Родные офшоры

В России появится офшорная зона. И это не запоздалая первоапрельская шутка, а поручение премьера. Скорее всего, эта зона станет очередной "черной дырой" бюджетной системы, но, если правительство учтет опыт Гондураса, Маврикия и Мадагаскара, у нас тоже будет райский уголок для инвесторов.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН, МАКСИМ КВАША

В начале апреля премьер Дмитрий Медведев подтвердил, что в правительстве серьезно раздумывают над созданием в России офшоров. "Эта тема не просто так выскочила, это не просто эмоциональная реакция на специфические процессы, которые происходят в еврозоне, это действительно тот вопрос, который необходимо просчитать, посмотреть на его плюсы и, наверное, весьма существенные издержки. Все это нужно оценить, коллеги мои из правительства сейчас над этим работают",— заявил он на заседании госкомиссии по развитию Дальнего Востока. Это был ответ на предложение главы Бурятии Вячеслава Наговицына о создании в республике офшора. Наговицын аргументировал свое предложение тем, что в Бурятии близкое время с такими странами, как Япония, Китай и Корея.

Идея обретает популярность. Остается только понять, зачем России нужны офшоры и как построить их на собственной территории. Премьера Медведева можно понять двояко. Если имеется в виду создание территорий с налоговыми льготами, то это, мягко говоря, сомнительное предложение, к тому же с богатейшей историей. В 90-е и начале нулевых такие зоны попросту разрушали бюджетную систему страны. А их ликвидация была одним из самых значительных достижений первого президентского срока Владимира Путина. Она же добавила седых волос бывшему главе Минфина Алексею Кудрину и его преемнику Антону Силуанову, а в то время — заместителю, отвечавшему за межбюджетные отношения. Возможно, именно поэтому на прошлой неделе премьер Медведев, глядя на него, попытался сострить: "Министр финансов сразу минералочки себе решил налить".

Но есть и другая интерпретация этих слов. Большинством, в том числе и чиновным, офшор воспринимается как налоговая лазейка. Поэтому, мол, деньги туда и уходят. Реальность несколько сложнее, а налоговые мотивы не единственные.

Офшор необходимости

Дело не только и не столько в налоговом режиме, сколько в отсутствии защиты частной собственности и неэффективности судебных институтов.

Одна из основных проблем российского бизнеса, как отмечает в своем докладе "Повышение привлекательности российской юрисдикции для ведения бизнеса" начальник экспертного управления президента РФ Ксения Юдаева,— отсутствие свободы и защиты договора. "Прямо не прописанные договорные условия не получают судебной защиты. Это создает крайне высокие риски для заключения практически любой крупной сделки по российскому праву. Бизнес решает свои наиболее сложные задачи в зарубежных судах",— отмечает Юдаева. Отчасти именно поэтому российские деньги перебирались на Кипр с британским правом — для защиты от произвола российских судов и непонятной иностранцам российской правовой системы.

Конечно, налоговую оптимизацию не стоит недооценивать: те же кипрские 10% налога на прибыль корпораций смотрелись по мировым меркам очень неплохо. А многочисленные договоры об избежании двойного налогообложения и защите инвестиций делали Кипр удобной транзитной зоной для многочисленных компаний, конечные бенефициары которых находились совсем в других юрисдикциях. И через Кипр проходили не только российские деньги: доля Кипра в ПИИ (прямых иностранных инвестициях) в далекую Индию составляла, например, немаленькие 16%.

Для возвращения бизнеса из офшоров на родину нужны не столько налоговые льготы, сколько целый список подвигов Геракла: повышение качества работы судов, гибкое законодательство, защита собственности и улучшение инвестиционного климата. Вот только сделать сразу все это в странах с плохими институтами трудно. И изменить и усовершенствовать институты вряд ли можно на раз. В рейтинге Doing Business`2013 от Всемирного банка Россия занимает 112-е место из 185 возможных. В субрейтинге "Защита инвесторов" — 117-е место, еще хуже. И подняться за год удалось всего на шесть позиций (в субрейтинге "Защита инвесторов" вообще опустились на три позиции). Такими темпами реформировать институты придется долго, а развиваться экономике нужно сейчас.

Но есть и другой путь — создать внутренний офшор с британской, например, правовой системой на своей территории. Что, хотелось бы думать, и предлагает премьер Медведев. Можно просто передать небольшой кусок территории или город в управление независимой администрации, чтобы она создала там хорошие правила, работающую и всем понятную судебную систему. Если сделка нуждается в применении того права, которое требует устоявшийся оборот, у инвестора должен быть выбор. Если в Россию приходит компания и хочет купить объект по английскому праву, то у собственника — российского, например, резидента,— тоже должен быть выбор — продать по английскому или по российскому праву. И не нужны будут Кипр, Багамы, Люксембург, Британские Виргинские острова и так далее.

Хартией по неэффективности и бесправию

Сегодня наиболее модное в академической среде воплощение идеи внутреннего офшора с внешними хорошими правилами — так называемые хартийные города (charter cities). Отцом идеи стал американский экономист Пол Ромер, автор теории эндогенного экономического роста. Позже ее поддержал не менее известный ученый — нобелевский лауреат по экономике Джордж Акерлоф.

Происходит это примерно так. Небогатая развивающаяся страна дает независимой администрации город или территорию, и там вырастает новый Гонконг. Для этого город должен иметь право на собственный свод законов по примеру хартий европейских самоуправляемых городов Средневековья (как, например, ганзейский город Любек), отсюда и название. Современные примеры — специальные административные регионы Китая Гонконг и Макао. Законы могут быть как внутренними, то есть принятыми резидентами города, так и внешними — установленными по договоренности с внешней администрацией. Главное, гибкими, эффективными и дружественными бизнесу.

Среди факторов успеха "хартийного города" Ромер выделяет основные четыре: свободная территория, достаточная для строительства большого города; хартия, обозначающая свод будущих законов города; право свободного въезда и выезда всех резидентов города; гарантия равного применения законов ко всем резидентам города.

Государств--участников проекта может быть несколько. Для них придуманы три основные роли: хозяин, источник и гарант. Государство-хозяин дает территорию. Государство-источник предоставляет резидентов будущего внутреннего офшора. Государство-гарант обеспечивает соблюдение хартии на десятилетия вперед.

В принципе все роли может играть и одно государство, как, например, Китай в случае со свободной экономической зоной Шеньжень. А возможно и участие нескольких стран: например, Мозамбик предоставит территорию и основную массу резидентов, а Португалия, Великобритании и Люксембург будут гарантировать правовую стабильность. С воплощением красивых идей на практике, однако, возникают проблемы.

Много собственных Гонконгов

Идея "внутренних Гонконгов" нашла сторонников среди властей развивающихся государств. Так, в 2011 году президент Гондураса Порфирио (Пепе) Лобо захотел создать в своей стране внутренний офшор и привлек для этого Пола Ромера. Парламент Гондураса принял конституционную поправку, позволяющую создание специальных зон экономического развития — REDs (Regiones Especiales de Desarollo). Под пальмами на живописном берегу Карибского моря планировалось создать сразу три внутренних офшора.

В комиссию прозрачности будущего карибского Гонконга вошли нобелевский лауреат Джордж Акерлоф, Нэнси Бердсалл, глава Centre for Global Development, Он Бун Хве, бывший управляющий сингапурского фонда Temasek Holdings, Гарри Страчан, инвестор, ранее управлявший INCAE, самой известной бизнес-школой в Латинской Америке, ну и сам Пол Ромер. Инвестиции под проект обещали дать китайцы, сингапурцы, а также бизнесмены из Кремниевой долины, например Джон Маккей, основатель Whole Foods.

О правовой поддержке гондурасского чудо-города президент Лобо договорился с Маврикием. Дело в том, что Маврикий сейчас является для Индии чем-то вроде Кипра для России или Гонконга для Китая. Основные инвестиции в Индию идут именно через Маврикий (44% всех ПИИ), объясняется это эффективной судебной системой и британским правом.

Впрочем, дела у Нью-Гонконга не задались. Президент Лобо так и не опубликовал подписанный им специальный декрет, наделяющий комиссию соответствующими полномочиями. В ответ на это в сентябре 2012-го Ромер и его именитые коллеги по комиссии написали открытое письмо Лобо и отказались от идеи.

Дополнением к официальной версии отказа Ромера от построения карибского Гонконга стал расстрел неизвестными Антонио Кабрера, видного гондурасского юриста. Он защищал интересы аграриев, выступавших против светлого будущего, под которое планировалось отдать интересовавшие их земли. Впрочем, в стране, где убийство стоит около $10, у незавидной судьбы противника реформ может быть и другое объяснение.

Пол Ромер и его коллеги не отчаиваются. То и дело появляются сообщения о других многообещающих проектах. О превращении в Гонконг кубинского города Гуантанамо, о намерении Мадагаскара построить свой Сингапур. Продвигаются и другие проекты, похожие на ромеровские "хартийные города". Например, с 2006 года в Малайзии идет строительство зоны экономического развития Искандар. Фишка этого проекта не внешняя система права, а привлечение лучших университетов со всего мира. Пока получается лучше, чем у Гондураса, благо есть тесные экономические связи с соседним успешным мировым финансовым центром Сингапуром.

Перекликается с идеей внутреннего офшора и Сколково. Новая инициатива премьера Медведева, если речь действительно идет о создании территории с внешней правовой системой, а не о налоговой лазейке,— идея не менее интересная. Такой внутренний офшор с возможностью защиты прав инвесторов России не помешал бы. Проблема, как и в случае с Гондурасом, одна — строить офшор с прозрачными правилами, хорошими судами и привлекательным инвестклиматом приходится не в вакууме. Надо, чтобы все поверили в то, что он ориентирован на развитие, а не на очередной распил. С тем же Сколково это пока не удалось.

Можно было бы пригласить Пола Ромера и коллег "погондурасить" к нам на Колыму или, что более реально, в какой-нибудь более благоприятный с климатической точки зрения регион, например в Калининград или Приморье. Бурятия, признаемся, в смысле климата и транспортной доступности выглядит не очень. Может, и получилось бы. Тем более что экономисты, безусловно, огорчены неудачным гондурасским опытом, а в России есть хоть какие-то надежды на успех.

Впрочем, для такого решения необходимо отчаяние, признание, что построение нормального делового климата в масштабах всей страны не удалось, что законодательная база и правоприменительная практика несовместимы с нормальной жизнью и работой. Ничего подобного ни от Медведева, ни от Путина мы до сих пор не слышали и вряд ли услышим. А значит, велика вероятность того, что если идея российского офшора и будет реализовываться, то лишь затем, чтобы спустя несколько лет бороться с ее последствиями.

А 3 апреля появилась еще одна причина, по которой российские власти могут ускорить создание внутреннего офшора. International Consortium of Investigative Journalists начал публикацию материалов, основанных на самой грандиозной в истории утечке конфиденциальных документов — более 2,5 млн документов, 260 Гб данных, содержащих информацию об операциях по 120 тыс. офшорных счетов компаний, трастов, богатых частных лиц и политиков со всего мира. Уже 4 апреля скандалы, связанные с этой только стартовавшей серией публикаций, разразились в десятках стран мира. Впрочем, для того, чтобы на этом фоне ускорить решение о создании нового офшора, а не поскорее забыть о неудачной идее, нужна политическая воля. И, не побоимся этих слов, запредельный цинизм.