Вчера были объявлены номинанты приза Российской академии кинематографических искусств "Ника" за 1998 год. Хотя все претенденты знакомы и уже награждены многими альтернативными призами, именно "Ника" с особой наглядностью выявляет борьбу приоритетов в российском кино.
В прошлом году конфликт между традиционно настроенной частью академии и молодыми идеологами "новой волны" решился в пользу первых: "Вор" победил "Брата". В этом году водораздел нарушил целостность самой "новой волны". "Страна глухих" Валерия Тодоровского любима традиционалистами. "Про уродов и людей" Алексея Балабанова представляет вкусы эстетических меньшинств, так что двое модных молодых постановщиков оказались по разные стороны баррикады.
На звание "лучший игровой фильм" претендуют еще две картины режиссеров среднего поколения — "Тоталитарный роман" Вячеслава Сорокина и "День полнолуния" Карена Шахназарова. Обе проникнуты ностальгией по старому кино — в его реалистическом или авангардистском варианте: в общем, эдакая приятная старомодность. Победит ли она откровенный эпатаж фильма Балабанова, который даже видавшему виды худруку Каннского фестиваля Жилю Жакобу показался "уж больно противным"? Не факт: за последнее время наше общество заметно продвинулось на пути к личной свободе, признав право на неканонический секс даже за публичными политиками. Не удивлюсь, если Балабанов убедит киномассы в том, что вуайеризм и педофилия — столь же многообъясняющие русские традиции, как кулачные бои и юнкерские дуэли.
Подозрительно выглядит список номинаций на лучшую режиссерскую работу. Помимо уже знакомых Балабанова, Тодоровского и Шахназарова сюда попали покойный Алексей Сахаров (мюзикл "На бойком месте") и здравствующий Отар Иоселиани (трехлетней давности картина "Разбойники. Глава 7"). В первом случае, судя по всему, сработала нечистая совесть: Сахарова при жизни держали как режиссера "на втором плане", а умер он, по свидетельству Владимира Меньшова, прочитав критическую рецензию на свой последний фильм. Что касается Иоселиани, здесь, напротив, всему виной высокий миф. Этому грузинскому борцу с русским шовинизмом нужно было еще в советскую эпоху выехать в Париж и офранцузиться, чтобы теперь попасть в "Нику" со своей уже не новой картиной, в которой Россия присутствует, кажется, лишь строчкой в титрах и персоной режиссера Аскольдова в минутном эпизоде.
Соединение несоединимого — острой современности и респектабельной архаики, модной претенциозности и рутинного мастерства старых профи — поражает воображение практически во всех номинациях. И можно только гадать, кто победит: музыка Владимира Дашкевича ("Цирк сгорел, и клоуны разбежались") или Алексея Айги ("Страна глухих")? Костюмы Надежды Васильевой ("Про уродов и людей") или Светланы Медовой ("Князь Юрий Долгорукий")? Сергей Никоненко или Сергей Маковецкий? Галина Бокашевская или Дина Корзун?
Хотя в общем-то ответы на эти вопросы не так уж трудно сформулировать. В этом году у нас нет своего "Титаника" (или "Вора"), а стало быть, как и на "Оскаре", награды распределятся более равномерно. В итоге будут удовлетворены и рутинеры, и новаторы. Быть может, за исключением Петра Луцика, чья "Окраина" своим радикализмом так напугала большую часть академии, что самый интересный фильм года получил всего одну — сценарную — номинацию.
Массовая психология кинематографистов — тема богатая и увлекательная. Порой кажется, что за грешные души академиков борются Ленин и Фрейд. Возмущаться их консерватизмом столь же нелепо, сколь традиционными пристрастиями и вкусами толпы — даже если эта толпа облечена академическими званиями. Но и в среде киноакадемии происходят свои микроскопические подвижки, так что наш скромный "авангард" все-таки отвоевал свою нишу.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ