Фото: Ольга Лавренкова , Коммерсантъ
В Русфонд все чаще пишут: вместо того чтобы оплачивать лечение отдельных детей, лучше бы занялись финансированием медицинской науки. Наверное, отвечаем мы, каждому свое: пусть государство развивает науку, а филантропы творят благо для отдельных людей. Но вот оказывается, что, помогая больным детям, мы с вами, дорогие друзья, в то же время и науку двигаем, участвуем в создании новых методов лечения. Об этом ВИТАЛИЙ РОГИНСКИЙ рассказывает специальному корреспонденту Русфонда ВИКТОРУ КОСТЮКОВСКОМУ.
Клиника Рогинского начиналась в 1991 году с создания в Центральном НИИ стоматологии и челюстно-лицевой хирургии детского отдела, а затем и центра под руководством Виталия Владиславовича. С 2011 года это крупная клиника со своим шестиэтажным корпусом в составе НИИ. Русфонд сотрудничает с этим коллективом с 2005 года, у нас есть совместная программа "Челюсти". Только в 2012 году наши читатели оплатили диагностику, лечение и реабилитацию 135 детей с врожденными и приобретенными дефектами и деформациями черепно-челюстно-лицевой области.
— Виталий Владиславович, ваша лекция на VII съезде педиатров России 16 февраля вызвала большой интерес, она касалась гемангиом — одной из самых частых патологий у детей...
— Именно что только касалась. Потому что мы доказали: в подавляющем большинстве это никакие не гемангиомы. Гемангиомы — это доброкачественные опухоли. Наш 20-летний опыт показал, что из огромного количества патологических образований, которые привычно называют гемангиомами, на самом деле опухолей ничтожно мало: где-то от 2 до 4 процентов. А в большинстве случаев это гиперплазии — опухолеподобные разрастания тканей кровеносных сосудов. С такими патологиями рождается в среднем каждый 100-й ребенок.
— Это только вопрос классификации?
— Ваше "только" звучит как "всего-навсего". А ведь без правильной классификации нет ни науки, ни эффективной практики. Наша мультидисциплинарная группа создала новую классификацию сосудистых поражений челюстно-лицевой области. Она получает все большее признание в мире, хотя без споров не обходится. Спорят в основном те, кто не умеет или не может лечить по-новому. Не столько лечат, сколько калечат. Если патологическое образование называют опухолью, то ведь его и лечат как опухоль, то есть почти всегда в той или иной степени уродуют человека, а тут ведь речь о его лице!
— А как лечат гиперплазии?
— Я вас удивлю: таблетками. А теперь удивлю еще больше: может быть, даже никак! Да, в значительной части случаев нужно только наблюдать за пациентами с гиперплазией, следить за тем, как она проходит сама. Надо быть готовыми на любое вмешательство. Теперь о таблетках. Это началось, можно сказать, с курьеза. В 2008 году во Франции, в госпитале Бордо, лечили ребенка с "гемангиомой". Лечили гормонами, и у него началась аритмия. Ему дали сердечное лекарство — так называемый бета-блокатор пропранолол. На другой день "опухоль" (не забывайте ставить кавычки!) побледнела, а потом стала сокращаться и с течением времени вовсе исчезла. И сейчас во всем мире лечение "детских гемангиом" (а на самом деле гиперплазий) пропранололом считается терапией переднего края. С него надо начинать.
— Но ведь вы хирург. Оставляете себя и своих коллег без работы? Кстати, а если это все-таки опухоль — из тех самых "от 2 до 4 процентов"?!
— Вот правильный вопрос! Конечно, сначала надо поставить верный диагноз. Мы используем капилляроскопию, совершенно новый метод, ранее не применявшийся нигде в мире. То есть он как таковой существовал, но никто не додумался использовать его для диагностики и мониторирования больных с сосудистой патологией. Теперь это самый интересный и эффективный метод, которым мы владеем и которым гордимся. А хирургам в нашей клинике работы хватает! В ряде случаев и очаги гиперплазии можно удалить хирургическим методом. Но особенно актуально это для остаточных (резидуальных) форм гиперплазии.
— Что дает вам сотрудничество с Русфондом? Вы работаете в государственной клинике — значит, лечите детей за счет госбюджета?
— Государство в самом деле оплачивает лечение, и с каждым годом все в большей степени. Но при этом всегда остается что-то, требующее дополнительных средств. Как правило, это диагностические процедуры, мониторирование в процессе лечения и т. д. Когда мы выставляем счет на лечение ребенка, мы учитываем именно это "что-то", а не всю цену, львиную долю которой покрывает государство. И это во всем мире так: госбюджет и пожертвования в медицине соседствуют и дополняют друг друга. А уж когда речь идет об исследованиях, внедрении новых методов, как у нас, эти дополнительные расходы, которые покрывают ваши читатели и телезрители, просто бесценны.
Весь сюжет rusfond.ru/kolonka