Горький вкус крестьянского веба

Яркость и резкость фермера Василия Мельниченко, выступившего на Московском экономическом форуме, сделала его звездой рунета. В селе Галкинском, где расположено хозяйство Мельниченко, корреспондент "Денег" Алексей Боярский и правда обнаружил штаб крестьянской политической борьбы.

Дядя Вася из YouTube

О том, что творится в мире, я узнаю из своей ленты новостей на Facebook, куда они попадают зачастую раньше, чем в информагентства. В начале апреля лента была забита ссылками на ролик с выступлением 20 марта на Международном экономическом форуме "простого уральского фермера, который рассказал правду-матку". Пафосное мероприятие, участвует премьер Медведев, обсуждается тема "Будущее России: новая индустриализация или сырьевая модель?" Модератор, обращаясь к некому Василию Александровичу Мельниченко, сидящему рядом с лощеным Александром Лебедевым, предлагает рассказать о возглавляемом им сельхозкооперативе "Галкинский" в Свердловской области. Председатель дядя Вася с колоритным южным говорком неожиданно благодарит правительство за заботу: за вступление в ВТО, которое окончательно добьет отечественное сельское хозяйство, за поборы бюрократов, за рост цен на электроэнергию и топливо, попутно замечая, что "уровень бреда уже превысил уровень жизни в России". Он сыплет такими афоризмами, что Лебедев, отвлекшись от бумажек, с нескрываемым удивлением смотрит на "колхозника". Заканчивает председатель серьезно и грустно: "Никакой поддержки предпринимательства на селе на сегодняшний день не существует!" В YouTube ролик про этого фермера за считаные дни набрал десятки тысяч просмотров, это, пожалуй, первый такой успех для труженика села. Позже в сети появляется целый цитатник "из Мельниченко". Это и "Правительство как дети малые: все понимают, только какать не просятся", "Наша доктрина продовольственной безопасности зиждется на компании "Доширак"", "Говорят, мы долго запрягаем эту нашу тройку... Может, мы не тех лошадей запрягаем?", "Когда власть поворачивается к народу лицом, народ обычно кричит от ужаса" и, конечно, хит сезона: "Россия производит впечатление великой страны, но больше ничего не производит". Шаблон трещит по швам: впервые протестные настроения выказывает не столичный бунтарь, а представитель самой, казалось бы, инертной части общества.

"На Московский экономический форум меня пригласили, я ведь участвую в создании дорожной карты развития села,— рассказал корреспонденту "Денег" Мельниченко.— Доклад я готовил немного другой, но он оказался длинным. Поэтому в последний момент я его переписал, оставив только самое основное. А в целом, конечно, импровизация".

Сожженное хозяйство

"Приезжайте, конечно, но только ко мне на этой неделе уже пять телеканалов собираются",— предупредил Василий Мельниченко, узнав, что мы хотели бы посетить его хозяйство. Представители СМИ, в основном местных, и раньше посещали "Галкинское", но такого паломничества прессы здесь не помнят. Слава пришла именно сейчас, хотя активную позицию Василий всю жизнь проявлял везде, где только можно. Родился он в 1954 году на Украине, работал директором Дома культуры. Потом милиционером, а точнее, "освобожденным комсомольским секретарем отделения милиции". В 1977-м за изготовление подарка Брежневу был награжден грамотой ЦК КПСС. В 1980-х писал письма в ЦК, критиковал политику партии. "Сегодня я был бы ярым сторонником Брежнева. А тогда казалось, что он недорабатывает",— разводит руками Мельниченко. Из-за этих писем в 1985-м он вынужден был уехать. Выбрал Урал. Будучи замдиректора совхоза "Галкинский" по подсобным промыслам, организовал производство облицовочной плитки, полистирольных подвесных потолков. Позже на этой базе создал кооператив, в который пригласил земляков с Украины. Организаторские способности были замечены — в 1989-м местная администрация попросила Мельниченко возглавить совхоз "Боковка". "С моей командой мы запустили в совхозе деревообработку, мебельный цех, мельницу, пекарню, кондитерский цех, свиноферму — 276 человек работало",— вспоминает Мельниченко с грустью. В 1992 году Мельниченко с компаньонами выкупил совхоз у государства за громадную по тем временам сумму — 96 млн руб. Тогда ему удалось построить социальное общество в отдельно взятом селе, которое при этом полностью себя обеспечивало. Но в 1998-м все производственные помещения были сожжены местными рэкетирами, которым он отказался платить за "крышу". А потом банда рейдеров, которая действовала под прикрытием местной администрации и прокуратуры, взялась банкротить хозяйства. Захватив управление, рейдеры распродавали имущество, обрекая поселения на вымирание.

Нью-Галкинское

Сегодня село Галкинское встречает нас развалившимися избами. Большая церковь, заложенная в 1842 году, заброшена и заколочена. Автобус в находящийся в семи километрах отсюда город Камышлов ходит несколько раз в день.

По словам руководителя сельсовета Ларисы Юдиной, формально в Галкинском числится 300 дворов. В лучшие годы здесь жило до 2 тыс. человек, а сейчас — около 900. "Скотину уже даже никто не держит,— Юдина прикидывает и загибает пальцы.— Ну вот если и эту корову считать... Меньше двадцати голов всего в селе". Большинство работает в соседнем Камышлове: кто на заводе, кто в магазине, кто в охране, зарабатывая в месяц меньше 20 тыс. руб. В СПК "Галкинский" занято 70 человек. Напротив сельсовета — дом с вывеской "Сельский центр общественных инициатив", здесь же и контора градообразующего предприятия. Старое здание с печным отоплением. Судя по обилию табличек при входе, гражданская активность тут бьет ключом: "Антикоррупционный гражданский комитет", "Районная общественная организация женщин "Камышинка"", "Коалиция сельских и провинциальных общественных организаций "Уральская народная ассамблея"". "Да, это офис,— подтвердил мужчина, выглянувший из соседней двери.— Прямо по коридору — кабинет Мельниченко". За дверью с табличкой "Администрация" мы застали женщину в валенках: Людмила Анатольевна оказалась женой нашего героя. "Вот супруга моя — настоящая фермерша, а я больше руководитель — идейный вдохновитель",— заметит потом Мельниченко. Узнав, что мы журналисты, Людмила Анатольевна только вздохнула. Комментировать общественную активность мужа она отказалась: "Приезжали из местной газеты, написали, что у нас работает швейный цех, который реально еще не запущен. А нас потом оштрафовали за несертифицированное производство на 10 тыс. руб.". В швейной мастерской молодая женщина крутится перед зеркалом, примеряя только что законченный жакет с оторочкой из кроличьего меха. Я заметил, что видел ее как-то по телевизору, Алена только машет рукой: к славе уже привыкла. По ее словам, пока производство в стадии организации, тут всего три человека. Собираются шить шапки, варежки и т. п. изделия из шкурок кроликов, разводимых на галкинской ферме.

В коридоре сталкиваемся с подвижным седеющим мужчиной в кожаной куртке. Михаил, земляк и заместитель Мельниченко, поднимал вместе с ним совхоз, а после пожара работал тут же участковым милиционером. Наскоро и буднично рассказывает нам свою историю, от которой у репортера из какой-нибудь благополучной страны, наверное, волосы на голове зашевелились бы. "Бывший председатель СПК "Галкинский" Тетерин не давал обанкротить кооператив. Его за это в 2005 году убили, а от меня требовали, чтоб убийство повесил на Мельниченко. Рейдеров ведь сотрудники прокуратуры крышевали,— говорит Михаил.— А я установил настоящего убийцу. Да его все село знает, он, кстати, до сих пор на свободе. Ну а мне, чтоб не мешал, сшили дело о превышении полномочий: якобы я избил задержанного. И посадили меня — отсидел три года в Тагиле".

Мельниченко тоже знаком с СИЗО не понаслышке. "На меня самого за четыре года завели 26 уголовных дел! — вспоминает Василий Александрович.— Было и такое, что якобы я напал на старшего следователя прокуратуры и его троих охранников, избил их и раздел догола".

В 2009 году собрание пайщиков выбрало Мельниченко, у которого как у бывшего сотрудника совхоза тоже имелся пай, председателем СПК "Галкинский". Начал он с кроличьей фермы, которая требовала небольших вложений. Заработали — вложили средства в производство овощей, зерна. А сейчас в Галкинском мегапроект — строительство логистического узла. "Мы уже вложили 20 млн руб.,— рассказывает Мельниченко,— но надо еще около 30 млн". Узел — это уже построенное кафе с душевыми для дальнобойщиков, площадка для техники. По плану будут еще склады, холодильники для хранения сельхозпродукции, мойка и чистка овощей. Галкинское, стоящее на большом тракте между Европейской Россией и Сибирью,— отличное место для перевалки. "А еще мы хотим построить под свои зерновые завод комбикормов. Зачем продавать зерно, когда можно вытянуть большую маржу?" — замечает Мельниченко. Оказывается, бизнес в этом вроде бы умирающем селе вполне себе ничего: в этом году планируемый оборот на овощах — 15-20 млн руб., зерновых — 7-8 млн руб. Весь же годовой оборот галкинского хозяйства — 65 млн руб. При этом Мельниченко считает, что потенциально территория может давать 1,5 млрд руб. Планируется добыча камня. Одна из главных идей Мельниченко — территорию необходимо использовать по максимуму, реализуя любой ее ресурс. В 2008 году в 100 км отсюда им запущен завод по производству фильтровальных материалов для водоподготовки, камень для которого добывается там же. Дополнительные площадки производства будут и в Галкинском. На этом производстве сейчас работает 30 человек, оборот — 126 млн руб. в год, а после выхода на полную мощность будет 80 человек и 700-800 млн руб.

Ходок у Путина

По словам Мельниченко, он и сегодня без всякой помощи государства готов сделать свое село и окрестности самоокупаемой территорией с гражданским обществом и самоуправлением, благо такой опыт у него уже был в совхозе. Но без определенных условий этого не сделать. "Нужно изменить принципы местного самоуправления, чтобы мы на селе сами нанимали и платили зарплату местным чиновникам, тогда никаких взяток, никакой коррупции не будет. Если прокурор у нас на зарплате, он уже будет наши интересы блюсти, а не рейдеров крышевать,— двигает Мельниченко свою основополагающую идею.— А сейчас приезжает из районного Роспотребнадзора девочка и "рекомендует" коммерческую фирму, где мне нужно аттестовать рабочее место за 126 тыс. руб.". Второе — тарифы на электроэнергию и дизтопливо. "Вступили в ВТО, деваться некуда. Тогда выполняйте ее условия — снизьте мне тарифы до уровня, которые у китайских и европейских крестьян!" — требует Мельниченко. Другие требования: освободить фермеров от налогов и ввести мораторий на банкротство сельхозпредприятий, а то в случае банкротства и распродажи активов территория лишается средств производства и попросту умирает.

В отличие от американских фермеров, которые выбегают с двустволками при лишении их рынков сбыта или посягательстве на их право выбирать шерифа, Мельниченко собирается свою жесткую позицию довести до президента мирным путем.

"Ну что мои выступления! — машет рукой Мельниченко.— В стране все решает один человек. Если мы с Путиным не поговорим как мужик с мужиком — ничего не будет. И я апеллирую не к фамилии Путин, а к должности президента. Страна идет вразнос, и мы, как нормальные мужики, готовы помочь Путину. Пусть обуздает великого командарма Шойгу, который картошку для армии импортную закупает. А я на хрена тогда техники на 17 млн руб. купил? Армию не должен кормить чужой народ!"

Сегодняшняя цель Мельниченко — добиться встречи с Путиным. Для этого, по его словам, готовится масштабная акция "Крестьянский ход к президенту". Уже проводятся выборы ходоков.

Но, возможно, этого уже не понадобится. При подготовке этого текста к печати стало известно, что губернатор Свердловской области пригласил Мельниченко, чтобы срочно вылететь вместе с ним в Москву. "Для меня это полная неожиданность,— говорит Мельниченко.— С губернатором лично я даже знаком не был и никаких контактов не имел". Мельниченко вылетел, и в Москве его попросили подготовить доклад для некоего предстоящего мероприятия. Видимо, с участием Путина, судя по статусу людей, которые проводят консультации с Мельниченко. Похоже, фермер выступил так громко, что его и правда услышали, и теперь стараются сделать так, чтобы этот голос был "за".