Сенатора Сергея Лисовского обвинили в причастности к убийству журналиста Владислава Листьева. Об этом якобы заявил гендиректор "Первого канала" Константин Эрнст в интервью Евгению Левковичу. Директор Фонда поддержки расследовательской журналистики Григорий Пасько и блогер и журналист Антон Носик обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
Журналист утверждает, что господин Эрнст сказал ему это не под запись, но у него есть свидетели разговора. Сам Эрнст назвал интервью провокацией, Лисовский — глупостью. Редакция проекта "Сноб", где интервью было опубликовано, временно ограничила доступ к материалу.
— Меня в этой истории интересует позиция журналиста: ему было что-то сказано, не сказано. Он утверждает, что было, не под запись. Тем не менее, прошло какое-то время, это все опубликовано. Насколько здесь действия журналиста соответствуют этике, господин Пасько? Левкович сказал, что эта информация представляет общественную значимость.
Г.П.: Я бы понял Левковича, если бы он опубликовал это сразу после разговора.
— Он говорит, что у него никто текст не брал, не публиковали.
Г.П.: Вот оно как. Значит, я проанализировал ситуацию: Гусев, Муратов, Петровская считают, что это нарушение журналистской этики. Шендерович говорит: 50/50, Аркадий Бабченко пишет такую вещь в своем Facebook, что все, что ньюсмейкер говорит журналисту, должно быть использовано, независимо от того, есть диктофонная запись или нет. Я больше на стороне последнего, и вот почему. Есть в статье 49 закона "О СМИ" такая штука, которая называется "защита общественных интересов".
Если заявлено, что есть причастность лица к убийству, причем к убийству столь громкому, как убийство журналиста Листьева, то здесь, однозначно, надо было дальше что-то делать со словами Эрнста, если он их действительно говорил. По идее, Левкович сразу должен был сказать: "Константин Львович, я не могу не придать огласке этот факт, который вы сейчас сказали". Независимо от того, что тот попросил его, не попросил, был выключен диктофон. Поэтому я думаю, что здесь никакого нарушения профессиональной этики нет. Единственная у меня претензия к Левковичу — это надо было делать сразу, каким-то образом еще найти подтверждение тому, что сказал Эрнст. Хотя там был, по-моему, человек еще, свидетель.
— Да, было два человека. Господин Носик, вы как думаете?
А.Н.: Я думаю, что это безусловное нарушение журналистской этики. Потому что ее источником не является господин Бабченко. Журналистская этика — это вещь, понятная любому журналисту. Это этика не только по отношению к источнику, не только по отношению к собеседнику, но также и этика по отношению к коллегам. Чрезвычайно важна для прессы возможность получать какие-то комментарии от людей не под запись. Такая возможность обеспечивается только доверием источника журналисту, что это соглашение будет соблюдаться.
При этом, безусловно, существует гражданский долг, никак не связанный с законом "О СМИ". Гражданский долг господина Левковича — узнав подробности о совершенном преступлении, о страшном преступлении – убийстве — он мог как гражданин обратиться с этим в прокуратуру с заявлением. Это никакого отношения не имеет к журналистике, это он мог сделать как гражданин.
— Ему надо было тогда своего собеседника предупреждать, мол "я настолько поражен тем, что вы мне сказали, я в прокуратуру пойду"?
А.Н..: Это его вопрос, надо или не надо предупреждать, что ты делаешь как гражданин. Потому что по закону страны ты, узнав такие вещи, сообщать о них обязан. И если бы он написал заявление в прокуратуру, если бы он при этом, зная, что он сейчас услышит, еще бы обманул Эрнста, и не стал бы выключать диктофон, вот это было бы с гражданской точки зрения было бы нормально. В этом случае мы могли бы сказать, что гражданин в господине Левковиче победил журналиста.
Но мы имеем дело с репортером Rolling Stone, мы имеем дело с человеком, о котором изначально, когда он пересекает порог, мы знаем: пришел человек непорядочный. Потому что Rolling Stone учит журналистов как раз нарушать все каноны журналистской этики. Это издание брало у меня интервью, я знаю, как и сколько раз они обманывают своих собеседников для того, чтобы выжать жареные факты.
— А Константин Эрнст про это не знал?
А.Н..: Нет, Константин Эрнст запретил ему публиковать это интервью, это интервью не вышло. Так что господин Эрнст все-таки поступил разумно.
— Господин Пасько, видите, как сейчас господин Носик все это обрисовал. Согласны вы или нет?
Г.П.: Из того, что Антон сказал, все равно получается 50/50.
— Нет, он сказал однозначно.
Г.П.: Я не вижу здесь однозначности.
— Он сказал однозначно: это нарушение журналистской этики. Так, как это было сделано господином Левковичем. Надо было делать совсем по-другому.
Г.П.: Еще неизвестно, что лучше: если бы он сделал и написал на Эрнста заявление в прокуратуру.