Следственный комитет уличил Алексея Навального в незаконном получении адвокатского статуса, оппозиционер обвинения отвергает. Ситуацию ведущей Дарье Полыгаевой покомментировал политолог Сергей Черняховский.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
По данным следствия, в 2009 году Навальный представил подложную справку о двухлетнем юридическом стаже, который необходим для получения статуса адвоката. Подпись инспектора отдела кадров на документе была подделана, а компании, в которой Навальный якобы занимался практикой, к тому моменту уже не существовало, сообщил официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин.
— Неделю назад депутат единоросс Владимир Пехтин покинул Госдуму после как раз обвинения Алексея Навального, который, правда, эти обвинения перепостил, а не сам сформировал. Как вы полагаете, эта история может быть ответом на историю с Пехтиным?
— Я не знаю, является ли это следствие ответом или нет.
Но Алексей Навальный выбрал определенный жанр политической борьбы: использование формально законного в незаконных целях. Вполне естественно, что ему ответили и отвечают достаточно давно на этом же языке и в этом же жанре.
Меня тут единственное, что может удивлять, это его некоторое недоумение. Почему он думает, что кидая куда-то камни, ты не получишь чего-то в ответ?
А в отношении непосредственно адвокатского его звания... Во-первых, судя по комплексу той информации, которая была до сих пор, оно действительно очень спорное, и адвокатом он никогда не работал. Но уж если мы дошли, к сожалению, до того, что в целях политического противостояния начали снимать ученые степени — с Сахарова даже не сняли, причем инициатива здесь была как раз со стороны не властных структур, но запущен был этот механизм, то чему тут удивляться, когда достаточно и так явно в необоснованном статусе ему будет отказано. Плохо, что мы перешли на такой уровень выяснения политических отношений. Но мы на него перешли. Либо мы с него уйдем, но опять-таки инициатива, как угодно. Я достаточно критически отношусь к власти, но поведение этой группы, которую олицетворяет сейчас Навальный, вызывает значительно большую брезгливость, чем сама власть.
— Вы в данном случае, что именно имеете в виду?
— Мне понятен человек, который идет на выборы. Мне понятен человек, который строит баррикаду. Мне понятен человек, который организует террористический акт или партизанский отряд. Я не говорю, хорошо это или плохо. Но человек, который пытается преследовать те же цели как в бизнесе, так и в политике, при этом делая вид, что он соблюдает закон, мне неприятен.
И мне неприятно, когда, вы вспомнили Пехтина. Никакого пиетета у меня по поводу него нет. Но ведь, по сути дела, что было сделано? Была запущена некая сплетня. Эта публикация материалов, блогов неких. Правдивая она, неправдивая — это же форма распространения сплетен бабушками на скамеечках или анонимок прежней эпохи. И когда из сплетен и анонимок начинают делаться организационные политические выводы, у меня это вызывает брезгливость. Точно так же, как само использование этих приемов. Мне абсолютно все равно, есть там какая-то собственность у Пехтина или нет. Для меня важно, как он себя ведет политически — хорошо, плохо. Вот здесь можно судить. Честно говоря, мне важно не то, что там покрывал Сердюков в экономическом плане, мне важно принес он ущерб или пользу вооруженным силам. Он принес ущерб. Значит, о таких вещах и надо говорить.
— Как вы полагаете, в конце концов, Навального лишат адвокатского статуса и повлияет ли это на его имидж?
— Имидж у него и сейчас не очень хороший. А лишат или нет? Наша власть среди самых разнообразных минусов своих имеет и какую-то невнятность в реакциях: погрозить, но не сделать. Был такой поздний советский анекдот, когда человек, которого отпустили после предупреждения в беседах КГБ, говорит: "И патроны у них тоже кончились". На шашке одного полководца было написано: "Без нужды не обнажать, без славы не вкладывать". Пригрозили — делай. А у нас очень часто так не происходит. Либо не грозить, либо делать.