Те, кто видел по телевизору этот страшный полет, могут подтвердить: он родился в рубашке. Налетевший порыв ветра сбил российского прыгуна с трамплина с курса и со страшной силой ударил его с большой высоты о землю. Из больницы словенского города Любляны, куда Валерия Кобелева доставили сразу после трагедии, раздавались неутешительные прогнозы.
Но прошло всего две недели, и ВАЛЕРИЙ КОБЕЛЕВ почти здоров. Сейчас он лечится в московской больнице им. Боткина и скоро должен выписаться. Вчера его навестила корреспондент "Коммерсанта" ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Жить и любить сможете?
— И прыгать тоже. Кто мне запретит? Вот только захочу ли? На этот вопрос постараюсь ответить сам себе в ближайший месяц. Ведь спорт — это моя работа, а значит, какие-никакие, а все-таки заработки. Я же должен думать о том, на что мне жить дальше.
— Что говорят врачи?
— Скорее всего, выпишут через пару-тройку дней. Поскольку в Калуге, где я живу, есть современная аппаратура, способная контролировать мое состояние после полученного сотрясения мозга, то они не видят смысла держать меня в московской клинике. К тому же падение в Планице — хотя и самое серьезное, однако уже третье по счету в моей спортивной карьере. Первый раз я упал в 1987-м, второй — в 1989 году на соревнованиях в Нижнем Новгороде. При падении в Нижнем отделался лишь раной на лице.
— Вы сами видели по телевизору кадры вашего падения?
— Впервые я увидел эти кадры только здесь, в больнице, в понедельник вечером. Но так, мельком, краем глаза.
— Что вы чувствовали в момент злополучного прыжка?
— Я ничего не помню. Вырубился напрочь. Помню вечер накануне и день, когда очнулся в больнице. Четыре дня, пока был подключен к аппарату искусственного дыхания, вспоминаю лишь отрывочно: кто-то ко мне подходил, что-то спрашивал. Сейчас, пытаясь проанализировать происшедшее, я прихожу к выводу, что, наверное, и спасло-то меня именно то обстоятельство, что уже во время полета я, возможно, потерял сознание. Как пьяница. Недаром говорят, что именно полная отключка спасает их в самых невероятных ситуациях. В данном же случае, вполне возможно, мой мозг отключился из-за сумасшедшей скорости. На соревнованиях с обычных трамплинов К-120 прыгуны летят со скоростью максимум 90 км/час. Трамплин же в Планице необычный, он создан для так называемых полетов на лыжах. Таких в мире всего два-три. И на них прыгуны развивают невероятную полетную скорость — до 105 км/час. А в нашем деле даже превышение всего на один километр — уже существенно.
— Не кажется ли вам сейчас, что полностью стертый из вашего подсознания момент трагедии сослужит добрую службу в случае, если вы решите прыгать и дальше?
— Это однозначно так. Однако я все равно знаю, что упал.
— Как опытный спортсмен не опасаетесь ли вы, что случившееся оставило неизгладимый след в неокрепших еще душах ваших более молодых коллег по сборной? Ведь все произошло на их глазах.
— У меня на этот счет есть своя теория: кто захочет заниматься прыжками с трамплина, тот будет ими заниматься, невзирая ни на что. Кто не хочет, тот либо не пойдет в секцию вообще, либо остановится на каком-то этапе.
— А вы-то сами хотите продолжить карьеру?
— Мне надо. Повторяю: все упирается в деньги.
— Президент Федерации двоеборья и прыжков с трамплина России Владимир Славский еще на чемпионате мира в Рамзау не уставал повторять, что если бы у российских прыгунов нашелся бы спонсор, то вы смогли бы уже на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити бороться за медали...
— В самом деле, мы проигрываем пока по одной лишь причине: в России нет ни одного современного трамплина, и поэтому на тренировочные сборы приходится выезжать за рубеж. В принципе, чтобы полностью обеспечить наши нужды в сложившихся парадоксальных условиях, нам необходимо максимум $150 тыс. в год. А это не так уж и много.
— Федерация намерена на своей конференции, которая пройдет в конце апреля, выработать решение о том, чтобы запретить прыгунам соревноваться в условиях, когда существует даже намек на порывистый ветер...
— Это сколько же времени тогда будут длиться наши состязания? Под крышу их переносить что ли? И откуда в таком случае взяться рекордам дальности? В общем, считаю, несерьезно это. Как и попытки поставить под сомнение так называемый V-стиль. Уже не одним поколением прыгунов доказано, что V-стиль объективно лучший. Давайте в таком случае запретим полеты в космос — они ведь тоже опасны для жизни.