Государства и энергетические компании вступили в борьбу за Арктику. Однако форсировать добычу углеводородов в этом регионе в обозримом будущем не позволяют нехватка инфраструктуры и технологий, давление природоохранных организаций и растущие требования к экологической безопасности.
Фото: Максим Воркунков/Фото ИТАР-ТАСС
Фото: AP
Жизнь за полярным кругом меняется со впечатляющей скоростью. Океанологи фиксируют стремительный рост температуры воды в районах, где лед уже отступил, а метеорологи — увеличение частоты экстремальных погодных явлений. Модели, с помощью которых климатологи пытаются прогнозировать динамику температуры (на поверхности Арктики она растет в два раза быстрее, чем в среднем по планете) и скорость таяния льда, вынуждены фиксировать новые рекорды и учитывать новые переменные.
Общая тенденция очевидна: прогнозы склонны недооценивать площадь и объемы схождения ледяного покрова. Это подтверждают данные космического мониторинга. "Рекордный минимум площади арктического морского льда обнаружен в сентябре 2012 года. Показатель является самым низким с момента начала спутниковых наблюдений в 1979 году и на 49% ниже среднего минимума 1979-2000 годов",— говорится в программе мониторинга и оценки Арктического совета.
Таяние вечной мерзлоты влечет за собой неизбежные социальные и экономические последствия, приводя в движение не только планетарные экосистемы, но и умы "кладоискателей". В середине 2000-х страны Арктического совета (Россия, Финляндия, Норвегия, Исландия, Швеция, Дания, представляющая интересы Гренландии и Фарерских островов, Канада и США), вступили в активную фазу гонки за передел сфер влияния, сопредельных территорий и границ континентального шельфа, находящегося за пределами двухсотмильной зоны, обмениваясь доказательствами через ООН. "Это не геология, а политика. С 1982 года начиналась своего рода распильная деятельность",— считает президент экспедиционного центра "Арктика" Владимир Чуков. Необходимость ускоренного и масштабного "освоения" арктического шельфа часто объясняется геополитическими соображениями. Впрочем, даже они меркнут на фоне того, что там залегает "практически вся таблица Менделеева", не устают повторять многочисленные ученые.
Власти и компании рассматривают Арктику как "ресурсную базу XXI века" (так о регионе отзывался президент РФ Владимир Путин). Правительства часто говорят о том, что освоение Арктики позволит достичь энергетической (в трактовке США) и финансовой (в видении инуитских властей Гренландии) независимости. "Согласно прогнозу Shell, в период с 2000 до 2050 года мировые потребности в энергии удвоятся. Возобновляемые источники энергии, даже с учетом увеличения их использования, будут обеспечивать только около 30% потребностей, а значит, мир будет все так же зависеть от добычи минеральных энергетических ресурсов",— рассуждает о необходимости скорейшей капитализации арктических углеводородов руководитель арктической программы нефтегазового концерна Роберт Блау (см. материал "Крупные компании договорились отложить освоение шельфа" во "Власти" N48 от 3 декабря 2012 года).
Впрочем, как и прогнозы климатических моделей, оценки экономически извлекаемых за полярным кругом ископаемых запасов на сегодняшний день приблизительны и меняются вслед за ценами на сырье и требованиями к работе в регионе. Вместе с тем перспективы, открывающиеся по мере ухода льда, делают потенциальные углеродные и минеральные ресурсы Арктики все более доступными. "Мы являемся свидетелями уникальной исторической ситуации,— говорит геофизик Рюдигер Гердес из Института полярных и морских исследований имени Альфреда Вегенера.— Новые территории, открывающиеся в океане, пробуждают новую жадность".
По оценкам ученых, за последние 20-40 лет площадь арктических льдов сократилась на 40%
Фото: Сергей Метелица/ИТАР-ТАСС
В В оценках потенциальных арктических углеводородов академические источники чаще всего ссылаются на исследования Геологического совета США (USGS). Первое из них было опубликовано в 2000 году. Его результаты подвергло сомнению совместное исследование WoodMackenzie и FugroRobertson, опубликованное в 2006 году. Эксперты констатировали, что вместо 412 млрд баррелей нефтяного эквивалента, теоретически обнаруженного геологами США, Арктика скрывает лишь 166 млрд баррелей. Обновленная методология и результаты последней оценки USGS, представленные в 2008 году, оценивают теоретические запасы арктического шельфа в 90 млрд баррелей нефти, 1,669 трлн куб метров газа и 44 млрд баррелей газового конденсата, что приравнивается к 13% общемировых неразведанных запасов нефти и 30% неразведанных запасов газа, почти все они находятся в открытых морях Северного Ледовитого океана.
"Наибольшими среди арктических стран запасами углеводородов, по оценкам, располагает РФ. В районах, которыми она уже владеет и на которые претендует, находится более 250 млн баррелей нефти и газа в нефтяном эквиваленте, что составляет 60,1% всех запасов Арктики",— сообщает Русское географическое общество.
Ресурсы не имеют рыночной цены, пока не станут запасами. Стоит заметить: в оценках стоимости арктических минералов, западные и российские академические источники (среди них Оксфордский университет, Ассоциация геологов Великобритании и Кольский научный центр Геологического института РАН) часто ссылаются на цифры, приведенные в англоязычной версии газеты "Правда". В статье Ирины Бураковой "Развитие Арктики принесет России триллионы долларов" от 21 апреля 2005 года, она составляет $1,5-2 трлн.
В 2006 году Международное энергетическое агентство рассчитало, что разработка нефти и газа в регионе может быть экономически обоснованной, если затраты на добычу барреля будут меньше $60. Но чем ближе к полюсу, тем дороже. В 2011 году аналитики Infield оценивали общие "издержки на включение доказанных запасов нефти и газа путем разведки и разработки" в регионе в $33 млрд на 2008-2017 годы (для сравнения: выплаты BP за последствия разлива в Мексиканском заливе, составят около $34 млрд), половину из которых понесет Россия. В отчете консультантов Visiongain, специализирующихся на исследованиях рынков, стоимость этих работ только в 2011 году оценивалась в $11,9 млрд и предполагался ее рост в течение ближайших десяти лет.
"Общие инвестиции в разведку нефти в Арктике составят $500 млрд к 2050 году",— полагает министр энергетики РФ Александр Новак. "Арктика же это проект на многие десятки лет. Горизонт инвестирования здесь другой, как и капитальная емкость: извлечение барреля нефти стоит $30-35, а не $7-10, как мы привыкли. $30-35, конечно же, не догма, уровень будет варьироваться, но это примерная оценка стоимости нефти в первых проектах в Баренцевом и Карском морях, включая капитальные затраты",— говорит бывший замглавы Минэнерго Павел Федоров (см. "Власть" N48 от 3 декабря 2012 года).
Реальная цена капитализации высокоширотных арктических углеродов вырастает, в том числе по мере ужесточения технологических требований, до космических масштабов. "Один запуск ракетоносителя "Протон" стоит от $80-100 млн, тогда как стоимость бурения одной скважины в Арктике достигает $100-150 млн ($100-350 тыс. на шельфе Мексиканского залива, в зависимости от глубины.— "Власть"), а разведка каждого месторождения требует десятков таких скважин",— говорит аналитик по нефти и газу Валерий Нестеров из Sberbank CIB, отмечая, что стоимость каждой буровой платформы составит $5-6 млрд. Глава российского WWF Игорь Честин приводит свои оценки: стоимость добычи нефти в Море Лаптевых — $700 за баррель. "Осваивать углеродные ресурсы в Арктике будет труднее, чем осваивать космос",— цитирует "Гринпис России" председателя научного совета РАН по геологии и разработке нефтяных и газовых месторождений Алексея Конторовича.
Разведанные запасы газа норвежского месторождения "Сневит" составляют 160 млрд куб. м
Фото: AFP
Аналитики инвестбанков и экологические организации приводят достаточно экономических аргументов, делающих экстенсивное увеличение добычи арктических углеродов в РФ в обозримом будущем неоправданным. Новые источники углеводородов открываются при помощи увеличения инвестиций в эффективность текущей добычи и потребления ресурсов, параллельно обеспечивая искомую "модернизацию" и качественные структурные сдвиги. Но для компаний отдача от них в будущем меркнет на фоне вероятности обнаружить несметную арктическую кладовую.
"В настоящий момент на мировом арктическом шельфе происходит то же самое, что на его российском участке. Вроде бы есть видимость, что все нефтяники хотят на шельфе закрепиться, но начало работ откладывается: в этом году Shell (приостановка первой попытки офшорного бурения с платформы Kulluk в истории Аляски сопровождается официальным расследованием в США, издержками в $5 млрд и отсутствием пробуренных скважин.--"Власть") и BP работы на шельфе Аляски отложили. Глупо соревноваться между собой, кто быстрее в эту пропасть прыгнет. Скорее всего, они просто и дальше будут всеми силами стараться откладывать приход на шельф — год за годом. А у нас госкомпании питаются из госбюджета и ни за что не отвечают — им, по сути, все равно, как распоряжаться нашими деньгами",— говорит Честин из WWF.
Власти арктических стран продолжают субсидировать добычу нефти и, в частности, шельфовые арктические проекты, несмотря на международные обязательства ликвидировать субсидирование экстенсивной добычи углеводородов. Только в РФ в 2010 году субсидии оказались на уровне $14,4 млрд, из которых лишь $1,1 млрд направлялся на увеличение эффективности добычи. В Международном институте устойчивого развития (IISD), который вместе с ОЭСР исследует каналы прямой и косвенной господдержки добычи углеродов, "Власти" заявили, что готовятся делать такие расчеты для отдельных арктических проектов, в частности для российской нефтяной платформы "Приразломная" и норвежского газового проекта "Сневит". "Норвежцы, американцы и канадцы, естественно, грудью стоят, что у них нет никаких субсидий, и revenue-neutral fiscal regime. Но вопросов к методологии куча. Мы в своих расчетах отталкиваемся от руководств ОЭСР и соглашения по субсидиям и компенсационным мерам ВТО (подписано РФ в декабре 2011 года.— "Власть")",— отмечает Иветта Герасимчук из IISD.
Несмотря на протесты экологов, рыбаков, местного населения и публичное признание управляющего Total Кристофа де Маржери того, что экологические риски бурения в Арктике превышают экономические выгоды, нефтяники продолжают приходить на шельф в надежде реализовать эффект масштаба и нарастить капитализацию. Согласно отчету Ernst & Young "Арктическая нефть и газ", опубликованному в январе 2013 года, в настоящее время попытки бурить арктический шельф не предпринимаются лишь на территории Канады. "Арктический "квест" не для слабонервных и скупых. Добыча ресурсов за полярным кругом — дорогостоящее и высокорискованное предприятие",— отмечается в документе.
В РФ проекты разработки арктического шельфа пользуются особой финансовой и политической поддержкой. Помимо наиболее существенных в регионе финансовых послаблений Москва использует "экологический демпинг", утверждают российские природоохранные организации. "Хочу подчеркнуть: все индустриальные проекты в российской Арктике проходят самую тщательную экологическую экспертизу. Это наша принципиальная позиция",— заявил Владимир Путин на заседании президиума правительства 5 мая 2011 года. Но, несмотря на открытые письма в Кремль и атаки Greenpeace на Приразломную, результаты независимой экологической экспертизы арктических шельфовых проектов так и не были восприняты всерьез ни чиновниками, ни госкомпаниями. "Вы поймите: как там, наверху решат, так и будет",— цитирует экологическое объединение Bellona заявление руководителя Беломорского управления Ростехнадзора Юрия Фундератова, сделанное на общественных слушаниях по планируемому освоению Штокмановского газоконденсатного месторождения.
Активисты Greenpeace, закрепившиеся на 15 часов на платформе "Приразломная" (на фото), опасаются, что Печорское море может повторить судьбу Мексиканского залива
Фото: AP
"Экологи предъявляют строителям сотни претензий, ведь в проектировании платформ допускается масса технических ошибок. Все они могут дорого стоить и нам, и будущим поколениям",— подтверждает Валерий Нестеров. "При всей суровости образа Арктики, этот регион обладает самой хрупкой экосистемой на нашей планете. Цена невнимательного, беспечного отношения к ней очень высока, последствия могут быть чрезвычайно серьезными",— говорил и Владимир Путин.
Впрочем, допуская бурение в высоких арктических широтах с нефтяных платформ, власти России и США, действуют на свой страх и риск. "Люди еще не забыли события с танкером Exxon Valdez, катастрофу в Мексиканском заливе, а также аварии на норвежских нефтяных месторождениях в 1970-е годы. Однако новая техника для подводной добычи полезных ископаемых в Арктике делает ее значительно более надежной,— заявил в октябре 2012 года в интервью журналу Der Spiegel глава МИД Норвегии Эспен Барт Эйде.— В целом принято считать, что любое государство должно добывать полезные ископаемые только тем способом, который оно может контролировать. Но государства, не обладающие подобной техникой, не должны такие месторождения разрабатывать".
При этом ни технологий, ни инфраструктуры для ликвидации серьезных техногенных катастроф, ни тем более достаточных знаний о последствиях последних для арктических экосистем, сегодня не существует. Новые большие проекты промышленной добычи железных минералов в Гренландии и на Аляске продвигаются с трудом: сопутствующие им социальные и экологические риски превышают возможные выгоды. То, что риски масштабной промышленной деятельности в регионе зашкаливают, признают не только экологи, инвестбанкиры и нефтяники. Страховщики из Lloyd's, специализирующиеся на управлении "новыми, необычными и комплексными рисками", в декабре 2012 года опубликовали отчет: "Открытие Арктики: возможности и риски". Аналитики компании признают: вести бизнес в регионе "как обычно" не получится. Они выдвигают массу условий (от необходимости проведения углубленных исследований до определенности в отношении силового присутствия арктических стран), для того чтобы риски ведения бизнеса в Арктике стали управляемыми. "Экологическая катастрофа — спровоцированная единичным случаем или кумулятивным результатом увеличения экономической активности — может быстро и значительно изменить динамику экономических и политических процессов в Арктике,— признают в Lloyd's.— До сих пор взаимосвязь между экономическим развитием и устойчивостью экосистем в регионе теснее, чем в любой другой точке мира".