"В названии нашего дома есть слово "Art""

Станислас де Керсис знаком нам как глава Van Cleef & Arpels. Это под его руководством ювелиры с Вандомской площади заявили о себе как замечательные часовщики, создатели "поэтических усложнений". Но в прошлом году пост главы Cartier оставил многолетний президент Бернар Форнас, и Станисласу де Керсису теперь поручена забота о самом, вероятно, знаменитом ювелирном доме Франции. Впервые он встречается с нами в роли главы Cartier.

— Вы человек с огромным опытом. Вас мало чем можно испугать. Но Cartier — это же линейный корабль, флагманский бренд Richemont, легко ли им управлять?

— Что я могу вам на это ответить? Для меня это и честь, и ответственность, и, конечно, вызов. В Cartier надо быть одновременно бесстрашным и осторожным, авангардным и традиционным. Но я думаю, что ответственность лежит и на вас, нам придется немало поработать вместе, чтобы объединить, как мы говорим, savor faire и faire savoire — наши умения творить и ваши умения о них рассказать.

— Cartier существует с середины XIX века, но время идет, мир меняется. Как должен меняться дом Cartier, чтобы оставаться собой?

— Напомню вам, что Лукино Висконти сказал однажды: "Чтобы ничего не менялось, нужно, чтобы менялось все". К тому же в нестабильном мире у Cartier огромные преимущества. За нами история, за нами слава, в нас можно быть уверенным, поэтому мы как маяк, который виден в самую бурную ночь.

— Марка, которую вы теперь возглавляете, очень изменилась за последние годы...

— Не говорите: марка. Говорите: дом. Есть большая разница между домом и маркой. У дома большая история, Maison Cartier родился много лет назад, а марка может иметь два месяца от роду. Дом всемирно известен — Cartier существует на пяти континентах, марка может быть локальной. Дом интересуется своими архивами и имеет музей, марка может жить сегодняшним днем и не думать о прошлом. Дом ставит на качество, марка — на маркетинг. У Дома есть стратегия, рассчитанная на дальний прицел, у марки — далеко не всегда. Наконец, у дома есть корни и есть дом, как на Rue de la Paix или на Пятой авеню, а марка может гнездиться в интернете. Что же касается изменений, да, они существенны. Дом Cartier, как известно,— это король ювелиров и ювелир королей, но сейчас он еще и король часовой техники и науки.

— Неужели часы сейчас для Cartier важнее, чем прославившее дом ювелирное искусство?

— Дом Cartier разработал новое направление мануфактурных механизмов и стал заметным игроком на этом поле. В этом году у нас 5 новых механизмов, в общей сложности уже 24, и 10 из них имеют знак высшего часового отличия — женевское клеймо, Poincon de Geneve. Но это не значит, что часы сейчас главнее украшений, обе стороны одинаково важны, и нельзя сказать, что одна развивается в ущерб другой. На биеннале антикваров в Париже мы показали наши драгоценности, а на этом часовом салоне представили 130 часовых моделей, уникальных и в технике, и в искусстве. Среди них есть и часы, которые можно носить как украшения — как колье или как броши, часы с секретом, которые существуют у нас с тех времен, когда считалось, что женщина не должна смотреть на часы. Иначе все подумают, что она скучает. Мне кажется, что Cartier не нужно доказывать, что дом имеет глубокие часовые корни. Например, в этот раз мы привезли в Женеву выставку, напоминающую о роли Cartier в таинственных часах — в которых механизм не виден. Это история, а вот созданный нами турбийон, вращающийся в пустоте,— это уже современность.

— Что, по вашему мнению, не хватает Cartier, что бы вы хотели поменять?

— Я намерен продолжить ту же политику, которой придерживался Бернар Форнас. Он всегда ставил Cartier выше всех и считал, что мы главные в своем деле, самые мощные, самые успешные. Так оно и получается, как видите.

— Говорят, что Cartier готовит новую выставку в Москве...

— Об этом еще рано говорить, точно могу сказать лишь то, что мы в самом скором времени откроем в Москве наш новый бутик, новый дом. Но и музеи никто не отменял. Мне очень нравится, что в названии нашего дома есть слово "art". Сейчас вещи Cartier выставлены в Музее Тиссена-Борнемисы в Мадриде, а к декабрю мы готовим экспозицию в парижском Гран-Пале. Так что, как видите, мы настоящий дом. Я люблю цитировать Уинстона Черчилля: "Ветви дерева не вырастут дальше его корней".

Беседовали Екатерина Истомина и Алексей Тарханов