Самоубийство трех девочек в Балашихе вызвало шок у многих, даже у специалистов-суицидологов. Об этой проблеме, а также о возможных причинах балашихинской трагедии, корреспондент "Коммерсанта" АННА Ъ-ФЕНЬКО расспрашивает специалистов в области детской психологии — психиатра ЕЛЕНУ ВРОНО и психологов МАРИЮ КУЧЕРСКУЮ и АННУ ЛОГВИНСКУЮ.
Эта странная история в Балашихе
Специалист по подростковым суицидам Елена Вроно полагает, что балашихинский случай не укладывается в типовые рамки.
Во-первых, предсмертная записка. Это довольно редкое явление в подростковой суицидологии, поскольку подавляющее большинство попыток самоубийства подростки совершают в состоянии аффекта. По этой же причине они обычно используют то, что подвернулось под руку.
По наблюдениям российских специалистов, подворачиваются чаще всего таблетки из аптечки родителей. Неудивительно, что среди способов, избираемых для ухода из жизни, уверенно лидирует передозировка лекарственных средств. А отнюдь не падения из окна. Из медикаментозных препаратов, применяемых суицидентами, пальму первенства удерживают психотропные средства. Вены перерезают значительно реже, остальные способы встречаются в единичных случаях. Это второе, что отметила Елена Вроно.
Неоднозначным считает случай в Балашихе и Анна Логвинская, сотрудник службы "Телефон доверия". "Чтобы выброситься из окна 8-го этажа,— говорит она,— нужно действительно иметь твердое намерение умереть". Это первая странность, ведь большинство подростковых суицидальных попыток носит демонстративный характер.
Второе, что обращает на себя внимание,— коллективность самоубийства, если только так действительно и было на самом деле. Анне Логвинской это представляется маловероятным. "Для совершения расширенного суицида,— утверждает она,— подростки должны находиться в измененном состоянии сознания, причем достаточно долго. Причиной подобного группового помешательства могут быть либо наркотики, либо психологическое давление со стороны". Девочек могли, например, запугивать. А это уже принуждение к самоубийству, которое преследуется по закону.
Мария Кучерская, психолог-консультант по семейным проблемам, наоборот, считает этот случай достаточно типичным.
"В этой истории много характерных деталей",— говорит она. Начнем с записки. Ключевым, по ее мнению, здесь является интерес к похоронам, попытка девочек представить, как они будут "смотреться" в гробу, они как бы мысленно присутствуют при этом. Это очень характерно именно для демонстративных подростковых самоубийств. Подросток может представлять себе, как будут рыдать на его могиле его обидчики или неверные возлюбленные, и вместе с тем совершенно не отдавать себе отчета в окончательности собственной смерти.
Второй момент — это сам характер совершения самоубийства. Как это ни парадоксально звучит, скорее всего, оно было спровоцировано теми прохожими, которые еще днем, увидев девочек у открытого окна, начали кричать на них и уговаривать слезть с подоконника.
Несколько лет назад был похожий случай, рассказывает Мария Кучерская. Два мальчика стояли на крыше. Их заметили прохожие, вызвали "скорую помощь" и начали уговаривать их не прыгать, расспрашивали о причинах. Приехавшие врачи тоже вступили с ними в переговоры. Дело кончилось тем, что мальчики прыгнули и разбились.
Для того чтобы заставить подростка совершить что-нибудь, часто достаточно сказать: "Ни в коем случае не делай этого!" В этом возрасте подросток борется за самоопределение "вплоть до полного отделения" от взрослых.
Наконец, характерным считает Мария Кучерская и упоминающуюся среди возможных причин самоубийства связь с неким мальчиком, если она действительно имела место. Подростковая любовь — это обожание, романтическая мечта, насквозь пропитанная штампами массовой культуры, например телесериалов. Один из таких мелодраматических штампов — идеализация смерти, представление о том, что высшее проявление любви — это готовность умереть из-за любимого человека.
Не только подростки, нередко взрослые мужчины и женщины шантажируют своих супругов и партнеров, угрожая самоубийством. Похоже, что в данном случае девочки просто увлеклись этой игрой. Скорее всего, допускает Мария Кучерская, они что-то не рассчитали (например, что у отца не окажется ключей от квартиры), растерялись, испугались и прыгнули в тот момент, когда раздались звонки в дверь.
Дети плохо представляют себе смерть
Но что же делать тем родителям, которые оказались в ситуации, когда их ребенок может пойти на необдуманный шаг? Вообще-то психологи не любят давать общих рекомендаций. Но по просьбе "Коммерсанта" они сформулировали несколько правил, о которых необходимо помнить.
"Если вы застали ребенка в момент совершения самоубийства,— объясняет Мария Кучерская,— например, когда он собирается выпрыгнуть из окна, ни в коем случае нельзя разговаривать с ним на тему причин и последствий суицида". Надо говорить с ним так, как будто он сидит рядом на стуле, и ничего особенного не происходит. Лучше сказать что-то будничное и не терпящее возражений, например: "Срочно обуйся, ты простудишься".
Мы обращались и к другим практикующим суицидологам и психологам с просьбой дать более развернутые рекомендации "что говорить, если не дай Бог" или привести примеры "заговаривания". Но, как объяснили нам, подходящих для всех слов нет, все это очень индивидуально, зависит от обстановки, и тиражирование неких штампов может принести только вред.
Когда ребенок уже вне опасности, необходимо сделать две вещи. Во-первых, экстренно сформировать у него представление о смерти. Для многих подростков самоубийство окружено романтическим ореолом. При этом они не задумываются, что у человека, выстрелившего себе в голову, от лица остается кровавое месиво, а мозги разлетаются по стенам; что у повесившегося вываливается синий язык, глаза выходят из орбит, перед смертью он долго мучается в судорогах, а после происходит дефекализация организма. Тот же, кто выпил яд или огромную дозу снотворного, должен приготовиться умирать долго.
Постарайтесь описать все как можно более натуралистично. Подчеркните, что живой человек превращается в обезображенный труп. Описания покойников после разного рода самоубийств действуют на воображение подростка куда сильнее, чем абстрактные рассуждения о долге или ценности жизни.
Но это только часть того, что вы должны сказать ребенку. Не менее важно предложить конструктивные способы разрешения его проблем, поговорить с ним о том, как выйти из трудной ситуации, в которой он, возможно оказался, о его перспективах.
Что же касается профилактики, она проста донельзя, утвержает Мария Кучерская. Интересуйтесь, чем заняты дети, обращайте внимание на то, как общаются друг с другом, что обсуждают, о чем мечтают.
По данным исследований, проводившихся в московских школах, четкие представления о жизни и смерти, конструктивный взгляд на свое будущее и жизненный оптимизм характерны только для трети учащихся восьмых--одиннадцатых классов. Эти подростки отличаются и интеллектуально, они более самостоятельны, умеют структурировать свое время.
Другие две трети старшеклассников не умеют сами себя занять, плохо ориентируются в жизненных ценностях, плохо представляют себе окончательность смерти. Им кажется, что они смогут каким-то образом присутствовать при собственной кончине, наблюдать горе и раскаяние родителей и возлюбленных, то есть не верят, что умрут "навсегда". Этому способствуют и разного рода мистические представления о переселении душ, ставшие фактом массового сознания.
Если ребенок прямо говорит вам о том, что покончит с собой, не отмахивайтесь от его слов. По мнению психиатра Елены Вроно, лучше перестраховаться и отвести его на консультацию к психиатру или психологу. Не воспринимайте это как свою слабость, как то, что вы поддались на шантаж ребенка. Это простая мера предосторожности. Если высказана угроза, вы обязаны испугаться.
Но ни в коем случае нельзя провоцировать ребенка. Если он грозит выпрыгнуть в окно, ни при каких обстоятельствах нельзя говорить: "Ну и прыгай!" Один из отцов, пытаясь оправдаться после уже совершившейся трагедии, говорил: "Я бывший спортсмен, у меня мгновенная реакция. Я думал, что успею его подхватить". Но не успел.
Если у вас возник конфликт с ребенком, не доводите его до открытой агрессии. Нужно всегда помнить о том, что агрессия по отношению к другому у подростка может мгновенно переключаться на агрессию по отношению к самому себе. В состоянии аффекта может схватить нож и, не соображая, что он делает, направить его на взрослого или на себя.
"Любой скандал,— советует Елена Вроно,— лучше спустить на тормозах, не накалять атмосферу". Это не значит, что не нужно воспитывать своего ребенка, что вы должны попустительствовать тому, что считаете абсолютно неприемлемым. Но криками и наказаниями ничего не добиться!
Главная профилактическая мера против подростковых самоубийств — поддержка и взаимопонимание в семье. Это не означает, что дочь должна каждый вечер выплакивать все свои горести на плече у матери. У подростка должен быть свой мир, свои тайны. Если взаимоотношения с родителями, в первую очередь с матерью, не нарушены, поддержку можно оказать и не расспрашивая о подробностях. Главное, чтобы ребенок не чувствовал себя одиноким.
Очень важно — и это вполне по силам родителям — не допустить рецидива. Если ребенок уже пытался свести счеты с жизнью, просто необходимо проконсультироваться с психиатром или психологом.
Сейчас, особенно в Москве, много специализированных служб, в которые можно обратиться. В каждом муниципальном округе есть социально-психолого-педагогические центры. В каждой школе есть (по крайней мере, должен быть) психолог. В том числе и в Балашихе, которая, кстати, не за Полярным кругом расположена.
У подростка должна быть поддержка в семье
Что же чаще всего оказывается причиной того, что у подростка возникает желание покончить с собой? Необходимо различать повод, на который указывают сами подростки, и истинную причину. Сам ребенок может иметь достаточно смутное представление о ней.
Психиатр Елена Вроно утверждает, что поводами к самоубийству у подростков чаще всего выступают школьные конфликты, любовные переживания, предательство друзей, компрометация в детском коллективе, борьба за престиж в компании, угроза наказания или разоблачения. Часто повод бывает сиюминутным.
Вот несколько последних примеров из практики специалиста по подростковым суицидам.
Девушка не сдала экзамен в лицее и, чтобы избежать неприятного разговора с матерью, выпила 30 таблеток тазепама.
В начале декабря прошлого года Ирина С. после ссоры с матерью приняла 30 таблеток димедрола. (Они хранились у нее в тумбочке.) Через несколько часов Ирине стало плохо, и ее друг вызвал "скорую помощь".
Родители Татьяны М. развелись. Девочка жила с матерью, а у отца была другая семья. Мать категорически запрещала Татьяне видеться с отцом, и это служило причиной частых ссор между ними. После одного из таких скандалов девочка решила свою маму напугать, выпила весь хранившийся дома запас таблеток нозепама, а после поехала к отцу, который и вызвал "скорую", когда Татьяне стало плохо.
Среди самоубийств весьма высока доля демонстративных, когда человек преследуют цель отомстить обидчику, добиться желаемого, привлечь к себе внимание. Тогда это своеобразный крик о помощи. И одновременно демонстрация, акция протеста.
Истинные суицидальные попытки, вызванные невыносимой жизненной ситуацией, скорее свойственны не подросткам, а совсем маленьким детям лет семи-восьми. Правда, к счастью, большинство из них не приводят к смерти, потому что в этом возрасте ребенок еще не может выбрать гарантирующие гибель способы самоубийства.
Подростки же чаще всего вовсе не хотят умирать. Они и время выбирают так, чтобы кто-то успел их спасти, например родители, вернувшиеся с работы и увидевшие чадо со стаканом воды и пустой пачкой из-под таблеток.
Бывает, что подростки недооценивают опасность, которой себя подвергают, и могут не рассчитать дозу либо время возвращения родителей. И тогда демонстрация выливается в трагедию.
Но это все поводы. Истинные причины самоубийств часто не осознаются подростками. Как ни тяжело об этом говорить, но главная причина подростковых суицидов, предупреждает Елена Вроно,— нарушение семейных отношений. Если у ребенка нет поддержки в семье, если он испытывает одиночество и остается один на один с жизненными трудностями, если у него нарушено взаимопонимание с родителями, то он, скорее всего, относится к группе риска.
В этой ситуации существенен эффект подражания, устойчивая тенденция к увеличению вероятности самоубийств среди членов тех компаний, где они уже были. Особую роль здесь играет так называемая индукция — взаимная эмоциональная подпитка, которая имела место и в случае в Балашихе. Подросткам вообще свойственно ориентироваться на внутренние нормы своей референтной группы. И если некое действие уже совершено кем-то знакомым, близким по возрасту или по интересам, то оно как бы получает для подростка социальную санкцию. (Об этом же говорили нам и другие специалисты. Если случай, например, смерти от передозировки наркотиков уже произошел в группе подростков, угроза жизни других возрастает. А вовсе не наоборот, как думают многие родители, ориентируясь на свое восприятие мира и рассуждая о "пугающих примерах".)
К сожалению, сейчас, после трагедии в Балашихе и того широкого освещения, которое она получила в средствах массовой информации, можно ожидать, что число попыток подростковых самоубийств возрастет. Это совершенно железная статистическая закономерность, выявленная в результате 20-летних наблюдений американских ученых.
Одновременно наблюдается рост числа дорожно-транспортных происшествий и других несчастных случаев, которые психологи рассматривают как бессознательные или замаскированные самоубийства.
При этом наиболее опасны именно документальные кадры и подробности. Комментарии специалистов не носят такого фатального характера, как и художественные фильмы — дети все-таки умеют отличать правду от вымысла, хотя часть пациенток Елены Вроно, совершивших суицидальные попытки, признавались, что решились на это под влиянием сцены из телефильма.
По словам Елены Вроно, история в Балашихе уже начала оказывать свое негативное действие. В среду десятилетняя пациентка Елены Моисеевны выпила пузырек транквилизатора. По словам матери, на эту мысль ее натолкнули выпуски теленовостей.