"Коммерсантъ" продолжает цикл публикаций, в которых предлагает свои пути выхода из кризиса. Мы начали с предложения списать часть долгов бывшего СССР — оно вошло в пакет российских переговорщиков с МВФ и отечественными кредиторами. Мы предложили ликвидировать четырехпроцентный налог с выручки, тормозящий развитие реального сектора,— и нас активно поддержали российские предприниматели. Сегодня мы выдвигаем исконно русское требование: "Земли и воли!" Приватизация земли принесет государству деньги, создаст новый мощный сектор рынка и спасет старые — кредитный и финансовый.
Дебаты политиков о свободной купле-продаже земли все более походят на споры философов о курице и яйце. Пользы от них для российской экономики столько же.
В качестве курицы выступает не существующий пока рынок земли, в качестве яйца — его несуществующая инфраструктура: земельные банки, ипотечные агентства, специализированные страховые компании и т. п. О том, что первично, как раз и идет спор. Без инфраструктуры на рынке неизбежно возникнут перекосы, говорят одни. Кто-нибудь точно скупит по дешевке весь лесопарковый фонд, чернозем и, что еще опаснее, глинозем, из которого производится идущий на экспорт алюминий. Выходит, первична должна быть инфраструктура.
Однако если мы представим себе предпринимателя или госчиновника, задумавшего сегодня открыть земельный банк, то неизбежно придем к выводу, что у него не все дома. В наше и без того непростое время он должен будет вложить немалые свои или государственные средства в новый банк, которому нечем заниматься. Более того, нет никакой гарантии, что парламент не передумает и не возьмет назад свое обещание создать для нового банка рынок.
В итоге спор оказывается бесконечным, и ни рынка земли, ни его инфраструктуры никто создавать не торопится.
Что же делать? Изменить подход к проблеме. Аналогия с курицами и яйцами красива, но неточна, как и всякая аналогия. Потому что если инфраструктура без рынка действительно немыслима, то рынок-то без нее на первых порах вполне возможен. Таким образом, спор идет, скорее, о телеге и лошади. И лошадь — рынок — должна потащить за собой телегу — банки, страховые компании и т. д.
Правда, нас пугают "перекосами". Давайте разберемся. Какие, к примеру, перекосы возможны при переделе сельскохозяйственных земель? Такие земли, как и любой товар, стоят на рынке ровно столько, сколько могут принести. Подавляющее большинство сельских предприятий сегодня приносят убытки, а потому их земли ничего не стоят. И для спекуляций они бесполезны уже хотя бы потому, что выводить из сельхозоборота такие земли запрещено, а это значит, что их стоимость нельзя повысить, даже распуская слухи о наличии под пашней нефтяных пластов.
Но, может быть, такую землю вовсе не стоит продавать, потому что никто не купит? Практика показывает — покупают. На последнем в прошлом году земельном аукционе в Саратовской области малоценные сельские неудобья хоть и по $3 за гектар, но все же были успешно проданы. Кто же их купил? По словам председателя совета Зернового союза Аркадия Злочевского, саратовский опыт показывает, что землю покупают в основном сельхозпроизводители. А вот омский опыт запрета на продажу земли показывает другое. Директор "Омского бекона" Александр Подгурский, которому на прокорм свиней нужно 100 тысяч тонн кормов в год, на своей земле может выращивать только 30 тысяч тонн, а остальное вынужден растить на чужой, выплачивая за аренду "безумные деньги тем, кто сам ничего не выращивает". По мнению Подгурского, это и есть самый настоящий перекос. Мнения наших читателей отражены на стр. 12.
Землю можно продавать гораздо дороже, если допустить к торгам ведущих бизнес в России иностранцев. Тем более что их исключение из списков означает, как довольно неожиданно выразился бывший сельский замминистра Леонид Холод, "расовую сегрегацию". К тому же в собственности на землю иностранные инвесторы видят сейчас, после финансового обвала, главную гарантию своих инвестиций.
Нельзя сказать, что в сфере привлечения иностранных инвесторов совсем ничего не делается. Недавно, несмотря на все протесты зампреда Счетной палаты Юрия Болдырева, Дума приняла поправки к закону о соглашениях о разделе продукции. Это значит, что парламент согласился с тем, что вывоз сырья иностранцами в нынешних условиях для экономики полезен. Между тем, когда Болдырев, смешивая понятия недропользования и собственности на землю, говорит, что нефтеносные земли продавать нельзя, Дума ему верит и сделать следующий, казалось бы, логичный шаг навстречу инвесторам не решается.
Власти можно понять. Массовая оценка стоимости земельных участков в России пока не проведена, и государство не знает, сколько может "по-честному" выручить за свою землю, а без оценки продавать ее жалко. На проведение оценки, по данным Госкомзема, нужно 6 млн руб., которых тоже жалко. Снова вроде бы получается порочный круг.
Однако, изучив опыт Юрия Лужкова, мы можем сделать вывод, что федеральной власти не стоит жалеть 6 млн руб. Лужков только от аренды земли выручает каждый год $200 млн, а от продажи, очевидно, доход мог бы быть еще больше. Мэр уже принял решение продавать пустыри и свалки в районе будущего "Москва-Сити" по $1,35 млн за гектар. Гектаров там, кстати, 110. А во всей России — на порядки больше. Так что федеральной власти есть над чем задуматься.
Продажа земли способна в короткие сроки принести государству миллиарды долларов. Покупатели смогут закладывать ее, получать кредиты и делать бизнес. Значит, появятся земельные банки, страховые и ипотечные агентства. А в результате в бюджет пойдут налоги. Проблема только одна — телега все еще стоит впереди лошади.
ОТДЕЛ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ