Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге в последние годы стал обязательной инстанцией при рассмотрении дел с участием украинских политиков и зачастую объектом критики с их стороны. О практике рассмотрения дел, имеющих политическую составляющую, а также об особенностях исполнения решений ЕСПЧ специальному корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СИДОРЕНКО рассказала судья АННА ЮДКОВСКАЯ, принимающая участие в рассмотрении всех жалоб, поданных против нашей страны.
— В июле 2012 года ЕСПЧ принял решение по делу бывшего главы МВД Юрия Луценко. В конце января он получил денежную компенсацию, но по-прежнему остается в тюрьме. На ваш взгляд, выполнила ли Украина предписания ЕСПЧ?
— Исполнение решений ЕСПЧ по конкретному делу — это прерогатива государства под контролем Комитета министров Совета Европы (КМ СЕ). И для судьи было бы крайне неэтично высказывать свои рекомендации до получения выводов КМ.
— Но вы готовили это решение и знаете его. Почему суд не предписал в самом решении освободить Юрия Луценко, как это было сделано по другим делам?
— Знаете, я слышала упрек в наш адрес о том, что суд не включил в решение фразу об освобождении Юрия Луценко, хотя, действительно, в практике ЕСПЧ были случаи, когда суд прописывал такую индивидуальную меру. Это решения по делам Тенгиза Ассанидзе против Грузии, Эйнулы Фатулаева против Азербайджана. Но дело Юрия Луценко очень отличается от них. ЕСПЧ только в исключительных случаях указывает в решении, как именно нужно восстанавливать права заявителя. Возьмем, к примеру, дело Тенгиза Ассанидзе: человек был оправдан решением национального суда, но продолжал содержаться под стражей. Когда ЕСПЧ потребовал освободить его, тогдашний председатель суда Жан-Пол Коста написал в особом мнении: было бы аморальным в этой ситуации предоставить Грузии возможность самостоятельно решать, каким образом поправить положение заявителя. А Эйнула Фатулаев был осужден за акт разжигания национальной розни и подстрекательство к терроризму, хотя ЕСПЧ установил, что это осуждение противоречит ст. 10 Европейской конвенции по правам человека (далее — Конвенция.—"Ъ"), гарантирующей свободу слова. Просто его высказывания не совпали с мнением руководства страны, и восстановить его нарушенное право на свободу слова можно было только путем освобождения из тюрьмы.
Что касается первой жалобы господина Луценко, по которой вынесено решение ЕСПЧ, то тут ситуация иная. Суд рассматривал очень узкий аспект — не осуждение заявителя, а его арест на стадии досудебного следствия. И на тот момент, когда ЕСПЧ рассматривал дело, заявитель уже находился под стражей не в качестве меры пресечения, а по приговору, вступившему в законную силу. Поэтому никаких конкретных индивидуальных мер ЕСПЧ не прописал.
— На какой стадии сейчас находится дело экс-премьера Юлии Тимошенко?
— На стадии подготовки решения. Как вы знаете, в ЕСПЧ процесс обычно проводится письменно, и лишь в особых случаях проходят устные слушания. По делу госпожи Тимошенко такие слушания состоялись 28 августа, после чего суд начал подготовку решения. Коммуникация со сторонами по этому делу полностью завершена. Уверяю, никакой задержки здесь нет.
— Когда суд вынесет решение по делу Юлии Тимошенко?
— Я не могу точно ответить на этот вопрос, надеюсь, что в скором времени решение будет обнародовано. Понимаете, дело в том, что от ЕСПЧ в Украине ожидают слишком многого, и суд с его нынешней колоссальной загруженностью не может оправдать эти ожидания, каким бы приоритетным ни было данное дело. К примеру, дело господина Луценко, которое также являлось приоритетным, было рассмотрено за год и 8 месяцев, и для суда это — рекорд скорости, учитывая, что в деле проводились публичные слушания. А упомянутое дело Ассанидзе, по которому также проводились слушания и приоритетность которого вряд ли вызывает сомнения, находилось на рассмотрении около трех лет. Жалоба же от госпожи Тимошенко была подана в августе 2011 года, соответственно, дело на сегодня находится на рассмотрении около полутора лет, и было бы по меньшей мере странным в этой ситуации упрекать суд в каких-либо задержках. В случае, когда публичных слушаний не проводится, процедура проходит несколько быстрее — если не ошибаюсь, здесь рекорд составлял год и два месяца по делу Виктор Киютина против России, где истец оспаривал свою высылку из страны.
— Решение по делу Юрия Луценко было обнародовано через два с половиной месяца после публичных слушаний, а слушания по делу Юлии Тимошенко прошли в августе, то есть пять месяцев назад. С этим и связаны упреки в адрес ЕСПЧ.
— Такие упреки могут исходить только от людей, мало знакомых с деятельностью ЕСПЧ. Наша работа ведь абсолютно прозрачна — любой желающий может зайти в базу решений суда и легко убедиться в том, что между проведением публичных слушаний и оглашением решения проходит в среднем от полугода до года, иногда больше. Действительно, оглашение решения по делу Юрия Луценко произошло рекордно быстро, но это не означает, что у суда есть возможность выносить решения так же быстро по всем приоритетным делам, находящимся в производстве. Кроме того, можно посмотреть на сайте суда коммуникации (переписку со сторонами.—"Ъ") и видео публичных слушаний по обоим делам и убедиться, что они отличаются по объему — в деле Юлии Тимошенко поднимается большее количество жалоб, чем в деле Юрия Луценко, соответственно, суду нужно дать ответ на большее количество правовых вопросов.
— Что мешает ЕСПЧ выносить решения быстрее?
— Процедура сложна — проходит коммуникация, ответы сторон направляются друг другу для комментариев. Кроме того, надо понимать, что у каждого юриста в ЕСПЧ очень большая нагрузка, каждый параллельно ведет десятки дел. По каждому делу постоянно проводятся какие-то действия, приходит корреспонденция, на которую нужно ответить в срок.
— В период вашего декретного отпуска был назначен судья ad hoc от Украины Станислав Шевчук; в этот же период суд принял к рассмотрению вторую жалобу Юлии Тимошенко. Кто ведет данное дело?
— Судья ad hoc назначается для принятия решения по определенным делам. В данном случае господин Шевчук был приглашен для решений по делам, готовым на момент моего отпуска к вынесению решений — 10 или 11 решений, обнародованных в ноябре. На тот момент вторая жалоба госпожи Тимошенко только поступила в суд, поэтому к ее рассмотрению судья ad hoc по процедуре не может иметь отношения.
— В жалобах Юлии Тимошенко и Юрия Луценко упоминается ст. 18 Конвенции, а в решении по делу господина Луценко ЕСПЧ признал ее нарушение Украиной. Адвокаты утверждают, что тем самым суд признал "политическое преследование", хотя в тексте Конвенции такой термин отсутствует. Что же означает ст. 18?
— Ст. 18 говорит, что любые ограничения в правах должны применяться только с той целью, для которой они предназначены. Например, человека можно лишить свободы до решения суда, только если есть опасность, что он уклонится от правосудия или будет продолжать преступную деятельность. На самом деле до 2004 года ЕСПЧ практически не применял эту статью. Переломным стало дело Владимира Гусинского против России. Напомню, господин Гусинский был взят под стражу по обвинению в мошенничестве. В период его пребывания под стражей тогдашний министр РФ по делам печати предложил снять с господина Гусинского обвинение в обмен на передачу акций его компании "Медиамост" "Газпрому" по той цене, которую назовет "Газпром". Находясь в СИЗО, заявитель подписал договор о передаче акций, его тут же выпустили, и он покинул страну. Совершенно очевидно, что мотивом для задержания были не те причины, что назывались официально, и потому ЕСПЧ признал нарушение ст. 5 (лишение свободы.—"Ъ") и ст. 18 Конвенции. Отдельно отмечу, что ни слова о политических мотивах в решении не было.
Следующее дело — Михаил Чеботари против Молдовы. Заявителя взяли под стражу спустя несколько месяцев после коммуникации в ЕСПЧ дела против Молдовы по жалобе компании "Оферта Плюс", которую он возглавлял. ЕСПЧ нашел достаточно оснований признать, что господина Чеботари задержали не из-за реальных обвинений, а лишь для того, чтобы вынудить его отозвать иск из ЕСПЧ. Опять же суд признал нарушение ст. 5 и 18.
Еще одна важная веха — дела Михаила Ходорковского и компании ЮКОС. Суд отказал им в удовлетворении жалобы по ст. 18, сказав, что в таких жалобах требуется очень высокий стандарт доказанности. Господин Ходорковский не только оспаривал задержание, но и говорил, что все его уголовное преследование являлось политически мотивированным, поскольку он финансировал российскую оппозицию. ЕСПЧ на это ответил: то обстоятельство, что политические противники такого обвиняемого могут извлечь выгоду из того, что он окажется за решеткой, не должно останавливать органы власти в привлечении его к уголовной ответственности, если на то имеются достаточные основания. То есть высокий политический статус не дает иммунитета от уголовного преследования. Доказательств, предоставленных Михаилом Ходорковским, оказалось недостаточно, чтобы суд признал, что органы власти с начала до конца действовали недобросовестно и в явном противоречии с Конвенцией. Сейчас на рассмотрении суда находится вторая жалоба Ходорковского — о нарушении его права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции) в сочетании со ст. 18, решение по ней еще не принято.
— Что есть общего и что отличает эти дела от дела Юрия Луценко?
— Юрий Луценко тоже жаловался, что стал объектом политически мотивированного решения власти. ЕСПЧ в своем решении сказал: да, безусловно, мы видим весь политический контекст, существующий вокруг этого дела, но в данном случае у суда нет необходимости вникать и исследовать политическую составляющую. Как установил суд, задержание господина Луценко было связано с тем, что он давал интервью и отказывался признавать свою вину. В ходе слушаний правительство уточнило, что основной причиной заключения под стражу было запугивание свидетелей через заявления в прессе. Суд не увидел, каким образом указанные интервью заявителя могут трактоваться как запугивание свидетелей, к тому же никаких реальных фактов запугивания Киев не предоставил. Что касается заключения под стражу за отказ признать свою вину, то это вообще вопиющее нарушение фундаментального права — презумпции невиновности. Кроме того, Юрия Луценко взяли под стражу в рамках его первого уголовного дела уже после того, как расследование по нему было закончено, и это ЕСПЧ тоже признал нарушением. То есть нарушение ст. 18 было очевидным.
Но в то же время в данном конкретном деле и в конкретном решении суд ни слова не сказал о политических мотивах. Поэтому говорить о том, что ЕСПЧ установил политический мотив взятия Юрия Луценко под стражу, неуместно.
— Почему ЕСПЧ не изучил этот вопрос? Он что, не имеет такого права?
— Почему же, имеет. Как показывает дело Ходорковского, суд может это обсуждать. Например, если человек преследуется как лидер оппозиции без разумных подозрений в совершении преступления. В деле же Луценко суд просто не увидел необходимости изучать возможные политические мотивы действий власти, поскольку и без этого ясно, что нарушена ст. 18.
— Каковы временные рамки судебного производства в ЕСПЧ?
— Жалобы у нас делятся по категории срочности. Самая приоритетная — это дела, требующие немедленного решения, в частности касающиеся жизни и смерти. Также в эту категорию попадают дела, касающиеся интересов ребенка, например при его изъятии или вывозе одним из родителей — если затянуть рассмотрение, ребенок вырастет, и вопрос потеряет актуальность. Вторая степень приоритетности — дела, пусть не имеющие жизненной важности, но показывающие структурную проблему в стране, ведь за ними могу стоять сотни и тысячи подобных обращений в ЕСПЧ. Здесь также рассматриваются дела, которые могут иметь эффект для правовых систем многих европейских стран. Далее идут дела, касающиеся запрета пыток, нарушений права на свободу, за ними — менее приоритетные жалобы. Дела Юлии Тимошенко и Юрия Луценко попадают в категорию приоритетности.
— При рассмотрении дел политиков в последнее время регулярно применяется правило N39 ЕСПЧ (временные меры). Так, в рамках этого правила ЕСПЧ добился перевода Юлии Тимошенко в больницу. Употребляется ли оно так же часто и в отношении "повседневных" дел?
— Да, это происходит достаточно часто, просто обычно остается неизвестным СМИ. В основном это касается дел об экстрадиции, когда человек утверждает, что в той стране, куда его хотят выслать, к нему могут быть применены пытки, и просит временно запретить экстрадицию, а также в случае ненадлежащего медицинского обслуживания. Например, у нас было дело "Сергей Охрименко против Украины", когда заявитель обратился к нам, будучи на III-IV стадии онкологического заболевания. Он был прикован к постели, однако, несмотря на это, оставался в СИЗО и не получал достаточной медицинской помощи. Мы применили 39-е правило и потребовали от государства перевести его в медицинское учреждение. Его привели в Харьковский онкологический центр, прооперировали, и в результате он практически выздоровел — онкология снизилась до первой стадии.
— То есть ЕСПЧ спас человека?
— Может и так, но поскольку в итоге он был признан виновным в совершении тяжкого преступления (убийство, совмещенное с кражей.—"Ъ"), то после лечения вернулся за решетку и сейчас, вероятно, отбывает наказание.
— Судья Станислав Шевчук заявил, что 95% решений, вынесенных ЕСПЧ против Украины, не выполняются. Так ли это?
— Это очень общая оценка. Следует понимать, что в выполнении решений ЕСПЧ есть три момента. Первое — это выплата денежных компенсаций, и это, насколько я знаю, выполняется Украиной всегда и без промедлений, каким бы значительным ни был размер этой компенсации. Также есть меры индивидуального характера и меры общего характера; вот на этих стадиях и возникают проблемы. Самое проблематичное — это общие меры. Решение об их применении принимается, когда ЕСПЧ находит структурные проблемы, которые государству нужно исправить, меняя законодательство и административную практику. Насколько мне известно, за все время членства в Совете Европы в отношении Украины закрыто только два производства по выполнению общих мер — это группа дел, касающихся экстрадиции — там был пробел в законодательстве о правомерности содержания лиц, в отношении которых рассматривается вопрос об экстрадиции. Второе дело — "Николай Гурепка против Украины", оно касалось невозможности обжаловать постановление об административном правонарушении. Сейчас проблема исправлена. Но нужно отметить, что общие меры требуются далеко не в каждом деле.
— В чем состоит проблема исполнения индивидуальных мер?
— Меры индивидуального характера применяются в решениях ЕСПЧ нечасто. Обычно речь идет о пересмотре решения, принятого на национальном уровне, если суд установил, что рассмотрение дела не было справедливым с точки зрения ст. 6 Конвенции. Прежде всего заявителю не всегда дается допуск к пересмотру. Законодательство установило очень жесткий срок подачи в высший спецсуд заявления о пересмотре — всего месяц с момента вступления в силу решения ЕСПЧ. Эта норма установлена в 2010 году в новом законе о судоустройстве, и вначале с ее трактовкой возникали странные казусы. Мне известно о случае, когда суд требовал от заявителя решение ЕСПЧ с мокрой печатью, несмотря на то что такого документа не существует в природе. Были и другие технические моменты, но со временем они были урегулированы.
Когда дело все же допущено к пересмотру, возникают новые проблемы. Пример — первое дело Александра Яременко против Украины, где суд установил наличие факта пыток притом, что признание Яременко, полученное под пытками, было положено в основу доказательной базы обвинительного приговора. На основании этого ЕСПЧ счел, что судебное разбирательство против него не было справедливым. Что же случилось дальше? Верховный суд (ВС.—"Ъ") открыл производство, сказал — окей, раз признание под пытками нельзя учитывать в доказательной базе, мы его оттуда убираем, а в остальной части приговор нужно оставить без изменений — пожизненное заключение. По сути, для заявителя ничего не изменилось. Он снова обращается к нам и говорит, что пересмотр дела был несправедливым. К тому же дело было пересмотрено в отсутствие заявителя, так что встает вопрос о справедливости судебного разбирательства. И тут возникает целый ряд правовых вопросов. Имел ли вообще ВС компетенцию пересмотреть дело с самого начала, заново изучить доказательства и вынести новое решение? У нас пока нет ответа на вопрос, как можно и как следовало поступить в этой ситуации. Мы провели коммуникацию с украинским правительством, но решение еще не вынесено.
— Означает ли решение ЕСПЧ, что на национальном уровне должна быть не только ликвидирована проблема, но и наказан тот, кто виновен в ее возникновении?
— Это непростой вопрос. В принятом законе "Об исполнении решений ЕСПЧ" от 2006 года заложено право Минюста обратиться с регрессным иском к виновнику понесенных затрат. Я знаю, что Минюст инициировал несколько таких процессов, но мне неизвестно ни об одном случае соответствующего судебного решения. Так что эта норма сейчас не работает. Вопрос ответственности на самом деле непрост. Когда речь идет о судьях, вынесших в свое время решение, ставшее причиной проигрыша Украины в ЕСПЧ, я была бы очень осторожной. Я — противник привлечения судьи к ответственности за вынесенное решение, к тому же грань между явно незаконным решением и решением, принятым по внутреннему убеждению судьи, очень зыбкая. Не забывайте и о том, что возможность судебной ошибки заложена в законодательстве, и для ее устранения введены три уровня юрисдикции. Так кого наказывать — судью первой инстанции, апелляционного суда или высшего?
Вместе с тем я убеждена, что, например, в делах о пытках должна быть индивидуальная ответственность. И пока она не будет введена, ничего у нас, по сути, не изменится. Кстати, поскольку в решениях ЕСПЧ указываются инициалы сотрудника милиции, применявшего пытки, дата события и отделение милиции, для журналистов не представляет труда проследить, как дальше сложилась судьба этого милиционера, который пытал человека и по вине которого государство обязано выплатить из бюджета десятки тысяч евро, а также судьба прокурора, который отказался расследовать жалобу пострадавшего.
О возможности оспорить в ЕСПЧ неперсональное голосование в Раде, о рекордном количестве жалоб и решений против Украины, а также о деле Павла Лазаренко читайте в во второй части интервью Анны Юдковской в завтрашнем Ъ