Один из кинематографических подарков к Дню влюбленных, "Тихая гавань" (Safe Haven) Лассе Халльстрема по чувствительному роману Николаса Спаркса — идеальное "кино для свидания". ЛИДИЯ МАСЛОВА не может себе представить девушку, которая не растаяла бы от такого полного комплекта всех существующих мелодраматических штампов.
В начале "Тихой гавани" приятная испуганная блондинка в капюшоне (Джулианна Хаф), нервно прижимающая к груди узелок с нехитрым скарбом, садится в самолет, а после титров вылезает из автобуса в каком-то портовом городе и немного переводит дух. На новом месте она устраивается официанткой, снимает домик в лесу и решает покрасить пол на кухне в счастливый цвет — цвет солнца, и даже торговая марка краски называется в оптимистическом духе типа "Начни сначала", а уж продает ее такой предупредительный мужчина (Джош Дюамель), что не начать с ним сначала просто выше женских сил, к тому же быстро выясняется, что хозяин лавки — вдовец с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Главный девиз фильма — "Жизнь полна вторых шансов" — произносит симпатичная молодая соседка (Коби Смалдерс), которую героиня сначала застает подглядывающей в окна — этим простодушным приемом режиссер Халльстрем пытается соорудить что-то вроде саспенса: соседка и впрямь совсем не так проста и у нее самой есть такой секрет, перед которым меркнет неприятное прошлое героини.
Несмотря на то, что это прошлое старается за блондинкой угнаться, заранее понятно, что оно ее не догонит, и "Тихая гавань" — во всех отношениях "уютненькая киношечка", как это уже неоднократно получалось у автора "Правил виноделов" и "Шоколада", чье неукротимое стремление пробуждать добрые чувства послужило поводом для анонимной шутки: "Не было печали — "Хатико" скачали". Пока хозяин магазина вывозит героиню на пикник с детишками, где они запечатлевают на морском берегу коллективные "луки" и лепят куличики, оставленный героиней муж, сотрудник правоохранительных органов (Дэвид Лайонс), потихоньку ведет опрос свидетелей, показывая им фотографию беглянки. Тут камера начинает нервничать и возникает ощущение, что мирно дремлющий большую часть фильма оператор тревожно проснулся с криком "Кто здесь?" — примерно как иногда по ночам вскакивает от преследующих ее кошмаров героиня. Но и кошмары эти никого по-настоящему напугать не могут, и, честно говоря, самое страшное в "Тихой гавани" — это бутылка водки, из которой муж-неадекват потихоньку переливает себе в бутылочки из-под минеральной воды, чтобы поиски шли веселее. Наконец, он выслеживает жену по рецепту вишневого пирога, сличив почерк на конверте с письмом к сердобольной старушке (Ирен Зиглер), которая приютила героиню, когда ей надо было постричься и перекраситься в блондинку для конспирации и начала новой жизни.
А жизнь налаживается с каждым кадром: влюбленные катаются на лодочке по лесной заводи под пенье птичек, беседуя о том, какой прекрасной женщиной была жена героя, убегают от дождя, вымокнув до нитки, танцуют в полумраке пустой закусочной, и наконец, героиня, после очередного романтического вечера при свечах, немного смущаясь, приглашает нового друга посмотреть, как она заделала дырку в кухонном полу, в которую она с самого начала постоянно проваливалась ногой. Воспрянувший духом вдовец заедает свое приторное счастье светлой печалью, перебирая письма, которые умершая от рака жена оставила на день свадьбы сына и дочери, а также на день окончания школы и почему-то именно на 19-й день рождения. Но самый, конечно, мощный аккорд — это письмецо в конверте "Для Нее", то есть для женщины, которую овдовевший герой полюбит впоследствии. Это очень важное и содержательное письмо, автор которого выражает надежду, что муж попал в хорошие руки, и искреннее сожаление, что, увы, не может познакомиться с новой девушкой супруга, — и примерно такое же душещипательное впечатление производит весь этот жизнеутверждающий фильм-"валентинка" о том, что даже если однажды девушке попался нехороший человек, то в следующий раз непременно встретится нормальный.