Директор аналитического "Левада-центра" ЛЕВ ГУДКОВ заверил корреспондента "Ъ" МАКСИМА ИВАНОВА, что антикоррупционные разоблачения создают лишь презумпцию виновности власти в глазах граждан.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
— Почему борьба с коррупцией стала центральной в повестке дня в 2012-2013 годах?
— Ее значимость нарастала с конца 1990-х годов, а с середины 2000-х она вышла на второе-третье место в списке наиболее острых проблем. Поэтому массовые установки в отношении коррупции сложились давно, и сейчас 80% граждан считают, что такие скандалы, как дело Сердюкова, Скрынник и прочее,— это признаки полного разложения государственной системы.
— Руководство страны может изменить ситуацию?
— Нет, люди не верят в это. В 2010 году была антилужковская кампания, крутились фильмы о коррупции, шли разоблачительные статьи в прессе, но дело так ничем и не закончилось. Была кампания по борьбе с оборотнями в погонах в милиции, в армии и так далее. А в последнее время частота скандалов усилилась. Регулярность разоблачений создает устойчивую презумпцию виновности власти в глазах населения. При этом люди видят, что высшие лица, которые должны отвечать за это, уходят от ответственности. Будет ли посажен Сердюков? Большинство считает, что он отделается легким испугом. Он много знает об отношениях внутри власти, и никто не заинтересован делать это достоянием гласности.
— Зачем тогда эта кампания? Во вред себе, что ли, Путин это делает?
— Видимо, власти уже не могут не говорить об этом. Идет неуправляемый процесс нарастания коррупционных скандалов, в это активно включилось и интернет-сообщество, которое таким образом защищается от репрессивных действий власти после Болотной. Расследуя злоупотребления, ложь, плагиат высокопоставленных лиц, блогеры нападают на власть и стремятся ее дискредитировать, поставить под вопрос ее легитимность. А власть пытается перехватить инициативу и тем самым отвести от себя подозрения.
— Это можно сделать за счет противопоставления Путина и его ближайшего круга массе коррумпированных и "не лояльных родине" чиновников и депутатов?
— Такое было бы возможно несколько лет назад, когда люди в массе своей доверяли Путину, видя, что растет уровень жизни. Сегодня уже подобные действия руководства могут смягчить падение доверия, но не остановить его. Если раньше люди считали, что Путин не несет ответственность за коррупцию и злоупотребления, а ответственность за негативные процессы переносили на правительство и бюрократию, то начиная с конца прошлого года Путину все больше вменяют ответственность за состояние дел в стране. Раньше Путина называли "тефлоновым президентом" — к нему критика и обвинения не прилипали. Сейчас этого уже сказать нельзя, ситуация радикально изменилась, доверие устойчиво падает: даже среди тех, кто одобряет его работу, нарастает равнодушие и отчуждение. Особого энтузиазма и реальной поддержки нет. Поэтому его действия "по борьбе с коррупцией" воспринимаются как попытка пиара.
— То есть с точки зрения влияния на общественное мнение борьба с коррупцией неэффективна?
— Нет. Чтобы реально что-то менялось в этом плане, должна быть долговременная политика, последовательная и подтверждаемая какими-то действиями. Есть опыт Грузии: сейчас там все опросы показывают, что коррупция на низовом и среднем уровнях фактически ликвидирована, она перешла на верхний уровень, что для людей уже не так заметно. У нас же в обществе сложилось устойчивое мнение о почти тотальной коррумпированности, взяточничестве и злоупотреблениях чиновников. Доминирует представление о том, что путинский режим держится на силовых структурах, олигархах и бюрократии и что он выражает интересы преимущественно этих групп. Понимание этого обстоятельства оборачивается стойким представлением, что власть работает на себя.
— Когда объявили "национализацию элит", создалось ощущение, что власть надавила сразу на три точки — нелюбовь к иностранному, назревшую проблему коррупции плюс нелюбовь к богатым...
— Конечно, никто не играет одной клавишей на пианино. Здесь задействованы все стереотипы. Никакой новости в том, что у чиновников и депутатов есть собственность за рубежом, нет: в последние пять лет убеждено в этом было больше 90%. Но пока только 33% считают, что "национализация элит" — это попытка начать реальную борьбу с коррупцией, такое мнение разделяет лишь путинский электорат, точнее, его ядро. А 60% считают, что это не борьба, а имитация, либо попытка взять чиновников под еще более жесткий контроль, то есть взять на крючок (запятнанные чем-то люди более управляемые), либо отвести общественное внимание от других проблем.