Российская премьера «Мессы» Леонарда Бернстайна, одной из самых вызывающих и спорных партитур в истории американской музыки, состоялась в Новосибирском театре оперы и балета по инициативе дирижера Айнарса Рубикиса. Недавний лауреат престижного дирижерского Малеровского конкурса в прошлом году назначен главным дирижером и музыкальным руководителем НГАТОиБ. «Месса» — его первая работа в качестве дирижера-постановщика. За тем, как молодой латышский дирижер рисует для сибирского театра нетривиально свежий репертуарный профиль, на премьере наблюдала ЮЛИЯ БЕДЕРОВА.
«Месса» Бернстайна («Театральная пьеса для певцов, актеров и танцоров») настолько смелый репертуарный выбор, что он смотрелся бы неожиданно не только в Сибири. Партитура намеренно не укладывается ни в какие из существующих жанровых рамок, а ее премьера на открытии Центра Кеннеди в Вашингтоне в 1971 году стала одновременно сенсацией и скандалом, вызвав отчетливое недовольство как ФБР, так и католической церкви. Ни профессиональная критика, ни публика до сих пор, кажется, не пришли к однозначному выводу насчет «Мессы», что это — нонконформистский шедевр или пышный конфуз. Несмотря на то что легендарная запись Бернстайна в 1971 году стала бестселлером, скромная история постановок и концертных исполнений до самого начала нулевых, кажется, свидетельствовала о том, что сложное многофигурное сочинение если не казус, то как минимум амбициозная причуда многогранного автора, придерживавшегося левых политических взглядов и расплывчатых религиозных убеждений. И она принадлежит своему времени, а другим временам не нужна. До Кента Нагано, который взялся записать чуть сокращенный вариант «Мессы» уже в 2004 году, за нее вообще никто не брался.
Ситуацию немного переменило 40-летие сочинения, отмеченное сразу несколькими новыми записями и исполнениями по всему миру. У «Мессы» появились новые поклонники, критики заговорили о ней с восхищением. Тем не менее Айнарс Рубикис, хоть и совсем молодой дирижер, знает «Мессу» по той самой старой пластинке, вышедшей на Sony Classical, которую в 70-х любили за удивительную музыку и пылкость содержания. Для редких поклонников «Месса» тогда служила софистицированной вариацией на тему «Jesus Christ Superstar», где разговор идет в похожей эстетике, но отличается куда более простым языком. Рок-опера Эндрю Ллойда Уэббера была записана на несколько месяцев раньше «рок-мессы» и затмила собой не только Бернстайна, но и соавтора текста «Мессы» Стивена Шварца, который тогда же стал композитором мюзикла «Godspell» — еще одной нашумевшей попытки поговорить на религиозные темы на сцене музыкального театра. Но так сложно, грозно, детально и многословно то, что принято называть духовным кризисом эпохи пост-Кеннеди, никто, кроме Бернстайна, не озвучивал.
«Месса» — самый роскошный по стилистическому составу пример бернстайновской композиторской эклектики. В ней перемешаны языки академического симфонического авангарда и Бродвея, романтической оперы и блюза, cool-джаза, рок-баллад и протестантских гимнов. Это классическая постмодернистская вещь, устроенная как многоэтажная конструкция, где всякий слушатель может вольготно чувствовать себя на любом этаже, а на другие даже не заглядывать. Для одних — это обновленный канон, литургия новейшего времени, где сохранены все обязательные разделы латинской мессы. Для других — красивая поэзия на латыни, английском и арамейском, политический памфлет с отчетливым антивоенным пафосом, модернизированный мюзикл на религиозные темы или изощренная, виртуозно сложная академическая партитура.
Путь, которым пошли постановщики новосибирского спектакля, намеренно серединный и, пожалуй, наиболее уместный. Здесь политический пафос оставлен в стороне, антиклерикалистский мотив просвечивает ненавязчиво, как будто бы сам собой. Музыкальная работа тщательна и аккуратна, темпы неспешны, что позволяет публике расслышать не только драйв, но и сложно драматизированный, симфонизированный ход партитуры во всех удивительных подробностях бернстайновского языка от броских и нежных мелодий или сложных переменных метров хоровых эпизодов до холодно печальных симфонических медитаций. На огромной сцене Сибирского Колизея хорошо смотрится лаконичное ревю, которое режиссер Резия Калныня лишила всякого радикализма. Хоры эффектно разведены в пространстве, хореография разных стилей — во времени, скупая сценография и яркие пятна костюмов героев подчеркивают друг друга и чуть-чуть взаимно ироничны, что пылкой «Мессе» очень идет. Самое важное в новосибирском спектакле то, насколько почтительно и аккуратно, никогда не сбиваясь с хорошего тона, постановщики и исполнители проходят опасные повороты пограничной эстетики Бернстайна. Оперный и эстрадный вокал одинаково деликатны, солисты во главе с Дмитрием Сусловым и Ириной Чуриловой звучат не только старательно, но и романтично. Оркестр и хор, танцуя или митингуя на канонических словах «Dona nobis pacem» («Даруй нам мир»), кажется, более всего увлечены плавностью музыкального действия. И вот уже суровый конгломерат стилей и смыслов удивляет, привлекает и не шокирует. Публика в зале на 1,8 тыс. мест (премьерная серия из трех спектаклей полностью раскуплена, интернет-трансляцию на сайтах Paraclassics и Colta.ru посмотрели больше 20 тыс. человек) кажется внимательной до самого финала, переживая вместе с героями все драматичные испытания и всю изысканно красивую печаль. Такой складный дебют «Мессы» в России большая удача. Такая же, как явное намерение Айнарса Рубикиса привнести в повседневную жизнь новосибирского театра не только очарование мягкого дирижерского жеста и достоинства чуткого слуха, но еще продуманную смелость репертуарных взглядов. Следующие работы театра — «Набукко» Верди и две совсем редкие для местных сцен партитуры Бриттена, «Военный реквием» и опера «Питер Граймс».