Самым высоким достижением российского пилота Формулы 1 Виталия Петрова считается третье место на Гран-При Австралии в 2011 году - с тех пор на пьедестале Королевы автоспорта никого из наших не было.
Впрочем, и общероссийский результат Петров не улучшил - третье место на гонке такого уровня занял еще сто лет назад российский гонщик Василий Солдатенков. 14 мая 1911 года за рулем автомобиля Mercedes он пришел третьим на гонке Targa Florio, став первым русским, завоевавшим призовое место на зарубежном соревновании. До 1917 года еще два спорсмена-автомобилиста становились призерами за пределами Российской Империи. В 1912 году Андрей Нагель завоевал "Первый приз туризма" и "Первый приз маршрутов" на Rallye Automobile Monaco. Он же через год занял второе место на ралли San Sebastian, а на третьем оказался еще один подданный Российской Империи - Альберт Ефрон. Причем, оба победили на автомобилях отечественной марки Russo-Baltique.
Планка, заданная дореволюционными спортсменами, оказалась настолько высокой, что наши соотечественники подтягиваются к ней только сегодня. Может быть потому, что за прошедший век у нас на самом деле мало что поменялось. Московские тогда подкалывали питерских, а немцы за спиной и тех и других выигрывали призы. Вместо того чтобы сделать автомобилю приличную крышу и отопитель, мы согревались в дороге коньяком. Маршруты предпочитали не куда-нибудь, а, конечно же, на Лазурный берег - правда, это ужасное слово "Лазурка" появилось значительно позже. А в журналах восхищались преимущественно зарубежными спортсменами - скрупулезно отрисовывая манеру хвата руля у каких-нибудь Вагнера, Дюре или Лаутеншлагера, а своим заранее отводя вторые роли и третьи места. Неправильно это. Так мы опять далеко не уедем.
Mercedes 14/30PS, на котором Солдатенков выступал на Targa Florio, можно было свободно приобрести в любом представительстве фирмы Daimler... В отличие от современных болидов "Формулы-1". Модель производилась с 1909 по 1915 год, двигатель развивал мощность 30 л.с., а с 1912 года - 35.
"Руссо-Балт" С 24/30 с кузовом "родстер" построили специально для участия в гонках. В двигателе применили поршни из алюминия вместо чугунных, расточили цилиндры, изменили отношение шестерен в редукторе заднего моста. Мощность повысилась с 30 до 55 л.с., и на гонке в Риге автомобиль развил 105 км/ч.
"Руссо-Балт" С 24/30 с номером шасси 14 являлся личным автомобилем Андрея Нагеля с кузовом, изготовленным по его эскизам специально для путешествий. В кузове использовался каждый кубометр пространства под размещение самых необходимых в дороге вещей, что мог оценить Альберт Ефрон на ралли.
Друг Вася
Про Василия Васильевича Солдатенкова
"Формулы-1" сто лет назад, конечно же, не было, но случались гонки Grand Prix, устраиваемые на разных трассах, в том числе и возле Палермо на Сицилии. Три круга по 148,82 км каждый, итого 446,469 км, по перекрытым дорогам общего пользования русский гонщик прошел за 10 часов 23 минуты и 23,4 секунды, завоевав третий приз - золотую памятную медаль.
Было у отца три сына: Козьма, Александр и Василий. Первый в увлечении машинами замечен не был, поэтому нам не очень интересен, а вот другие два вписали свои имена в историю автоспорта. Александр Васильевич сделал неплохую карьеру в МИДе, и к моменту революции являлся секретарем Дипломатической канцелярии при Верховном Главнокомандующем. Он же с 1910 года состоял действительным членом ИРАО - Императорского Российского Автомобильного Общества.
От героев былых времен осталось не так много сведений. Так, Василий Васильевич вступил в общество еще раньше - лейтенант Солдатенков, проживавший в доме 11 по Большой Монетной, значится в списке 1908 года. Родился Василий в Москве 14 июля 1879 года, поступил в Морской корпус в Санкт-Петербурге, откуда был выпущен в 1899 году мичманом, и сразу же отправился в заграничное плавание на броненосце "Император Александр II". В 1901 году Солдатенков женился на светлейшей княжне Елене Горчаковой. К тому же времени относится и начало его увлечения автомобилями. 26 сентября 1902 года на паромобиле Gardner-Serpollet он принимал участие в гонке Стрельна-Гатчина-Стрельна. Но "молодой и страстный автомобилист", как назвал Солдатенкова журнал "Автомобиль", по какой-то причине "бросил гонку" и до финиша не доехал. В 1903 году на "корсо" - конкурсе украшения автомобилей цветами, устроенном в Петербурге на стрелке Елагина острова, "Серполле" мичмана Солдатенкова получила II приз. Из журнала "Самокат" можно узнать, что в феврале 1904 года Василий Васильевич пожертвовал 5000 рублей на постройку подводной лодки "Фельдмаршал Граф Шереметев" - во время русско-японской войны она охраняла Владивосток от флота микадо.
Бывший офицер, ныне парижанин
99,477 верст в час - такую скорость выжал Солдатенков за рулем Brasier 40HP на гонке Санкт-Петербургского Автомобиль-Клуба 18 июля 1904 года, став первым русским гонщиком, преодолевшим порог скорости в 100 км/ч. Дальнейшая гоночная карьера переместилась заграницу: Василий получил назначение на службу в российское посольство в Риме, но, несмотря на дипломатическую должность, гонок не оставил. 19 марта 1907 года в Вероне на 100-сильном Brasier Солдатенков прошел пятикилометровую дистанцию за 2 минуты 10,2 секунды, вырвав победу у Винченцо Труччо на более мощной Isotta Franschini. В тот же день на дистанции в 1 км с хода он показал результат 26,4 секунды. Машина носила собственное имя - "Лина", в честь итальянской актрисы Лины Кавальери, с которой у Солдатенкова случился роман. Об этом в своих мемуарах проболтался Феликс Юсупов, водивший дружбу с Василием.
"Вася Солдатенков встречал меня на вокзале. Примечательный был тип: умный, спортивный, обаятельный, необычайно волевой и подвижный. Свой гоночный автомобиль он назвал "Лина" в честь красавицы Лины Кавальери, которую ранее покорил. Женщины сходили по нему с ума. Им нравились его стать, широкие плечи, грубое лицо и его жизнь, как в автомобиле, на всех парах. Женился он на прелестной княгине Елене Горчаковой, но в браке счастлив не был. Я провел несколько дней в Париже и в сопровождении Василия уехал в Англию". К слову, в Англию Юсупов поехал учиться по совету нашего героя: "Один приятель мой, Василий Солдатенков, бывший морской офицер, ныне парижанин, много раз советовал поступить в Оксфордский университет. Я решил ехать в Англию". Было это, судя по описываемым событиям, уже в 1909 году.
Два года спустя на Targa Florio Солдатенков за рулем Mercedes 14/30PS пришел третьим из четырнадцати участников, уступив лишь Эрнесто Чейрано на SCAT и Марио Кортезе на Lancia. Неплохой результат, учитывая более опытных соперников. В 1912 году его снова можно было увидеть на российской трассе - на верстовой гонке Санкт-Петербургского Автомобиль-Клуба Василий на Renault показал лучший результат, развив скорость 137,4 версты в час. Брат Александр на гонке в Москве 1 июня 1914 года продемонстрировал более скромный результат - всего лишь 97,2 версты в час.
Он смеялся и прибавлял газу
Хоть родился Солдатенков в Москве, а жил преимущественно заграницей, это не помешало в 1913 году московскому журналу "К спорту!" поместить на обложку его фото за рулем, снабдив его заголовком "Лучшая гоночная машина в Петербурге" и нижеследующей подписью - оцените этот стеб! - под ним: "Петербуржец г. Солдатенков, участвовавший на километровой гонке в Москве на машине "Рено" 110 HP., пытался побить всероссийский рекорд, оставшийся, как известно, за машиной "Опель" А.Н. Коншина". Гонка проводилась 2 июля на Ярославском шоссе у села Мытищи: Солдатенков прошел мерный километр с хода за 27 3/5 секунды, но Коншин - за 24. В переводе на привычную меру это составляет 150 км/ч. Василий выступал на машине своего брата Александра, приобретенной им в том же году: на этом видавшем виды Renault еще в 1906 году гонщик Шиш выиграл Grand Prix в Дьеппе.
После революции Солдатенков эмигрировал в Италию, где и умер в 1944 году. Интересно, встречался ли он на чужбине со своим другом Феликсом, успевшим к тому времени застрелить Гришку Распутина, и тоже ставшим эмигрантом!? Ведь вспомнить им было что! Хотя бы вот этот эпизод, описанный Юсуповым: "В Париже я остановился на несколько дней, повидал друзей-французов и с Васей Солдатенковым отправился в Россию. Он вез меня на своей гоночной машине "Лина". Мчался он с бешеной скоростью. Когда я просил его сбавить скорость, он смеялся и прибавлял газу".
Зимой на Лазурку
Про Андрея Платоновича Нагеля
У Гете такой сцены, конечно же, нет, но в экранизации Сокурова она просто не могла не появиться. В немецком лесу останавливается карета, слышится русская брань - ямщик спрашивает дорогу до Парижа, заталкивает главных героев внутрь, насильно подвозит до города. Фауст спрашивает: "Они что, сумасшедшие?" - "Нет, русские," - отвечает Ростовщик-Мефистофель.
Относиться к русским как к сумасшедшим у избыточно адекватных и рациональных европейцев уже такая же традиция, как думать, что Россия - это Сибирь, где по улицам ходят медведи, причем, "Сибирь" начинается сразу за Смоленском. Можно только представить себе, какое удивление сто лет назад вызвало появление в Монако российского "Руссо-Балта", добравшегося туда из этого медвежьего угла. Героями дня тогда стали Андрей Платонович Нагель и Вадим Александрович Михайлов.
"Да-да, знаю, что ты скажешь: Великая французская культура оплодотворила русскую культуру. Знаю я. Это мы их оплодотворили! Мы заполнили эту пустоту великим смыслом, а теперь сами ими восхищаемся!" Это уже из другого кинофильма, называется "Окно в Париж". Хоть речь сейчас не про Париж, а про Монако, без русских и тут не обошлось. Монакский князь Альбер I, желая превратить маленькое государство в настоящий культурный и туристический центр Европы, построил в Монте-Карло оперный театр и пригласил на постоянное проживание в княжество всю балетную труппу Сергея Дягилева, слава которого гремела на весь мир. Он же учредил и Rallye Automobile Monaco, известное ныне как "Ралли Монте-Карло". К слову, "Русские сезоны" Дягилева и автомобильное ралли появились в Монте-Карло практически одновременно - в 1911 году. А уже на следующий год Нагель с Михайловым прорубили "автомобильное окно в Европу".
Он кричал: "Руль!"
Ралли проводилось по принципу "звездного сбора": предварительно заявившим о себе участникам начислялись очки за протяженность маршрута, преодоленного ими от точки старта до Монте-Карло, а также за среднюю скорость на всем пути и еще за количество мест в автомобиле. Победителем самого первого ралли стал французский гонщик Анри Ружье на лимузине Turcat-Mery, а всего в сторону Монако тогда стартовало 23 автомобиля из 11 разных точек. В 1912 году одной из них стал Санкт-Петербург - заявку на участие в ралли прислал главный редактор журнала "Автомобиль" Андрей Платонович Нагель. В напарники Нагель взял коллегу Вадима Александровича Михайлова. Поскольку оба были журналистами, причем автомобильными, то все их дорожные заметки можно прочесть в журнале "Автомобиль".
Старт российскому экипажу организаторы ралли назначили на 8 часов утра 13 января 1912 года - эта дата соответствует современному летоисчислению по Григорианскому календарю. Но в то время Российская Империя жила еще по Юлианскому, поэтому стартовать Нагелю и Михайлову пришлось "по старому стилю" утром 31 декабря. Как писал потом Михайлов, утро было туманным, а термометр показывал минус 19 градусов, но не температура больше всего беспокоила автомобилистов: "Навалит снегу или не навалит? - такова была мысль, занимавшая нас с Нагелем в последние дни декабря месяца. Вопрос этот для нас был весьма существенный, так как мы оба отлично понимали, что одна хорошая метель - и нам до границы не добраться. К счастью, погода стояла морозная и бесснежная..."
Уже в Рождествено пришлось сделать первую остановку: у Михайлова замерзли ноги, пришлось купить валенки, в которые он, по его же собственному выражению, "столь плотно залез", что разувался потом только с посторонней помощью. Кузов "Руссо-Балта" даже с поднятым верхом оставался практически открытым, а единственным обогревающим устройством служил четырехцилиндровый "калорифер" под капотом. За Рождествено дорогу замело, пришлось идти на первой передаче и рулить вдвоем - когда машину заносило, Нагель кричал "Руль!" и Михайлов хватался за обод, помогая его выкручивать. Вместо запланированной Риги приехали только в Псков.
"Особенно трудно было на Псково-Рижском шоссе, - писал потом Нагель, - которое очень узко, а по бокам разложены камни, засыпанные снегом". Только ближе к Риге дорога стала почище, и Андрей Платонович добавил газу. На следующее утро Нагель и Михайлов тронулись в сторону границы, по пути позавтракав в гостинице городка Шавли, где Вадим Александрович "хватил рюмочки три коньяку и совсем согрелся". К вечеру "Руссо-Балт" уже пересек границу и прибыл в Кенигсберг - тогда еще немецкий город. Номера в гостиницах немецких городков оказались холодными, да еще и с клопами. Не было и теплых гаражей - опасавшийся замерзания масла Нагель просыпался каждые полтора часа и бежал заводить мотор. Во Франции Андрей Платонович гнал со скоростью 100 км/ч, не сбавляя газ даже в населенных пунктах, обливая грязью стены домов на узких улочках и случайных прохожих. В Монако российский экипаж влетел около 11 утра 21 января под дождем и вырулил на центральную площадь к месту финиша.
Когда в сердцах
В Монако отметка о старте при минус 19 вызвала ажиотаж, как и сам факт приезда русской машины, не заблудившейся по пути. Хотя шансы были. Выезжая из Кенигсберга в сторону Берлина, Нагель с Михайловым долго петляли по дорогам, спрашивая у каждого встречного правильное направление, и каждый раз получая разные ответы - по указанию какого-то каменщика поехали в одну сторону, а потом спросили у извозчиков, и те указали в обратном направлении. При развороте на узком месте, да еще и в снегу, машина застряла - с трудом удалось выехать на дорогу, где встретился все тот же каменщик, которому, по словам Михайлова, "выразили на полном ходу нашу глубокую благодарность, в выражениях свойственных русскому человеку, когда он находится в сердцах".
Книжники и фарисеи
Про Альберта Ильича Ефрона
Открыв изданный в 1909 году энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона на слове "Автомобиль", можно узнать, что "распространению А. содействовали многочисленные автомобильные гонки во Франции, Германии и Америке". Сын одного из издателей энциклопедии, Альберт Ильич Ефрон, не только увлекался гонками, но и стал победителем ралли Сан-Себастьян.
"Городок действительно очаровательный и по праву должен быть поставлен неизмеримо выше и Биаррица, и многих других прославленных и посещаемых морских купаний. Вся беда его в том, что он в Испании, где не умеют хорошо рекламировать и создать репутацию". Такое впечатление произвел на русского автомобилиста и журналиста Евгения Кузьмина испанский городок Сан-Себастьян на берегу Бискайского залива. Кузьмин был одним из тех, кто пассажиром проделал путь до Сан-Себастьяна в сентябре 1912 года. В отличие от монакского ралли, российских экипажей участвовало уже три: Нагель и Ефрон на "Руссо-Балтах" и Овсяников на британском "Воксхолле".
Альберт Ефрон был среди тех, кто провожал Нагеля и Михайлова в Монако. Вот он на фото в пенсне и шапке пирожком стоит справа за спиной Николая Кузнецова, человека в форме инженера путей сообщения. К тому времени Альберт Ильич располагал уже приличным опытом в гонках и пробегах. В 1908 году на автомобиле "Вернер" он принял участие в гонке из Петербурга в Москву, но сошел с трассы. На следующий год его можно было увидеть контролером на автомобиле "Мерседес-Лесснер" во время пробега из Петербурга в Ригу и обратно. На верстовой гонке 24 мая того же года Ефрон за рулем своего 14-сильного "Вернера" прошел дистанцию за 50 2/5 секунды. В киевском пробеге 1910 года его вновь постигла неудача - сход с трассы из-за поломанных рессор не выдержавшего русских дорог "Фиата". Весной 1911 года Ефрон и Шпац на "Опеле" колесили по Европе, проехав около 9000 верст. Плюс к этому Варшавский пробег - II приз ИРАО, а также одноверстная гонка на Волхонском шоссе с первым призом в IV категории. В те годы подобным "послужным списком" обладало не так уж и много автомобилистов.
За Ноевым ковчегом
Ехать в Сан-Себастьян решили на двух "Руссо-Балтах", причем, сильно подержанных. Нагель отдал Ефрону свой личный автомобиль, на котором совершил все свои знаменитые поездки по России и Европе. Пробег машины составлял к тому времени уже под 50000 км и, как пишет Кузьмин, "она шла на "всякий случай". Выбравший себе главную роль Нагель вынужден был поехать на другом автомобиле, который Кузьмин называет "старой городской семиместной коляской", и, по предварительным подсчетам, конкурентов у него по набранным очкам не предвиделось.
Количество призовых очков на ралли Сан-Себастьян складывалось из пройденной дистанции, количества пассажиров, мощности двигателя и веса автомобиля. Чтобы увеличить их количество автомобилисты-петербуржцы решили стартовать из Москвы, а Нагель еще и набрал пассажиров ровно по числу мест. Ехавший с ним Кузьмин писал потом, что "автомобиль с поднятым верхом, набитый туго пассажирами, багажом, платьем и провиантом, в совершенстве напоминал Ноев ковчег". Ефрон, наоборот, шел налегке, только с шофером, поместив на задние места багаж и закрыв его брезентом.
Серым и дождливым утром 11 сентября "Руссо-Балты" стартовали от Триумфальной арки, которая тогда находилась не на Кутузовском проспекте, а на площади Тверской заставы, что перед Брестским, а ныне Белорусским вокзалом.
Всю дорогу "Руссо-Балты" держались вместе, разминувшись только между Фульдой и Старсбургом: Ефрон предпочел ехать другой дорогой, чем Нагель, выбравший самый короткий путь, минуя большие города. В Клермоне раллисты развернули свежий номер газеты L`auto и с удивлением обнаружили, что их считают стартовавшими из Петербурга, а не из Москвы, отобрав у них, таким образом, целых 700 км пути вместе с очками!
Жбан с надписью
"Настоящие гонки начинаются после финиша", - говорят бывалые раллисты, что и ощутили на себе русские участники. Устроитель ралли Шарль Фару наотрез отказался признавать старт из Москвы, фактически засудив наших. Кузьмин сокрушался, что "это было сделано так энергично и безапелляционно, что пришлось признать себя побежденными". Потом поняли, что это все бесполезно: "Мы были уверены, что все делалось с исключительной целью дать первый приз "Грегуару". Автомобиль этот выехал из Познани с 11 пассажирами на борту и, по мнению газеты L`auto, считался фаворитом. Подозрения нашли свое подтверждение во время гонки на подъем в гору Улия: "Пресловутый "зверинец Грегуар" поднялся в гору со скоростью чуть не 50 килом. Это при весе 180 пудов, при моторе 16 сил и... при симпатии судей". После на набережной прошел еще и конкурс элегантности: "Призы состояли из "обжедаров" с местного Апраксина рынка; никого этот конкурс особенно не огорчил".
При распределении призов Шарль Фару нашел очень изящный ход, разделив всех участников на две категории: тех, кто ехал из России, и всех остальных. Первый приз получил "Грегуар", второе - Валентен на Hispano-Suiza. Среди стартовавших из России первым признали немца Ашофа - он ехал из Петербурга также с семью пассажирами, но на автомобиле с менее мощным мотором. Так как наши, по мнению жюри, тоже "стартовали из Петербурга", то Нагелю дали второй приз, а Ефрону - третий, и только Овсяников остался без наград.
Анекдотичным стало вручение Нагелю приза выносливости за пробег... из Москвы! Приз представлял собой серебряный жбан с надписью Premier Prix d`Endurance Moscou - St. Sebastien 4250 km. Наши собрались было на публике выяснять отношения, но не тут то было - вместо торжественной церемонии жбан им вручил швейцар в гостинице по записке Фару... Как принято говорить в среде тех же раллистов, "гонка была испорчена", причем, уже окончательно. Обратный путь посвятили неспешному осмотру достопримечательностей, а в Берлине Альберт Ефрон пересел на поезд и встретил остальных уже в Петербурге.