Андрей Колесников о Маше и Ване

26 февраля у Маши день рождения. Разум ее мечется в поисках решения, как его провести. Есть два, можно сказать, взаимоисключающих предложения: на катке и в аквапарке.

Это и в самом деле грандиозная проблема. Ведь хорошо бы на катке, но у ее одноклассницы Кати день рождения чуть раньше. И она уже решила позвать всех на каток. Можно было бы в аквапарке, но у Насти день рождения на несколько дней позже, а она уже решила провести его в аквапарке.

— А мне-то где? — мучается Маша.— 12 лет все-таки.

У нее есть мечта: утром, как только проснется, почистит зубы и оденется, она сядет со мной в машину на переднее сиденье. После 12-ти можно.

— Маша,— говорю я ей,— но ведь ты и так давно ездишь со мной на переднем сиденье.

— Это потому,— говорит она,— что я выгляжу на 14. И ты, по-моему, боишься, что нас остановят.

И я вспоминаю одну свою знакомую, которая говорила мне, сидя у меня на коленях:

— Скажи, а правда, что я выгляжу на 17?

— Правда...— отвечал я ей, и она улыбалась, совершенно счастливая.

И было ей тогда 14. Да и мне, честно говоря, тоже.

— Если бы я боялся, я бы не сажал тебя на переднее сиденье,— отвечаю я Маше.

— Я хочу, чтобы я имела полное право ездить на переднем сиденье. Как ты.

Мне нетрудно пообещать ей это. Труднее определиться: аквапарк или каток.

— Лучше, наверное, каток,— бормочет она.— Позову всех из класса (к счастью, класс-то хоть небольшой. — А.К.)... Одного не позову...

— Кого? — интересуюсь я.

— Да Стаса. Его девочки спросили, хотел бы он влюбиться в меня, а он сказал, что хотел бы.

— Так что плохого?

— Да? А знаешь, зачем? Сказал, для того, чтобы потом уйти и разорвать мне сердце.

— Так, значит Стаса не берем,— закипаю и я.

Тут ее мама говорит, что она не согласна отвечать за весь класс на катке.

— За нас не надо отвечать,— говорит Маша.— Мы сами за себя ответим.

— Ты сама все время говоришь, что у вас сумасшедший класс. Я представляю, что вы устроите на катке. А там все время и так кто-нибудь что-нибудь ломает,— говорю и я.— Вы же будете бросаться там друг на друга. Это же страшно просто.

— Это да,— задумчиво соглашается Маша.— А что же делать?

— Может, лучше в аквапарк?

— А какая тогда разница?

— Ну в воде-то не убьетесь. Спасательные жилеты вам дадут...

— Нет, можно просто всех на каток не брать,— вслух мыслит она.— Веру можно не брать. Но если ее не взять, она Варе скажет, чтобы не ходила... А Варя тогда на свой день рожденья не пригласит... Замкнутый круг какой-то...

— Давай все-таки в аквапарк.

— А два человека не пойдут. Они не любят воду. Они и в бассейн не ходят.

— Ну то есть решено? Каток? — мне уже надоел этот разговор.

Ведь он продолжается, с небольшими перерывами, уже вторую неделю.

— Надо подумать...— отвечает Маша.

Она подходит ко мне через час:

— Я придумала.

— Давай.

— Надо во вторник съездить на каток, а в субботу в аквапарк. В "Ква-ква-парк". Иначе, боюсь, не получится. Все остальное хуже.

С этим-то я согласен. И я беру тайм-аут до завтрашнего дня. И утром узнаю, что накануне в "Ква-ква-парке" утонул девятилетний мальчик. Написали, что, пока его мама ходила в сауну, он снял спасательный жилет и утонул на глазах у изумленных спасателей.

— Ну вот и решился вопрос,— рассказываю я Маше.— Ты теперь и сама туда не пойдешь. Остается каток.

Она, пораженная, слушает эту жуткую историю и растерянно кивает.

Вечером, когда я резервирую столики в кафе на катке, мне рассказывают, что накануне одна девочка упала и сломала там руку, хотя занималась с инструктором. Я снимаю заказ и рассказываю об этом Маше.

— Так, значит, опять в "Хэппилон"?..— горько спрашивает она меня.— На кьюзар? С автоматами бегать?

— Есть еще один вариант,— вдруг вспоминаю я.— Аэродинамическая труба, где люди летают... На Симферопольском шоссе...

— О,— говорит Маша,— отлично. Только ты, пожалуйста, до этого времени интернет не смотри и ни с кем ни о чем не разговаривай.