Премьера литература
Фото: Антон Новодережкин / Фото ИТАР-ТАСС
Фото: Коммерсантъ / Станислав Седов/www.AriPano.ru
Вышел новый роман Виктора Пелевина "Бэтман Аполло". АННА НАРИНСКАЯ прочитала его и расстроилась. Но не обиделась.
Эта книга написана специально, чтобы вызвать раздражение у таких, как я. Нет, не вся целиком, а в той своей разрекламированной части, которая про протесты. То, что там написано, по определению должно, ну если не задевать, то как-то царапать тех, кто протестам сочувствовал, тех, кого волнует судьба нынешних заключенных, которых такие, как я, называют политическими, а Пелевин представляет как неумных и безвольных заложников гламура и дискурса.
В этом есть определенная смелость — ведь такие, как я, в принципе и есть читатели Пелевина. И, даже сидя в своем окопе, или где он там сидит, он не может не понимать, что, аттестуя события прошлого года как "гламурные волнения, когда дамы света в знак протеста против деспотии перестали подбривать лобок, а их любовники-олигархи вынуждены были восстать против тирана", он отвращает от себя своих же пропагандистов — тех, кто когда-то объявил "Чапаева и Пустоту" главной книгой девяностых.
То есть автор демонстративно показывает, что с настроениями потенциальной аудитории считаться не собирается и что вообще если его и волнует чье-нибудь мнение, так только мнение Будды.
Но эта поза тут вообще не работает. Потому что каламбуры здесь довольно тупые (""Гроза двенадцатого года", также известная как "революция п...атых шубок"", ""Pussy Riot" и "дело Мохнаткина"" — в "Коммерсанте", например, заголовки, построенные на игре с фамилиями, всегда считались делом последним, уже практически ниже плинтуса). А рассуждения здесь довольно вторичные ("Ухитриться даже из либерализма сделать грязную советскую неправду — это уникальное ноу-хау российского околовластного интеллигента, уже четверть века работающего подручным у воров" — этот пассаж, например, выглядит копипастом из какой-то фейсбучной дискуссии). И потому что читать вот сейчас у Пелевина, что протесты — это кремлевско-чекистский проект (сам-то Кремль, конечно,— тоже проект зловещих низших сил, которые, в свою очередь, тоже кого-то там проект; в симпатии к теперешней российской власти этого писателя все же упрекать не приходится),— это не раздражает, а скорее, наводит на плодотворные раздумья. О том, до чего же можно дойти, если эдакой мертвой хваткою держаться за позицию самоутешительного презрения.
То есть даже этой своей задачи — раздразнить и раздразнить по-настоящему таких, как я, новый пелевинский роман не выполняет. Он, надо сказать, вообще никаких задач не выполняет. Даже такую очевидную, как заинтересовать читателя. Причем, казалось бы, тут тебе и влюбленные вампиры, и граф Дракула, и овеществляющиеся компьютерные игры, и трипы в загробную жизнь — это ведь просто постараться надо, чтоб было скучно. Но скучно очень.
Кстати, все то, что про протесты,— это такая вставная челюсть в новый пелевинский роман. И это вообще совсем не длинное и совсем не главное: для автора на сей раз важно не подобрать магически-конспирологический ключ к действительности, а высказать разнообразные глубокие мысли о смерти и небытии, об одиночестве и страдании. То есть "Бэтман Аполло" — это, можно сказать, классический роман идей. Только, в отличие от, например, "Волшебной горы" Томаса Манна, идеями обмениваются здесь не адвокат-прагматик и иезуит-мистик, а граф Дракула и огромная самка летучей мыши — так и времена ведь изменились.
Начинается "Бэтман Аполло" ровно там, где закончился "Ампир "В"": это сиквел того вампирского романа семилетней давности. Главный герой тот же — молодой вампир Рама, да и вся диспозиция повторяется. Вампиры подпитываются "баблосом", являющим собой некий метафизический концентрат денег, и морочат людей при помощи гламура и дискурса, являющих собой "электроды, между которыми возникает ослепительная дуга, скрывающая от человека все остальные аспекты бытия". (В первом романе объяснялось гораздо проще и смешнее: "Гламур — это секс, выраженный через деньги, дискурс — это секс, которого не хватает, выраженный через деньги, которых нет").
Но если в "Ампире "В"" автор еще снисходил до того, чтоб как-то заниматься сюжетом, то сейчас ему совсем не до этого. То есть события в "Бэтмане" имеются, но все они какие-то проходные и необязательные. Следуя сформулированному в авторском послесловии завету Сэмюэла Беккета, "который, кажется, говорил, что если в первом акте на сцене стоит виселица, то в третьем она должна выстрелить", Пелевин хотя и рассыпает по первой части повествования намеки, которые, как виселица, выстреливают в конце (такая мастеровитость при нем осталась), однако делает он это без всякого видимого, вернее, прочитываемого увлечения.
Увлеченность же, собственно, имеется вот где. "Наши "я" цикличны и зависят от пейзажа. Они так же мало отличаются друг от друга, как бесконечные поколения амазонских индейцев или тамбовских крестьян... Но надолго понять, что в человеке нет настоящего "я", некому. Любое "я", которое это понимает, через миг сменяется другим, которое об этом уже не помнит". И так почти пятьсот страниц.
Со времени "Чапаева и Пустоты", где тоже было много (хоть и не столько) такого, это все как-то захваталось, заветрилось и выветрилось. Вообще эти бесконечные философские разговоры в "Бэтмане Аполло" больше всего напоминают беседу двух выпендривающихся друг перед другом первокурсников за столиком в недорогой кофейне: каждый хочет поразить другого мудростью невероятной глубины и парадоксальности и именно поэтому неизменно произносит банальность. У Пелевина это, конечно, куда больше повторы себя, чем повторы других, но впечатление именно такое.
Хотя нет, есть там и яркие мысли. Например, что фраза "Don't suck my dick" более оскорбительна, чем традиционное "Suck my dick". Такой, как я, это и в голову не приходило. А ведь правда.