На этой неделе балетная школа Парижской оперы празднует 300-летний юбилей. На сцене Palais Garnier будут чествовать короля Людовика XIV — основателя старейшего хореографического образовательного учреждения в мире.
Фото: Agathe Poupeney / Opera national de Paris
Фото: Agathe Poupeney / Opera national de Paris
Танцевальную моду во Франции задавали короли: еще в XVI веке Екатерина Медичи, итальянка по происхождению, забавляла себя комическими балетами, а учителя с ее родины, прародительницы балета, насаждали хореографические азы при французских дворах. Однако же повальным увлечением танцем французы обязаны Людовику XIV. "Его не научили ничему, кроме танцев и игры на гитаре",— говорил про французского короля Вольтер. "Оно и к лучшему",— должны сказать поклонники балетного искусства, потому что королевская страсть к танцу стала судьбоносной не только для французского, но и для мирового балета. Свое увлечение он воспринимал слишком серьезно: ежедневно по возвращению с утренней прогулки на лошадях король запирался в танцевальной зале со своим учителем Пьером Бошаном — первым теоретиком классического танца — и добрую половину дня оттачивал па, готовил роли, конечно же, всегда заглавные. Забывая о поражениях на поле битвы, он блистал на сцене, перевоплощаясь то в шута, то в ловеласа. А за партию Восходящего Солнца в балете "Ночь" Людовик был награжден своим знаменитым прозвищем Король-Солнце.
Королевские спектакли, в которых танец мешался с оперой и комедией, шли как при дворе, так и в городском театре. Людовик XIV свято верил, что искусство укрепляет абсолютную власть и что интересно монарху — интересно нации, поэтому придворные безропотно танцевали, а зрители покорно ликовали. Танец он сделал делом дворянской чести, каждый аристократ твердо знал: без умения держаться на сцене так же уверенно, как в седле, путь в высшее общество заказан. Когда вместе с королем в пляс пустился весь Париж, а уроки давали в двухстах столичных залах, Людовик XIV решил возвести самодеятельность в ранг искусства, и в 1661 году вслед за Академией скульптуры и живописи он основал Королевскую академию танца — первый шаг на пути к профессиональному хореографическому образованию во Франции. На исправление придворных танцовщиков были брошены лучшие мастера во главе с преданным наставником короля Бошаном, которому дальновидный монарх велел все движения фиксировать на бумаге и классифицировать. Так появились основополагающие пять позиций ног в классическом танце.
Но официально балетная школа при Парижской опере была основана лишь в 1713 году. За два года до своей смерти старый, растолстевший и давно распрощавшийся со сценой Людовик XIV завершает дело всей своей жизни и подписывает указ о закреплении за Оперой статуса госучреждения с постоянной труппой в 20 артистов, а главное — о создании балетной школы, которая призвана формировать кадры для театра. "В школе обучают французскому стилю, который базируется на превосходстве гармонии, координации движений, точности позиций и пренебрегает всяческими рекордами" — говорилось в указе. Помимо великого французского стиля Людовик XIV обозначил и основные правила: школа предназначалась для взрослых артистов и образование было бесплатным, таким образом он хотел привлечь к балетному искусству низшие слои общества, так как с уходом короля со сцены поугас и танцевальный пыл аристократов. Его начинание принесет первые плоды уже к концу XVII века — в обществе появится признанная профессия балетного танцовщика — danseur d'opera. Героем распространенного анекдота, который гулял тогда по Парижу, был красавец Пекур. Сын курьера при кабинете короля выбрал себе балетную карьеру и стал настолько популярен в светском обществе, что однажды столкнулся с герцогом де Шуазелем в спальне их общей любовницы, светской дамы Нинон де Ланко. Мог ли подумать Людовик XIV, что благословленная им профессия станет настолько престижной?
Тогда как танцовщики из народа утверждались во французском обществе и в перерывах между светскими раутами муштровали мастерство у балетного станка, французская школа завоевывала авторитет в мире. Поток педагогов и балетмейстеров из Франции хлынул в Россию. В 1738 году по указу императрицы Анны Иоанновны француз Жан-Батист Ланде основывает в Санкт-Петербурге "Ея Императорского Величества танцевальную Школу" — первое хореографическое образовательное учреждение в России. Спустя полвека другой француз Леопольд Парадиз возглавит балетное отделение Воспитательного дома в Москве, который позже стал Московским хореографическим училищем. А в начале XIX века в Петербург переберется и великий французский реформатор и хореограф Шарль-Луи Дидло.
В то время как русская школа пытается найти свой уникальный стиль, прилежно изучая французскую и итальянскую хореографическую азбуку, Франция вновь делает шаг вперед, доказывая свое лидерство. На сцене Парижской оперы дебютирует Мария Тальони, и после ее выступления от танца кривляющегося арлекина, столь популярного в XVIII века, не остается и следа. Несмотря на все революции, старая школа все еще хотела видеть на сцене куртизанку. "Милые мои, будьте очаровательны! Покажите в своих движениях самую увлекательную вольность, пусть весь партер и весь оркестр охватит желание провести с вами ночь!" — наставлял своенравный учитель Вестрис своих учениц. Тальони же, которую считали некрасивой и даже несколько горбатой, была бесплотным призраком, который повисает в воздухе и замирает на не поддававшихся ранее никому пуантах. Французскую балетную школу стали называть именем Тальони: "Танец, полный достоинства, танец, который может танцевать человек, мыслящий, как Кант, поющий, как Новалис, фантазирующий, как Гофман".
В 50-х годах XIX века тальонизм закончился крахом академической парижской школы. Выродился мужской танец, на смену тонкому вкусу и изысканному воспитанию пришли грациозные позировки и высоко задранные батманы, а французских прим вытеснили со сцены Парижской оперы итальянки. "Танцовщиц отныне заботит не тур, а прическа!", "Наш театральный танец в упадке!", "О! Времена изменились! Как грустно! Как больно!" — местные критики хоронили французский балет. Хоронили его и в России. Самый известный русский француз Мариус Иванович Петипа не упускал случая упомянуть, что теперь, когда "искусство в Париже заменяется танцами грубого, неприличного характера или акробатическими упражнениями, петербургский балет стал первым в мире, потому что в нем сохранилось то серьезное искусство, которое утрачено за границей".
Едва ли мог предполагать Мариус Иванович, что серьезность парижской школе вернут именно русские: вслед за взятием Парижа дягилевской антрепризой, педагогам и хореографам из России сдалась и вся Франция. Во главе Парижской оперы в 1929 году встал 24-летний киевлянин Серж Лифарь. Труппа по тем временам представляла зрелище грустное: на сцене — балаган, а за кулисами — бордель. Но за четверть века его правления французская школа вновь распрямила плечи: в ноги вернулась чистота танца, в исполнение — изящность и содержание.
К середине XX века назрела необходимость реформ и в самой балетной школе: пока учителя по старинке задавали уроки классического танца, во Франции ликовала современная хореография. Сцена главного театра нуждалась в балетных артистах нового уровня. Здесь и возникла железная леди школы Парижской оперы, великолепная этуаль и своенравная начальница Клод Бесси. В 1973 году она возглавила учебное заведение и сразу же принялась наводить свой порядок. По-прежнему делая ставку на идеальную классическую выучку, Бесси в нагрузку "крысятам", как с XIX века называют учеников, добавила современный танец, историко-бытовой, фольклорный, джаз и мимику.
О том, почему детей Парижской оперы прозвали крысятами, существует две версии. Согласно первой, до переезда в парижский пригород Нантер (современное, оборудованное по последнему слову техники здание — еще одна заслуга Бесси) репетиционные классы школы располагались под крышей Опера Гарнье. И когда малыши семенили по полу своими легкими ножками, казалось, что пробегают крысята. Согласно другой версии, в XIX веке в школу принимали детей из очень бедных семей, и чтобы у учеников хватало сил танцевать, им давали что-нибудь погрызть в перерывах.
Сегодняшние "крысята" не так бедны (про то, как сложно прорваться в "бесплатную" школу, слагают легенды), но все так же миниатюрны. В школу принимают с восьми лет при максимальном весе 25 кг, впереди шесть "дивизий" — учебных годов, для того чтобы их выдержать, надо обладать недюжинным характером и работоспособностью. По итогам каждой — экзамен. Но решающим в жизни каждого "крысенка" становится последний год: ему предстоит держать главный экзамен — станет ли он артистом оперы или нет. 95% труппы — ученики школы, посторонних здесь не жалуют, не говоря уже об иностранцах.
Одна из традиций, которую в Париже чтут беспрекословно — приветственные поклоны: при виде "старшего" дети инстинктивно ныряют в реверанс-плие. Нынешняя директор школы Элизабет Платель особенно любит подчеркивать, что этого давно уже не делают ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге. В стенах Парижской оперы время остановилось, здесь, как и 300 лет назад, бал по-прежнему правят короли.