Уже многие годы Каннский фестиваль живет тасованием одной и той же колоды карт. Она, эта колода, сформировалась в годы безраздельного правления Жиля Жакоба, которое длилось ни много ни мало двадцать пять лет. За это время сложилась так называемая каннская номенклатура — список режиссеров-любимчиков, которым практически всегда открыта дорога в каннский конкурс.
В своем подавляющем большинстве это были действительно выдающиеся режиссеры, определявшие пейзаж постмодернистского мирового кинематографа в последнюю декаду ХХ века и даже еще отчасти в начале ХХI: Ларс фон Триер и братья Коэн, Атом Эгоян и Дэвид Кроненберг, Эмир Кустурица и Тео Ангелопулос, Клинт Иствуд и Нанни Моретти, Аки Каурисмяки и Александр Сокуров... Фестиваль был всегда открыт новым работам нестареющего хулигана Романа Полански, и почти каждый год в конкурсе или вне его появлялась новая лента Мануэла ди Оливейры, чей возраст (в этом году ему исполнится 105 лет) ненамного уступает возрасту кинематографа.
"Номенклатура" обновлялась крайне дозировано и селективно. В середине 1990-х ее пополнил Квентин Тарантино, а в последний год уходящего века была произведена попытка рокировки уже не в процессе отбора, а на самом фестивале. В то время как в конкурсе были представлены великолепные работы классиков постмодернизма — Педро Альмодовара, Дэвида Линча, Джима Джармуша, Такэси Китано, жюри во главе с Дэвидом Кроненбергом присудило главные призы "Розетте" братьев Дарденн и "Человечности" Брюно Дюмона. Эти режиссеры считались тогда маргинальными, и им повезло, что они вообще попали в конкурс. Скандальное решение жюри продвинуло их карьеру и тут же, вне очереди, ввело в каннскую обойму.
Однако дальнейший процесс застопорился. Каннский фестиваль, сумевший в 1990-е годы открыть миру американских "новых варваров", датскую Догму и европейский "новый реализм", вдруг столкнулся с угрозой консерватизма. Многие принадлежавшие к "номенклатуре" уже не определяли лицо нового кино — ни Ангелопулос, ни Кустурица, ни Джармуш, ни Эгоян, ни Линч. А сколачивать новую номенклатуру было несподручно, политически некорректно, а главное — не из кого. Тем не менее эту задачу стал потихоньку решать новый программист фестиваля Тьерри Фремо. За почти десять лет его работы Каннский фестиваль стал другим, хорошо это или плохо.
Среди немногочисленных новых имен самые важные — Карлос Рейгадас, Маттео Гарроне, Нури Бильге Джейлан. В этом году в Канне нет их новых работ, но они почти наверняка появятся в следующем. А нынешнему конкурсу придают видимость солидности "старый конь" Роман Полански и неутомимые братья Коэн, выдающие по фильму каждый год. Из актуальных творцов можно назвать китайца Цзя Чжанкэ, американца Джеймса Грея, итальянца Паоло Соррентино и француза тунисского происхождения Абдельлатифа Кешиша. Приглашение в конкурс Франсуа Озона и Такаси Миикэ, которые создали себе имена в стороне от набережной Круазетт, воспринимается как признание неизбежности: может, на поколенческом "пересменке", который переживает сегодня кинематограф, особенно выбирать не из чего?
Обращает на себя внимание отсутствие двух каннских "священных коров" — Ларса фон Триера и Педро Альмодовара. Первый якобы не закончил своего "Нимфоманьяка", но на всякий случай Фремо объявил, что "плохой мальчик" Триер, два года назад заявивший на каннской пресс-конференции о симпатии к Гитлеру и отлученный от фестиваля, прощен. А вот Альмодовару не простили неряшливой банальности его новой картины "Я очень возбужден". В результате ее не взяли в каннскую программу и выпустили в мировой прокат еще до фестиваля. Неужели кино вчерашних кумиров кончается и им больше нечего сказать? А что если завтра то же самое произойдет с Триером и Ханеке? Об этом даже подумать страшно.
Канн, с 15 по 26 мая
Каннская десятка
"Венера в мехах"
Роман Полански
Если бы этого проекта не было, его стоило бы придумать как блистательный образец если не завершения карьеры, то возвращения на круги своя. Уроженец Кракова Полански (он случайно появился на свет в Париже, но семья вскоре перебралась в родные места — прямо в пучину Второй мировой) экранизирует пьесу Дэвида Айвза, вдохновленную романом уроженца Львова Захер-Мазоха. Галичане (Краков и Львов исторически принадлежат к Галиции) отлично понимают друг друга, а мазохизм — сквозная тема фильмов Полански начиная с "Отвращения". Как всегда, в центре композиции — прекрасная блондинка, на сей раз жена режиссера Эмманюэль Сенье.
"Жизнь Адель"
Абдельлатиф Кешиш
Кешиш считается не просто хорошим режиссером, но культурным героем новой мультиэтнической Франции, чей дух выразил фильм "Кускус и барабулька". Выходец из арабского мира, он, кажется, лучше коренных французов знает литературную классику (что Мариво, что Вольтера) и как никто владеет сегодняшним языком улицы, умеет открыть его варварскую прелесть. Кешиш говорит от имени современной французской культуры — и его нового слова ждут. Да и жанр нового фильма многообещающий — что-то вроде эротической драмы.
"Молода и прекрасна"
Франсуа Озон
В доме, то есть в одном и том же замкнутом помещении, чаще всего заселенном семьей, разыгрывается действие "Крысятника", "8 женщин", "Бассейна", "Рики", "Убежища", "Отчаянной домохозяйки". Тихий вуайерист Озон любит наблюдать за тем, что происходит в кругу семьи, и обнаруживать в идиллическом интерьере скрытые драмы, комедии и трагикомедии. Он способен и к блистательным провокациям, любит сексуальные перверсии и знаменит тем, что дает эффектные роли французским актрисам всех поколений. Новый фильм — четвертый в его фильмографии с участием Шарлотты Рэмплинг и первый с новой звездой Мариной Вакт. Тема — пробуждающаяся женская сексуальность.
"Внутри Льюина Дэвиса"
Джоэл и Итан Коэн
Главный герой картины — фолк-музыкант родом из Квинса. Каждый фильм братьев — ларчик с сюрпризом, который открывается особым коэновским ключом. Сюрпризы почти никогда не обманывают ожиданий. Исключение — парочка произведенных ими вторичных и второстепенных ремейков. Но, кажется, этот период позади и кризис успешно преодолен. Если только братья ненароком не вступили в новый.
"Прошлое"
Асгар Фархади
После того как Джафар Панахи оказался жертвой запрета на профессию, а Аббас Киаростами и Мохсен Махмальбаф предпочли работать за границей, Асгар Фархади остался главным действующим лицом иранского кино с точки зрения иностранцев. Его "Развод Надера и Симин" принес этой киноиндустрии первого "Оскара", и теперь все алчно ждут продолжения.
"Только Бог простит"
Николас Виндинг Рефн
Эту картину идеолог фестиваля Тьерри Фремо называет самым радикальным фильмом конкурса. Рефна, которому два года назад присудили в Канне незаслуженный приз за режиссуру фильма "Драйв", вообще подают сегодня на большой лопате и, вероятно, двигают на Золотую пальмовую ветвь. Правда, Фремо уверяет, что новая картина (опять с Райаном Гослингом) не имеет ничего общего с "Драйвом", и это вселяет надежду, поскольку до этого у Рефна были совсем неплохие фильмы (например, "Бронсон").
"Соломенный щит"
Такаси Миикэ
Долго считавшийся маргинальным фриком, Миикэ наконец обрел статус автора, которого можно пригласить в каннский конкурс. Он уже не снимает за год по три-четыре фильма с преувеличенными ужасами и карикатурными персонажами, а сосредотачивается на больших дорогостоящих проектах. И ощущает себя наследником национальной традиции самурайского кино, за которую соперничает с Такэси Китано. Жанр нового фильма — криминально-политическая драма.
"За канделябрами"
Стивен Содерберг
Все обещающий уйти из кинематографа Содерберг, кажется, решил громко хлопнуть дверью. "За канделябрами" — снятый под эгидой телеканала HBO фильм, скандальный даже по американским меркам. Он посвящен жизни знаменитого пианиста и эксцентрика Либераче, которого, едва оправившись от рака, сыграл Майкл Дуглас. А роль его любовника Скотта Торсона — Мэтт Деймон. Пропаганда гомосексуализма не остановила голливудских мегазвезд, хотя с прокатом в Америке у картины — как и у многих других "странных" проектов Содерберга — есть проблемы.
"Танец реальности"
Алехандро Ходоровски
В "Двухнедельнике режиссеров" покажет новый фильм Алехандро Ходоровски — о своем детстве в Чили. В той же программе представлен и документальный фильм ""Дюна" Алехандро Ходоровского", посвященный несостоявшейся экранизации Фрэнка Герберта (впоследствии ее осуществил Дэвид Линч). Легендарный 84-летний режиссер не снимал двадцать лет, а его старые фильмы "Священная гора" и "Святая кровь" стали не просто культовыми — это настоящая классика сюрреализма, пережившего своих прародителей на десятки лет и законсервировавшегося в латиноамериканской культуре.
"Майор"
Юрий Быков
Уже режиссерский дебют Быкова, фильм "Жить", отличался жесткостью конструкции и отсутствием успокаивающего гуманистического пафоса. То же самое, и даже в большей мере, относится к его второй работе. Это — настоящая жесть. Майор милиции, узнав, что его жена рожает, и гоня без тормозов, сбивает насмерть подростка на глазах матери. И это — самое невинное происшествие их тех, что произойдут в фильме, исследующем моральный распад российских правоохранительных органов. Приятно сознавать, что несмотря на все усилия наших культурных институций повернуть кино на светлый путь, оно остается верным твердо взятому курсу на насилие и жестокость. Тарантино и Ко отдыхают.