"Грузия"

СПб.: НЛО, 2012

Самое знаменитое невыполненное писательское завещание — письмо Франца Кафки своему другу Максу Броду, в котором он просит "уничтожить все: дневники, рукописи, заметки, письма, чужие и мои собственные — сжечь, не прочитав, полностью". Самое трогательное — письмо Обри Бердслея издателю Леонарду Смитерсу: "Умоляю вас уничтожить все неприличные рисунки. Всем, что есть святого, заклинаю вас — все непристойные рисунки", подписанное "Обри Бердслей, в предсмертной агонии".

Поднимать вопрос о поведении душеприказчиков, нарушивших последнюю волю, сегодня вроде бы довольно смешно. И, действительно, как бы мы жили без "Замка", без множества образов, заложивших эстетику модерна, и много еще без чего? Не сравнивая Ольгу Комарову с этими великими, можно сказать, что ее отношение к обнародованию ее писаний вполне сравнимо с бердслеевским. Тот перед смертью стал истовым католиком и именно поэтому требовал уничтожения "непристойных рисунков", а погибшая в 32 года Ольга Комарова фанатично предалась православию и, как пишет в предисловии Дмитрий Волчек, "отказалась от всего написанного, настоятельно просила уничтожить рукописи".

И вот ее желание не исполнено — перед нами 12 рассказов. Все они написаны в 80-х годах и отчасти напоминают тексты Людмилы Петрушевской того времени — но менее изобретательные и куда более личные. Вообще, смысл талантливости этих рассказов в том, что каждый из них и все они вместе — в первую очередь стон, а уже потом слова. Это очень женское, очень показательно надломленное, униженно-высокомерное. Как если бы писательницей заделалась вконец обедневшая и переместившаяся во времени Настасья Филипповна из "Идиота".

Для тех, кто — хотя бы из того же предисловия — сегодня узнает о "фанатической религиозности" ее последних лет, некоторые из этих текстов (в рассказе "Великопостные салочки", например, описаны типичные идиосинкразии "интеллигентного" человека на пути к церковности — "заслюнявленность" икон, непонятность "каннибальского" ритуала причастия) кажутся к тому же зашкаливающе интимными. И это придает текстам энергии. Но, вообще-то, совершенно понятно, почему она полные этой энергией тексты публиковать не хотела.

"Сталин-революционер. Путь к власти. 1879-1929"

"Сталин-диктатор. У власти. 1928-1941"

Роберт Такер

М.: Центрполиграф, 2012

Профессор Принстонского университета, видный американский исследователь марксизма и истории Советского Союза Роберт Чарльз Такер умер три года назад. Сейчас на русский перевели его главную книгу — двухтомную биографию Сталина, вышедшую в конце 1980-х. В 1944-1953 годах Такер служил в Москве и поздний сталинизм знал не понаслышке. Однако его капитальный труд (в общей сложности почти полторы тысячи страниц) охватывает, наоборот, лишь довоенные годы; планировавшийся финальный том так и не был написан. В более ранних работах послевоенного времени Такер стремился доказать современникам, что сталинизм не был неизбежен для Советского Союза, что он — результат "революции сверху", произведенной одним-единственным человеком с маниакальной волей к власти. Политическая мысль Такера во многом настроена именно на описание личностей вождей, их психологии. И биография Сталина — именно такой труд, попытка понять тоталитарную систему через создавшего ее человека. Работа Такера может показаться кое в чем наивной, склонной к сентенционности вместо анализа, но ее масштаб и подробность, безусловно, привлекают. Таких книг о Сталине, кажется, больше нет, даже на русском.