Представители духовенства больше не будут участвовать в ток-шоу. Об этом заявил глава Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин. Богослов, профессор Московской духовной академии Андрей Кураев и писатель, телеведущий Андрей Максимов ответили на вопросы ведущей Ксении Турковой.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
По словам протоиерея, ток-шоу и церковная миссия несовместимы. Кроме того, вырождается сам жанр, уверен господин Чаплин. "Если еще лет десять назад там был возможен серьезный разговор, то сейчас, как совершенно правильно отметил святейший патриарх, выигрывает тот, кто громче всех кричит и всех без конца перебивает", — добавил он.
— Господин Максимов, вы согласны с заявлениями Всеволода Чаплина, что не надо представителям духовенства ходить на ток-шоу?
А.М.: Я не считаю себя вправе оценивать. Я только не понял, это решение Чаплина или кого?
— Нет, я не думаю, что это какой-то строгий запрет. Это его, наверное, рекомендация.
А.М.: Это очень большая разница. Это просто мысли Чаплина или это решение собора какого-нибудь, решение патриарха. Чье решение?
— По поводу решения неизвестно, известно лишь, что это его такое заявление. Я так думаю, что это пока носит рекомендательный характер.
А.М.: Я, когда об этом узнал, подумал: ко мне обращается отец Чаплин как к кому? Если он обращается ко мне как к телеведущему, то это очень обидно. Я сам веду, скажем, программу "Наблюдатель", в которую приглашаются гости. И не иметь возможности пригласить священника мне кажется очень неправильным. Тем более, что, на мой взгляд, пастор должен использовать все возможности, чтобы разговаривать с паствой.
— Но все-таки программа "Наблюдатель", где ведущий беседует с собеседником один на один, а речь идет, наверное…
А.М.: Нет, программа "Наблюдатель" — это программа, где ведущий беседует с тремя-четырьмя людьми, которые могут вступать в спор, могут не вступать. У нас есть разные ток-шоу. Есть ток-шоу, на которых кричат, есть ток-шоу, на которых не кричат. Поэтому, если будет запрет, то тогда, значит, священники не будут ходить вообще никуда. Это, мне кажется, неправильно.
А если он ко мне обращается как к верующему человеку, тогда я вообще ничего не понимаю. Если это мнение одного человека, то зачем мне его говорить? Они должны собраться, все священники, и решить — участвовать им в этом или нет. Зачем церковь, отделенная от государства, этому государству что-то сообщает про его телевидение?
— Может быть, нам сейчас ясность какую-то внесет Андрей Кураев. Вы слышали уже об этом заявлении Всеволода Чаплина по поводу ток-шоу?
А.К.: Нет, пока о его словах я не слышал. Но, опять же, я просил бы уточнить. Официальное заявление — это очень серьезно. А другое дело, если человек просто высказывает свое мнение, суждение, предложение, предположение, совет.
— Но мы сейчас это обсуждаем все-таки как рекомендацию, не как некий запрет. Как вы относитесь?
А.К.: Как рекомендация — пожалуйста. Конечно, он имеет право дать такую рекомендацию, прежде всего, как человек, у которого самого есть огромный опыт участия в такого рода дискуссиях, очевидно, как положительный, так и отрицательный.
— Но может ли навредить церкви участие представителей духовенства в разговорных шоу?
А.К.: Безусловно, может. Более того, я неоднократно говорил, что у меня такое ощущение, что на некоторые ток-шоу, особенно рубежа нулевых годов, конца 90-х, ельцинских лет, специально зовут людей в рясах, о которых заведомо было известно, что они будут, скорее, дискредитировать церковь. Они были потрясающе косноязычны, они были потрясающе мракобесны и несли откровенную чушь. И было понятно, что именно ради этого они туда и звались.
— А сейчас разве так происходит?
А.К.: Знаете, мир телевидения разнообразен. Десятки, а может и сотни разных телекомпаний, в том числе и региональных, на разных каналах, всякое может быть.
А.М.: Я хотел, отец Андрей, у вас спросить. Вы один из самых, с моей точки зрения, умных людей в православной церкви, вы стали очень известны именно благодаря участию в разных телевизионных программах, а не только благодаря своим книгам. Вы сами лично хотели бы участвовать в ток-шоу, лично вы, или нет?
А.К.: По правде сказать, я никогда этого не хотел. Но поскольку звали, поэтому приходил.
А.М.: Вы же не шли против своей воли? Вам не хотелось, а вы мучительно шли?
А.К.: Нет, честное слово, если бы вы знали, сколько приглашений я отклонил, пользуясь любыми возможностями, чтобы это сделать.
А.М.: Вы считаете, что это не собственное дело — участвовать в ток-шоу или нет?
А.К.: По совести я считаю неправильным отклонять такие предложения. Поэтому не рвусь, но считаю, что, действительно, лучше появляться.
— А почему отклоняете тогда, если считаете, что неправильно, но, тем не менее, какие-то предложения отклоняете?
А.К.: Есть форматы и темы, в которых я не хочу просто участвовать. Скажем, если предлагается какое-то обсуждение сексуальной тематики, я, извините, лучше отойду в сторону.
А дальше проблема в чем? Мне кажется, было бы очень полезно и конструктивно, если бы к этому совету прилагалось бы четкое практическое определение: что есть ток-шоу. Лай и крик у Малахова — это одна вещь. А другое дело, бывают и ток-шоу, в которых все-таки есть возможность друг с другом встретиться и поговорить.
— Надо каким-то образом пометить, маркировать эти ток-шоу, в которых можно высказаться?
А.К.: Мне кажется, да.
— Андрей Максимов хотел что-то добавить.
А.М.: Это же выбор человека. Почему за него кто-то должен решать? Выбор человека, как вы сами говорите, священник же человек, он может выбрать — на это ток-шоу ходить, на это не ходить. Или ему обязательно должны дать такую рекомендацию сверху?
А.К.: В любом случае эта рекомендация многими будет услышана. Будет ли от этого чего больше — пользы или проблем — ближайшее будущее покажет. Хорошо, я уже сейчас вижу и слышу от многих-многих журналистов, что священники боятся общаться с прессой, особенно московские священники. В лучшем случае, про праздник расскажут, про историю своего храма и ничего больше.
— А почему боятся?
А.К.: Вдруг их позиция как-то не совпадет в каких-то нюансах с тем, что считается официальным.
А.М.: А это хорошо, правильно или неправильно?
А.К.: С точки зрения обычного карьерноориентированного батюшки, конечно, это проблема.