Премьера / Театр
В Национальном театре им. Франко сыграли премьеру чеховской "Чайки", посвятив спектакль памяти ушедшего из жизни в прошлом году Богдана Ступки. О невосполнимости утрат и истинном смысле жизни в искусстве задумалась на представлении ИРИНА ЧУЖИНОВА.
По утверждению постановщика "Чайки" Валентина Козьменко-Делинде, идея включить именно эту пьесу Чехова в репертуар Театра им. Франко принадлежала Богдану Ступке, мечтавшему выйти на сцену с сыном и внуком в постановке, выстроенной на сложных, порой фатально запутанных отношениях родителей и детей. Жизнь внесла горькие коррективы, и три поколения актерской династии на сцене так и не встретились. Однако от замысла ставить пьесу режиссер не отказался, отыскав у классика заманчивую возможность взглянуть на мир человеческих страстей с высоты птичьего полета.
По привычке изображая веселье и симулируя грусть, артисты полагаются исключительно на индивидуальное обаяние
По-видимому, чтобы не нарушать целостность настроения и замысла, Валентин Козьменко-Делинде сам выступил в качестве и художника, и автора музыкальной партитуры спектакля. Режиссер расчистил привычное глазу пространство сцены, убрав кулисы и заменив традиционный черный кабинет белым. И в этом будто отштукатуренном пространстве выстроил сценический павильон, в котором не только актеры, но и предметы разыгрывают представление под пристальными "дулами" расставленных по периметру прожекторов. Несколько десятков тяжелых зеленых гардин исполняют роль кулис и ширм, эллипсовидная стеклянно-металлическая конструкция по центру — "колдовского озера". В этом сочетании зелени и стекла угадывается что-то от аквариума, в котором буквально с первых минут спектакля начинают звучать льющиеся откуда-то сверху голоса Лучано Паваротти и Лары Фабиан, исполняющих сколь беспроигрышные, столь и затертые — песню Лучо Далла "Карузо" и романс Неморино из "Любовного напитка" Доницетти.
В этом-то "резервуаре", до краев заполненном печально-торжественными мелодиями, постановщик заставляет неуклюже бултыхаться героев, неразрывно соединенных безответными привязанностями, будто каторжники кандалами. Сильнее всех, кажется, страдает в этой "Чайке" начинающий литератор Константин Треплев (Дмитрий Ступка), мучающийся жгучей ревностью к признанному писателю Борису Тригорину (Остап Ступка), любовнику его манерной матери, звезды провинциальной сцены Аркадиной (Людмила Смородина) и обольстителю восторженной и неподдельно талантливой Нины Заречной (Анжелика Савченко), в которую сам юноша пылко влюблен. Демонстративные истерики и скандалы перед сконфуженными обитателями поместья ничем, однако, не помогут — Нина уедет за Тригориным в Москву, оставив в сердце Треплева незаживающую рану. И разрешить этот конфликт сможет только его самоубийство в финале.
Впрочем, чем больше погружаешься в перипетии франковской "Чайки", тем отчетливей осознаешь, что все эти мелодраматические внутрисемейные разборки и надрывные чувственные признания не более чем рябь на поверхности озера, на берегу которого проходят события пьесы. Герои энергично швыряют друг в друга обувью, хватаются за бутафорский пистолет, картинно заламывают руки, словно не осознавая подлинного смысла этих действий. По старой привычке изображая веселье и симулируя грусть, артисты, кажется, полагаются исключительно на индивидуальную экспрессию и обаяние. Собственно, каких-то принципиально оригинальных задач не ставит перед ними и режиссер. Настоящие глубина и трепетная искренность возникают в этом спектакле лишь в редкие моменты, когда герои, вымотанные делами сердечными, берут тайм-аут и рассуждают об искусстве и творчестве. Пожалуй, в этих тихих и печальных эпизодах и кроется сокровенная цель франковской "Чайки". А все изнурительные и бестолковые ухаживания, неудавшиеся романы, неразделенные симпатии нужны лишь для затравки действия, под занавес которого повзрослевшая Нина твердо произнесет свою знаменитую реплику: "Умей нести свой крест и веруй". И пафос этой максималистской формулы неожиданно покажется абсолютно уместным, когда вспоминаешь, кому посвящен спектакль.