Посол США в России Майкл Макфол считается одним из пионеров "цифровой дипломатии". В интервью корреспонденту "Власти" Елене Черненко он признался, что до сих пор испытывает трудности в работе с этим инструментом.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Когда вы решили завести аккаунт в твиттере?
Пока я не стал послом в Москве, я не знал о существовании твиттера. Когда я готовился к командировке в Россию, руководство Госдепартамента посоветовало мне воспользоваться этим новым инструментом. Это была не моя идея, честное слово (смеется).
А вы посты сами пишете или поручаете кому-то?
Если я заранее планирую сделать запись на русском языке, то могу попросить кого-то из коллег проверить грамматику. Но если я пишу что-то спонтанно, а так бывает чаще всего, то никто мне не помогает.
Вы зафолловили несколько сотен человек. Читаете то, что они пишут? И много ли времени уходит на социальные сети?
В среднем я провожу в социальных сетях около двух часов. Я пользуюсь твиттером в основном из дома, и в этом есть свои плюсы: моя онлайн-дипломатия не отнимает времени у офлайн-дипломатии. Я стараюсь дисциплинировать себя: не хочу весь день сидеть в офисе и читать, что пишут в соцсетях, иначе просто не буду успевать встречаться с людьми, а это было бы ошибкой.
Да, социальные сети могут затягивать.
Именно. Но при этом я всегда стараюсь не просто делать записи в твиттере, но и вступать в диалог с теми, кто на них отвечает. Иначе получается обычный пресс-релиз. А для меня, как посла, гигантское преимущество этого инструмента состоит в том, что я могу напрямую общаться как с Аркадием Дворковичем, так и с условным Иваном Ивановичем из Новосибирска.
И что, вы всем отвечаете? В интернете же полно сумасшедших.
Я стараюсь игнорировать троллей — людей, которые хотят лишь провоцировать и грубить. Некоторых даже баню: мне лучше не знать, что они обо мне пишут, иначе захочется ответить. Но в целом мне важно, чтобы люди знали, что я обращаю внимание на их комментарии на мои записи и что всегда стараюсь отвечать.
В вашем микроблоге официальные сообщения чередуются с записями о походах в кино. Зачем вы это делаете?
Эксперты, в частности Алек Росс (старший советник госсекретаря США.— "Власть"), советовали мне совмещать обе темы. Только заявления для прессы мало кого цепляют, людей всегда интересуют подробности из моей личной жизни. Я стараюсь балансировать между официальным и личным, важным и обыденным.
Что дает вам, как дипломату, присутствие в социальных сетях?
Прежде всего я использую эти инструменты для того, чтобы распространять информацию о позиции администрации президента США по тем или иным вопросам и проводимой ею политике. Но также чтобы рассказывать людям об Америке в целом. Кроме того, твиттер позволяет оперативно реагировать на события и доносить нужную информацию до большого круга людей и СМИ.
Некоторые ваши ранние посты вызывали жесткую критику со стороны российских властей. С тех пор вы, кажется, стали осторожнее.
Слова, о которых я больше всего жалею, я написал не в твиттере, я сказал их на камеру НТВ. Я использовал недипломатическую лексику.
Вы назвали Россию дикой страной?
Да, и сожалею об этом. И я сразу сказал об этом, причем как раз в твиттере. Иными словами, я не хочу винить твиттер за те ошибки, которые делал в качестве публичного человека. Но я не жалею о том, что являюсь публичным человеком. Да, я совершаю ошибки, но их совершает даже Барак Обама.
А трудно ли уместить дипломатическую мысль в 140 знаков?
Очень трудно! Одну из своих ошибок я совершил именно по этой причине. Телеканал Russia Today передал неверную информацию, сообщив о том, что я оплатил поездку Алексея Навального в США. Однако я не имел никакого отношения к гранту. Комментируя репортаж Russia Today о Навальном, я старался уместиться в 140 знаков и поэтому использовал короткое слово "ложь", вместо того чтобы написать "искажение" или "представление неверных данных". Это было ошибкой.
А в существование твиттер-революций вы верите? Российские власти, кажется, весьма озабочены этим явлением.
Я знаю, что эту тему сейчас изучают эксперты и ученые по всему миру, и их мнения порой сильно расходятся. Некоторые говорят, что новые технологии играют важную роль, а другие — что их влияние сильно переоценено. У меня пока не сложилась точка зрения на этот счет.
Есть, однако, один момент, по отношению к которому наши с властями РФ точки зрения совпадают. Речь идет о кибербезопасности. Нельзя допустить, чтобы эти инструменты использовались для совершения кибератак и нанесения ущерба безопасности и инфраструктуре наших стран. Мы хотели бы договориться о неких правилах в этой сфере с нашими партнерами, в том числе с Россией.