Пустить в расход

Даже высокопоставленные чиновники считают, что российская экономика не может расти на 5% в год, как того требуют президент и премьер. Власти полагают, что спасти положение могут огромные расходы бюджета, но в перспективе такие траты до добра не доведут.

Вера Ситнина

Слова, которыми в последние недели чиновники и эксперты описывают состояние российской экономики, отражают лишь степень политкорректности говорящего, а не отличия в оценке ситуации: "пауза", "падение", "стагнация". В январе-феврале рост ВВП составил всего 0,9% против прошлогодних 4,3%, причем в феврале рост замедлился до уровня статистической погрешности — 0,1%. Промпроизводство снизилось на 2,1% против прошлогоднего роста в 4,9%. "Развитие экономики в начале года не означает рецессию, как в 2008 году, скорее мы трактуем это как паузу",— пояснил журналистам заместитель министра экономического развития Андрей Клепач.

Но если "пауза" затянется, то в апреле будет пересмотрен экономический прогноз на этот год. Минэкономразвития может пересмотреть прогноз среднегодовой цены на нефть Urals до $105-106 за баррель с нынешних $97. Но даже повышение цены на нефть не поможет взять планку экономического роста.

Получается, что утвержденный лишь 25 марта прогноз долгосрочного развития до 2030 года уже успел устареть. Даже в самом сдержанном, консервативном сценарии развития экономический рост должен составить 3-3,2% в год. В "инновационном" — уже 4-4,2%, а в "форсированном" — 5-5,4%. Минэкономразвития отмечает в пояснительной записке, что наиболее вероятен консервативный сценарий, так как он "отражает доминирующие в настоящее время интересы в российской экономике". Эксперты тем временем отмечают, что в этом году придется очень постараться, чтобы добиться хотя бы трехпроцентного роста.

Однако 3% экономического роста никого не устраивают. "Если мы хотим быть конкурентоспособными, успешно решать социальные задачи, экономика России должна развиваться более быстрыми темпами, чем мировая",— сказал президент Владимир Путин 31 января. Отсюда постановка задачи — провести "пятилетку эффективного развития", как это назвал премьер Дмитрий Медведев: 5% роста в год любыми путями. Но этих путей, к сожалению, не так много. "Экономика достигла предела из-за внутренних ограничений. Надо либо поддерживать рост за счет госинвестиций, либо убирать ограничения, проводить меры по защите собственности, независимости судов и так далее. То есть экономические реформы перетекают в политическую плоскость и затрагивают интересы правящего режима. Это ставит вопрос о сохранении монополии на власть. Правительство пытается найти госресурсы, чтобы не ставить под угрозу режим. Но доходы падают из-за замедления экономики, а наращивать расходы нельзя. Мы зашли в тупик. Можно оказаться в положении, когда при новом витке кризиса будет невозможно удержать социальную стабильность",— говорит главный экономист финансовой корпорации "Открытие" Владимир Тихомиров.

Самый очевидный способ решения задачи, которым может воспользоваться правительство в нынешних условиях,— это инвестировать самим. "Политический расклад такой: мы будем расти любой ценой. А цена только одна — это накачка экономики деньгами",— полагает директор Центра структурных исследований Института имени Гайдара Алексей Ведев. Так что алармистские заявления замминистра Клепача, говорящего о том, что роста в 5% у нас не может быть никак, небеспочвенны. Известно, что глава Минэкономразвития Андрей Белоусов является убежденным сторонником наращивания государственных инвестиций в экономику. Многократное повторение на всех уровнях тезиса о проблемах в экономике должно убедить Кремль, что другого выхода, кроме как распечатывать кубышку резервов, просто нет.

Минэкономразвития предлагает дополнительно потратить в этом году 300 млрд руб. По оценкам ведомства, 200 млрд руб. можно взять из средств, зарезервированных на случай кризиса, а еще 100 млрд руб.— это допдоходы за счет превышения ценой на нефть прогнозных величин.

Минфин против. "У нас несколько различаются позиции с точки зрения учета потребности в дополнительных расходах с Минэкономразвития. У нас таких ресурсов нет. Из всех заблокированных 200 млрд руб. подтверждено, что можно снять около 9 млрд. Пока у нас не сложилось впечатление, что можно снять все 200 млрд руб., потому что неочевидны приоритеты",— отвечает заместитель министра финансов Татьяна Нестеренко.

Пугая невозможностью дальнейшего роста без госинвестиций, Минэкономразвития играет по минфиновским правилам. Измученный многочисленными пожеланиями ведомств и регионов, Минфин традиционно пугает низкими доходами и грядущими проблемами. "Доходы бюджета от приватизации в 2013 году могут составить только 20-60 млрд руб. (вместо 360 млрд.— "Власть"), и пока не ясно, чем их восполнять" — слова Нестеренко являются классическим примером. В то же время на всех желающих никаких бюджетов не хватит. "Вначале на Минфин в предвыборный период вешали все новые и новые расходы — от имиджевых до социальных. Но выборы прошли, а политика продолжается. И на них еще больше хотят навешать расходных обязательств. Тут уже не до жиру, надо урезонить фонтанирующие предложения о расходах. Они из последних сил держат льва за хвост и пытаются не выпустить из клетки",— говорит завотделом экономической теории ИМЭМО РАН Сергей Афонцев.

От традиционного разделения членов кабинета на оптимистов и пессимистов, когда Минфин говорил, что все плохо и деньги надо прятать, а Минэкономразвития утверждало, что все будет хорошо и надо тратить, ничего не осталось.

"Бюджет готовят люди, и эмоции — один из важнейших аргументов в его формировании. Минфин заинтересован в снижении уровня нагрузки на федеральный бюджет. Поэтому для него комфортнее пользоваться пессимистическим вариантом прогноза. Минэкономразвития, наоборот, стремится обосновывать свои предложения о расходах федерального бюджета, исходя из более радужных перспектив экономики. Если прогнозы Минэкономразвития и Минфина совпадают, как это произошло сейчас, то под этим есть серьезные обоснования. Рост налоговой нагрузки, высокая стоимость заемных ресурсов и сохраняющиеся инфраструктурные и административные ограничения — основные факторы, побуждающие пессимизм у участников дискуссии — Минфина и Минэкономразвития",— говорит проректор Академии народного хозяйства и госслужбы при президенте Александр Сафонов.

Впрочем, с теорией заговора согласны не все. "От Минэкономразвития ожидают высоких темпов роста. Оно добросовестно говорит, что их взять неоткуда. Дальше в силу своих политических предпочтений и доступных государственных инструментов они говорят о том, откуда можно взять хоть какое-то повышение. С учетом их любви к государственным инвестпроектам можно говорить, что это они специально. Но им нужно каким-то образом добиваться цифр, озвученных президентом и премьером. Тут логика обратная. Они не занижают темпы роста, потому что хотят госинвестиций, а предлагают инвестиции, потому что от них ждут высоких темпов, которые взять неоткуда",— говорит Афонцев.

Но, даже если в этой аппаратной игре прогнозы Минэкономразвития одержат верх над заявлениями Минфина, цель в 5% роста все равно может оказаться недостижимой. Почти все эксперты говорят, что в России надо проводить структурные реформы. Многие даже надеялись на очистительную силу кризиса, который не оставит правительству выбора, но ничего не изменилось. "Какой смысл тратить деньги на инфраструктурные проекты, когда от них только цены растут? Если мы удвоим строительство дорог, то дорог от этого не станет в два раза больше, максимум на 30%. Остальное уйдет в рост цен, воровство и неэффективность,— говорит Ведев.— Надеяться на государственно-частное партнерство бессмысленно. У нас нет никаких примеров, где бы ГЧП работало. Я даже придумал термин "государственно-государственное партнерство" (ГГП). Это когда с одной стороны выступает государство в лице ВЭБа, а с другой — частный бизнес в лице Сбербанка, который также, по сути, является государственным".

Несмотря на падение темпов роста, а следовательно, и доходов бюджета, премьер Медведев на прошлой неделе в Якутске утвердил масштабную программу развития Дальнего Востока и Забайкалья, согласно которой до 2018 года планируется потратить более 500 млрд руб. "Программа развития Дальнего Востока — это полная потеря реализма и чувства меры,— говорит Афонцев.— Еще больше трат, еще больше денег. Все видят, насколько неэффективны траты на Владивосток, Сочи. И все равно хотят гигантских трат. Это очень плохой признак, когда окончательно полномочия по выдвижению, оценке и финансированию разбиты между ведомствами. Никого не интересует, как это будет выполняться, но всех интересует, чтобы цифры были побольше. Чтобы показать президенту и премьеру планов громадье, чтобы их похвалили. А за счет каких денег и какой от этого макроэкономический эффект, это никого не интересует. Это очень плохой признак системного разлада в механизмах управления экономикой".

Получается замкнутый круг. Низкие темпы экономического роста недостаточны для поддержания стабильности в стране, а проводить реформы никто не решается, опасаясь подрыва стабильности.

"Но во всем этом есть и позитив. Если экономика замедляется, как сейчас, то становится очевидным, что все лозунги о создании новых рабочих мест или борьбе с инфляцией невыполнимы. Это в итоге заставит власть предпринять какие-то шаги,— надеется Тихомиров.— Они уже пытаются поддержать рост своими силами, и, когда это не сработает, а это не сработает, власть пойдет на реформы. Так уже было после кризиса 1998 года, когда Путин в свой первый срок провел много нужных реформ, потому что резервов уже не было. Бояться тратить — это хорошо, это подталкивает к реформам. Но власть пока ищет легкие пути".