Рантье больше нет. Сверхнизкие процентные ставки лишают доходов бережливых и экономных, поощряют расточительство и прокладывают дорогу новым кризисам.
"Ваш сосед все еще миллионер? Тогда мы идем к нему!" — так мог бы звучать рекламный слоган западных правительств. А точнее, пакетов их антикризисных мер, главная составляющая которых — практически нулевые процентные ставки.
Билл Гросс — пожалуй, самый знаменитый управляющий фондами облигаций — в 2011 году опубликовал статью--вопль отчаяния. В ней он взывал: процентные ставки нельзя держать такими низкими, как сейчас, нужно давать инвесторам зарабатывать хоть что-то. Американский экономист Рахгурам Раджан, автор монографии "Линии разлома", получивший в 2010 году премию газеты The Financial Times за лучшую финансовую книгу года, уверяет, что с точки зрения мотивации экономического поведения есть принципиальная разница между ставками рефинансирования 0,5-1,5% и 2-3%. Дармовые деньги приводят к неразумным экономическим решениям. Количественные ослабления — широко используемый ныне рецепт стимулирования экономики — критикуется все сильнее, ибо все лучше видна обратная сторона медали.
В 1996 году в США вышла мгновенно ставшая бестселлером книга социологов Томаса Стэнли и Уильяма Данко под названием "Сосед-миллионер". Авторы исследовали образ жизни миллионеров: что они едят, пьют, как одеваются, сколько спят, на чем ездят, где и кем работают, куда отправляют учиться детей, в каких районах покупают дома... Оказалось, они очень бережливые люди. Американский миллионер "в булочную на такси не ездит": около половины опрошенных никогда не покупали обувь дороже $140 и часы дороже $235. Они не гоняются за антикварной мебелью, ездят на подержанных авто, предпочитая бюджетные марки, не тратятся на дорогие путешествия, не шляются по ресторанам, не пьют ни дорогое французское вино, ни шампанское.
"Сосед-миллионер" недалеко ушел от пушкинского Скупого рыцаря. Но тот знал, что делал: деньги дают человеку свободу. Скупой рыцарь, задаваясь вопросом "Что не подвластно мне?", сам себе отвечает, что он-то ничему не послушен, а вот ему послушно все, он может править миром: стоит ему захотеть, "сбегутся нимфы", "музы принесут дань" и "поработится вольный гений". Желания американского прижимистого миллионера не столь возвышенны, но он тоже рассчитывал смеяться последним. К сожалению, современному бережливому человеку приношений со стороны муз и других щедрот придется подождать. Миром пока правят те, кто решил спасать агрессивных спекулянтов и мотов.
Золотой век бережливости
Если моты сначала покрывают свои текущие расходы, а что останется (и очень часто это — ничего) — сберегают, то бережливые миллионеры, наоборот, сначала откладывают определенную часть доходов, допустим,15%, а потребляют по остаточному принципу. Куда же девать сбережения? Ответ из 1980-х — инвестировать. Благо фондовый рынок растет: "бычий" тренд зародился еще в начале 1980-х, с тех пор серьезных проседаний не наблюдалось, если не считать краха в октябре 1987 года, после которого восстановление было моментальным. Кредитные инструменты тоже вариант: процентные ставки высоки, ставка рефинансирования ФРС с 1995 года не опускается ниже 4,5%, а в 2000-м достигает пика — 6%. Система поддерживает экономных людей, которым есть что вкладывать.
Весной 2000 года случается кризис на рынке интернет-компаний, к 2003 году они в среднем теряют 99% своей стоимости, что тянет за собой рынок в целом — он падает на 40%. Бережливые миллионеры-инвесторы остаются у разбитого корыта: и на собственной яхте не зажгли, и большую часть сбережений потеряли. Инвестиции в акции опасны, но кредитные инструменты и вклады дают неплохой доход.
Спасать тонущий корабль решают при помощи низких процентных ставок: их постепенно опускают. Понижение ставок порождает ипотечный бум, который выливается в ипотечный кризис, начавшийся в 2007-м. Сначала цены на недвижимость растут, что позволяет, используя дом в качестве залога, брать взаймы все больше, поддерживая уровень потребления, как в благополучные времена. Несмотря на рост цен на недвижимость, из-за дешевеющих кредитов платежи по закладным для многих падают. Тем временем новые финансовые инструменты, такие как ипотека с плавающей ставкой и отсрочкой первого платежа по основному долгу на два года, привлекают на рынок все новых покупателей. С 1994 по 2007 год в США долю владеющих собственных жильем удается поднять примерно на 5-9 процентных пунктов в зависимости от категории: с 70% до 75% среди англоязычных белых, с 41% до 50% среди испаноязычных и с 42% до 47% среди черных. Это колоссальный сдвиг для такого короткого отрезка времени.
Деревья, впрочем, не растут до небес. Американскую мечту попытались сделать доступной для всех жителей США без разбору, и ничего хорошего из этого не вышло. Одну пару, позарившуюся на собственный дом, мы наблюдаем в фильме об ипотечном кризисе "Inside Job", получившем "Оскара" как лучший документальный фильм 2010 года. Этих бедолаг выселили из виллы, за которую они не могли больше платить. Оба супруга не говорят по-английски, работает один он, она сидит с детьми. А ведь умудрились купить виллу-конфетку, месячные ипотечные платежи за которую составляли $6 тыс. Плачутся, что их надули банкиры: обещали, что будет "всего-то" $4500. А как же договор, где черным по белому? Его они просто не смогли прочесть: не владеют письменным английским.
Фильм обличает банкиров и государство: не защитили обездоленных. А сами обездоленные куда смотрели? Считается, что выплаты по ипотеке не должны составлять больше половины дохода семьи после налогов, значит, чтобы платить те $4500, на которые они рассчитывали, глава семьи должен был зарабатывать около $13 тыс. в месяц до налогов, или $150-160 тыс. в год. Есть такая зарплата в Штатах для мигрантов без языка? Дворники получают куда меньше.
Между тем учетную ставку к концу 2008 года ФРС доводит до 0-0,25% и оставляет на этом уровне уже который год. Полные четыре года банки могут кредитоваться у государства даром и не раскошеливаться на проценты по депозитам. Сделано все, чтобы помочь несчастным заемщикам: позволить им рефинансировать ипотеку по более низкой ставке.
Вечеринку оплатят вкладчики
Однако для роста экономики нужны и инвестиции, которые делаются из сбережений. А вот с ними нулевые ставки разделываются жестко. В терминах экономической теории политика отрицательных реальных ставок (номинальная ставка минус инфляция) — это финансовая репрессия, то есть откровенный грабеж тех, кто делает сбережения в пользу заемщиков.
К этой политике, которая фактически является скрытым налогом на доходы домохозяйств, прибегали в свое время и вполне развитые страны. В США политика ограничения депозитной ставки в рамках программы Regulation Q действовала в 1933-1986 годах. Нынешние ультранизкие ставки центробанков практически всех развитых стран — из той же песни. Государство целенаправленно играет в пользу заемщиков, против кредиторов. Как говорят англичане, "rob Peter to pay Paul" ("ограбь Петра, чтоб заплатить Павлу"). Экономически ответственное поведение наказано, безответственное — поощрено. Пить, гулять и брать кредиты — можно. Создавать сбережения — плохо.
К чему это приводит? Страдают не только бережливые миллионеры, но и вообще все бережливые. Например, аналитики HSBC в докладе "Living with negative yields" ("Жизнь при отрицательных ставках") показывают, что чем ниже реальные процентные ставки, тем больше придется индивиду копить на старость (на государственные пенсии нет особой надежды не только в России). Альтернатива депозитам — акции, но по ним доход не фиксирован, это всегда рискованное вложение. Можно выиграть, а можно и потерять. Еще одна альтернатива — облигации. Но самые ликвидные американские "десятилетки" US Treasuries приносят годовой доход 1,9% — ниже инфляции. По всем более приличным суверенным и корпоративным эмитентам — то же самое. Доходность даже сомнительных десятилетних гособлигаций Испании снизилась в последнее время до 4,9%. За более высокой доходностью добро пожаловать в Пакистан — 9,8%, Венесуэлу — 10,2% и Аргентину — 13,2%.
Формирование пенсии — дело будущего, но низкие процентные ставки на некоторых рынках недвижимости, например домов "для англичан на пенсии", уже выходят боком. В Испании 700 тыс. нераспроданных объектов недвижимости, и это при том, что после кризиса новых почти не закладывалось. На Кипре — массовый исход англичан. В поселках, где они преимущественно селятся, табличка "Продается" — на каждом пятом доме.
Дело в том, что дома на Кипре в основном были куплены в период высоких процентных ставок, когда в Великобритании по депозитам платили до 8% годовых в фунтах. Из тех, кто имел сбережения £300 тыс. и погасил ипотечный кредит за первый дом, многие решили уйти с работы досрочно. На деньги, вырученные за проданные дом или квартиру в Великобритании, купили виллу на Кипре или в Испании. Проценты по депозитам — £2 тыс. в месяц, можно жить как рантье и дожить до пенсионного возраста.
Процентные доходы скукожились до символических сумм: сейчас впервые за всю историю страны учетная ставка составляет 0,5% и держится на этом уровне уже четыре года. Рантье стало не на что существовать, и дома в теплых странах начали продавать с убытком. Крах рынка "дачной" недвижимости продавцов не останавливает: очень нужна работа, а шанс найти ее есть только в Великобритании. В Южной Европе достойной позиции англичанам днем с огнем не сыскать: своих безработных тучи.
Восточные вариации
Однако все эти мягкие западные издевательства над вкладчиками меркнут по сравнению с репрессивными мерами китайских товарищей. Дешевые деньги китайским банкам (крупнейшие из которых — государственные) обеспечивает само же государство. Депозитная ставка по вкладам, 3% годовых, диктуется Народным банком КНР, он держит ее искусственно низкой (часто ниже инфляции). Таким образом, для банков создаются тепличные условия. Они дешево берут деньги у населения, и их процентная прибыль оказывается завышенной: банки имеют подушку безопасности, смягчающую естественные риски кредитования. Хорошо и заемщикам: ставки по кредитам тоже искусственно занижены.
Долгосрочная номинальная ставка по кредитам в Китае последние 10 лет составляла около 6%, а номинальный рост ВВП — 14%. Экономическая же теория говорит, что они должны приблизительно соответствовать друг другу. Именно в таком случае доноры капитала получают справедливую долю от роста экономики. Чего, конечно, финансовая репрессия властей не допускает. Нетто-трансфер от вкладчиков заемщикам составляет десятки миллиардов долларов ежегодно.
Все это создает дисбаланс в экономике. Искусственно заниженная стоимость кредита позволяет предприятиям и государству осуществлять рискованные и неоправданные инвестиции. Можно построить дорогу в никуда, город в пустыне, в котором никогда никто не захочет жить. Понятно, что при кредите, к примеру, 5% годовых рентабельными могут оказаться гораздо больше заводов и фабрик, чем при 15%. Отсюда и дикая по всем меркам доля инвестиций в ВВП Китая — под 50%. При неизбежной в будущем нормализации процентных ставок масса предприятий окажутся нерентабельными.
Этот инвестиционный пир оплачивает население. Доля потребления в ВВП Китая — 35%. Ниже не было нигде и никогда. И не потому, что народ такой бережливый и конфуцианский, а потому, что его через диктуемую сверху низкую депозитную ставку грабит собственное любимое руководство.
Зато госпредприятия, наоборот, жиреют. Крупные государственные предприятия не испытывают проблем с дешевым кредитом, исправно поставляемым государственными же банками, и могут набрать долга даже больше, чем надо. Вопрос: что делать с излишком? Кредитовать нефинансовым компаниям запрещено, даже их дочерним предприятиям. Вот и приходят на помощь банки, которые помогают перетоку денег из госпредприятий в компании, которым сильно нужна ликвидность (чаще всего это девелоперские и строительные фирмы). Вот такой вот арбитраж процентной ставки. Хорошо быть крупным госпредприятием: получаешь кредиты по низкой ставке, а потом с помощью банков перепродаешь их по более высокой ставке всякой пузатой мелочи. В принципе можно больше ничего и не делать.
Простые китайские вкладчики, видя, что достойной ставки по депозитам нет, скупают недвижимость и несут деньги в теневой финансовый сектор. А потом все удивляются, откуда взялся пузырь на рынке жилья. Похожая ситуация была в России, когда номинальные ставки по депозитам не покрывали инфляцию, а реальные, соответственно, были отрицательными.
Выхода нет
Тем, у кого еще остались сбережения, стало не только трудно на них заработать, но и элементарно их сохранить. Низкие процентные ставки ставят людей перед суровым выбором: с одной стороны, если на сбережениях нельзя зарабатывать, а инфляция есть, сберегать бессмысленно, с другой стороны, проедать все нельзя — в старости можно остаться на бобах. Никакого простого решения этой дилеммы не существует. Патовая ситуация для экономных людей, которым и пенсии ужимают (пенсионный возраст повышают), и накопления делать не дают.
Но это тупик не только с временной точки зрения — и связан он не с одним лишь выбором между потреблением сегодня и когда-нибудь потом. Дисбалансы, которые несут с собой низкие ставки, еще и географические. Низкие ставки в развитых странах стимулируют в них избыточное потребление, что приводит к избыточным инвестициям и риску классического кризиса перепроизводства, например, в том же Китае. Но этим дело не ограничивается — возникают и дисбалансы между секторами экономики: слишком высокий спрос на сырьевые товары порождает пузыри на рынках нефти, металлов. Проще говоря, борьба с кризисом удобряет почву для нового кризиса. Какого именно — зависит от того, когда и как быстро все же начнут расти процентные ставки.