СК не стал возбуждать дело против Ильи Пономарева по заявлению Владимира Жириновского. Об этом сообщил сам депутат Госдумы от "Справедливой России". Господин Пономарев прокомментировал ситуацию ведущей Маргарите Полянской.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Лидер ЛДПР обвинил Пономарева в клевете и незаконной коммерческой деятельности. По словам эсера, сейчас он фигурирует только в расследовании деятельности вице-президента "Сколково" Алексея Бельтюкова. По версии следствия, господин Бельтюков незаконно передал депутату Госдумы Илье Пономареву $750 тыс. из средств фонда.
— Я так понимаю, что вам сообщили, что уголовных дел по заявлению Жириновского не будет, как раз на допросе по делу с фондом "Сколково"?
— Да, совершенно верно.
— Как прошел сам допрос?
— Абсолютно конструктивно. Шесть часов мы, правда, проговорили вместе. Но у меня создалось впечатление, что следствие хочет действительно установить истину. Я понимаю, что именно привлекло внимание следствия –– там были всякие мелкие процедурные огрехи со стороны фонда с точки зрения оформления бумаг. Это все привлекло внимание, насторожило, и следствие выясняет все обстоятельства, с этим связанные. Но у меня создается впечатление, что мы сможем доказать, что никаких нарушений, и уже, тем более уголовного уровня, в этом процессе не было.
— Следователи еще хотели проверить ценность ваших лекций, их новизну. Как будут проводиться эти работы?
— На данный момент про это разговор не шел. В конечном итоге, это является предметом гражданско-правовых отношений между фондом "Сколково" и мной как подрядчиком. Фонд к этому не предъявляет претензий, поскольку деньги уже с юридической точки зрения здесь не бюджетные. Фонд – это отдельная организация, это некоммерческий фонд юридически. А если он не предъявляет к этому никаких претензий, соответственно, и повода проверять научную ценность нет. Мы на эту тему не разговаривали.
— По поводу ваших отношений с фондом "Сколково", по поводу иска от самого фонда беседовали?
— Я считаю, это защитная мера абсолютно правильна. Мы обсуждали такой сценарий какое-то время назад. Это способ как можно быстрее погасить эту волну, потому что совершенно очевидно, что суд должен принять решение, что никаких нарушений не было. Потому что, еще раз повторюсь, есть гражданско-правовые отношения, есть контракт, контракт исполнен, по нему есть отчетность, отчетность принята, никаких взаимных претензий по этой отчетности нет. Дальше тоже никаких претензий быть не должно.
— Это все-таки дело отношений между вами и фондом "Сколково". Но хотелось бы услышать какой-то ваш комментарий по поводу цен на лекции. Потому что потом очень много было мнений, что как-то дороговато стоят ваши лекции.
— Еще раз: слово "лекции", которое в данном случае употребляется, это не лекции, как в университете: приходит профессор, читает студентам про современные проблемы физики. В моем случае это специальные собрания, публичные выступления в основном перед деловой аудиторией, которой фактически рассказывают, как в России можно зарабатывать с помощью проектов "Сколково", что можно делать, что нельзя, какие существуют возможности. Даже был там этот Life News, из моей речи выдернул цитату, где я говорил, что обычно говорят инвесторы, которых зазывают в Россию, что они ругаются, что ничего не вложат ни в один проект. Я объяснял, почему это не так, почему в этом проекте можно зарабатывать.
Эти выступления имеют совершенно конкретный прагматический интерес для тех, кто на них приходит, потому что помогают им либо экономить деньги, либо зарабатывать. Такие вещи во всем мире стоят достаточно дорого. Я сегодня принес в Следственный комитет распечатку, — просто зашел в Google, набрал там "стоимость публичных выступлений". Первая же строчка — полный прайс-лист, и я там попадаю в категорию от $10 тыс. до $50 тыс., в любой стране мира столько бы взяли за подобного рода работу.