Сергей Устюгов, 20-летний финишер российской команды, завоевавшей в пятницу на чемпионате мира по лыжным видам спорта в Италии бронзу в эстафете 4х10 км, в интервью корреспонденту «Ъ» Валерии Мироновой в Валь-ди-Фиемме рассказал о волнении перед второй в жизни взрослой эстафетой и личном противостоянии с сильнейшим лыжником современности норвежцем Петтером Нортугом. Многократный победитель юниорского и молодежного первенств мира заявил также, что никаких предпочтений в гонках и стилях передвижения не имеет, а о своем успехе здесь уже забыл.
Фото: Giampiero Sposito, Reuters
— Всем бы спортсменам такой результативный на чемпионате мира дебют…
— Я бы сформулировал иначе: всем бы так хорошо в моем возрасте бегать. А предыстория такова: после молодежного первенства нынешнего года, на котором я выиграл две гонки, второй тренер нашей сборной Эдуард Михайлов сказал мне, что, если я хорошо себя и дальше проявлю, то на чемпионате мира, возможно, побегу «пятнашку». А если хорошо себя проявлю и на ней, то, может быть, и в эстафету попаду. А я, между прочим, первый год в основном составе, и сразу такой поворот событий. В начале сезона нас разделили на две группы. Старший мужской тренер Олег Перевозчиков с основным составом поехал по первым этапам Кубка мира, а вторая группа, и я в том числе, поехала по российским соревнованиям. Таким, например, как Кубок Хакасии или Кубок России в Чусовом. Ну а после молодежного первенства мира передо мной замаячили по-настоящему серьезные цели. После молодежного первенства мы приехали на кубковый этап в Сочи, и там тренеры решили, что я пробегу только индивидуальный коньковый спринт. У меня была хорошая форма, и я попросился бежать еще и командный спринт. Собственно, кроме спринтерских, никаких других гонок в Сочи я не бежал. А позже на этапе в Давосе выступил неудачно, был среди наших лишь четвертым. В общем, никак себя не зарекомендовал, и уже думал – все, если поставят на чемпионате мира хотя бы на «пятнашку» – будет мне счастье. Но мне выдался шанс бежать еще и эстафету.
— Место в пятом десятке, которое вы заняли здесь в 15-километровой разделке успехом при всем желании назвать трудно, и, тем не менее, в эстафетную четверку, да еще и на последний этап, вас поставили. Кого благодарить?
— Мне кажется, мою кандидатуру предложил Олег Перевозчиков. Но, когда меня утвердили и сказали об этом, то я испугался. Буквально до трясучки в ногах. Я же еще такой молодой и неопытный, а тут вдруг сразу такая ответственность. Но, придя в себя, я задался другим не менее важным вопросом: а парни-то наши не против того, чтобы четвертый этап бежал именно я? Про то, что Макс Вылегжанин — за, мне сказал Перевозчиков. Дело в том, что накануне мы провели контрольную тренировку, на которой я, собственно, всем доказал, что финиш у меня хороший. Потом узнал мнение Жени Белова, с которым, я, к слову, в одном номере живу. Он подумал, порассуждал и тоже сказал: да. Мы же тренируемся вместе, и все ребята знают, как я бегу.
— А что сказал Александр Легков, которому предстояло передавать вам эстафету?
— Честно? С Александром не советовался. Хотел подойти, но я такой застенчивый, что даже не знаю, как с ним общаться.
— Между прочим, именно Легков после финиша заявил, что, мол, это «молодой» сделал эстафету…
— Нет. Эстафету сделал не я, эстафету сделали парни.
— Эти слова Легкова, наверное, для вас, как еще одна бронза…
— А я не хотел бронзу. Я хотел золото или серебро.
— Когда на четвертом этапе Нортуг и компания дружно замедлились и стали оглядываться, чтобы занять более выгодную с тактической точки зрения позицию, у вас не было мысли рвануть на все сто?
— Нет. Это же не спринт, это десять километров. Ведь если бы даже двое-трое и убежали, то кого-то из них все равно могли «подобрать», а кто-то мог отвалиться. Кроме того, когда мы в команде строили тактику на всю эстафетную гонку, то подробно обговорили, кто и как будет бежать на каждом из четырех этапов. Мне, во всяком случае, четко указали, как пройти свой.
— Но молодые тем и отличаются от опытных, что им кажется, будто бы они откроют свою Америку. Искус убежать был?
— Нет. Дело в том, что опыт выступления в эстафетах у меня совсем небольшой. Две эстафеты я пробежал в юниорах и две, включая эту, на взрослом уровне. Первая взрослая прошла на этапе Кубка мира во Франции и была для меня неудачной. На своем этапе я сработал не там, где надо, и в итоге мы прибежали лишь шестыми.
— От тактического замысла, выходит, вы ни на йоту не отклонились. А 2,4 секунды, отделившие вас на финише от Петтера Нортуга, как оценили?
— Никак. Как Нортуг решил, так и провел эту гонку. Был бы другой расклад, мне кажется, все было бы по-другому. А в данном случае он опять играл со всеми нами в свою обычную игру. Он освоил ее до мельчайших деталей и в который раз показал каждому его место. Дескать, мышки вы все…
— Тогда почему вы после гонки сказали, то недовольны своим финишным отрезком?
— Потому что не отработал свою позицию на выходе с последнего подъема. Я встал за Нортугом, хотя надо было вставать за шведом. И получилось так, что Нортуг меня чуть притормозил, а швед в это время стал убегать. Потом Нортуг его догнал и уже тогда сел на спуск. Но я этого уже не видел.
— Теперь до бесконечности станете мысленно прокручивать ситуацию и терзать себя риторическим «почему»?
— Не знаю. Но волосы на себе рвать не буду точно. Видите, стриженый.
— Что теперь?
— Домой, потом в Лахти на этап Кубка мира. Пока, правда, не знаю, побегу там или не побегу.
— За молодежные успехи вам в Ханты-Мансийске уже квартиру дали. Не кажется ли вам, что сейчас часто в спорте серьезные материальные блага идут впереди серьезных заслуг?
— Я знаю, что лыжники поколения Елены Вяльбе в большей степени за идею бегали, а сейчас у многих молодых спортсменов — зелень в глазах. У меня ее точно нет. Для меня не деньги главное.
— Есть ли у вас любимые гонки, стили? Что удается лучше?
— Все гонки мне удается бегать хорошо. А любимых нет.
— Теперь будет.
— Но это точно не эстафета.
— А испытание успехом выдержите?
— Какой такой успех? Я про него уже забыл. Как будто ничего и не было.