Вчера в Ленинском районном суде Кирова состоялось пятое заседание по делу "Кировлеса", обвиняемыми по которому проходят Алексей Навальный и глава Вятской лесной компании (ВЛК) Петр Офицеров. На заседании стало окончательно ясно, что сторона обвинения и защитники подсудимых пытаются доказать суду абсолютно разные вещи.
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бровко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бровко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бровко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бровко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бровко / купить фото
Заседание суда открылось выступлением первого заместителя председателя правительства области Сергея Щерчкова (курирует работу департаментов лесного хозяйства, а также дорожного хозяйства и транспорта). Финансовое положение КОГУП "Кировлес" на 2009 год, когда предположительно были совершены хищения, господин Щерчков сразу охарактеризовал как тяжелое. А на вопрос прокурора Сергея Богданова, мог ли Алексей Навальный контролировать работу "Кировлеса" или влиять на нее, сообщил: "Он не был должностным лицом, так что контролировать ничего не мог, но свои идеи высказывал". Главная и в итоге не реализованная господином Навальным идея — создание в Кировской области лесной биржи. Вместо этого в регионе появилась Вятская лесная компания Петра Офицерова, которая стала еще одним контрагентом, закупающим продукцию у "Кировлеса" и перепродающим ее другим предприятиям.
Главный свидетель обвинения, экс-гендиректор "Кировлеса" Вячеслав Опалев, ранее осужденный по этому делу на условный срок, в своих показаниях утверждал, что господин Навальный заставлял его сотрудничать с ВЛК и навязывал "Кировлесу" заведомо невыгодные контракты, что в конце концов привело к банкротству предприятия. Сергей Щерчков, однако, заявил в суде, что полномочий и возможностей давить на Вячеслава Опалева у господина Навального не было. Не было у подсудимого и собственного кабинета в здании правительства региона, где, по свидетельству господина Опалева, между ним и Алексеем Навальным состоялся диалог на повышенных тонах. По словам господина Щерчкова, вопросы сбыта лесной продукции на оперативных совещаниях в правительстве в принципе не рассматривались. Что же касается заседаний рабочих групп, которые пытались решить проблемы "Кировлеса", то на них, по свидетельству чиновника, господин Навальный ни разу не пытался лоббировать интересы ВЛК и настаивать на том, чтобы отгрузки для ВЛК были увеличены.
Представителей гособвинения эти показания, впрочем, не смутили. Как показали дальнейшие допросы свидетелей, их интересовал лишь сам факт сотрудничества кировских лесхозов с ВЛК, имевший, по версии следствия, заведомо невыгодный характер. В 2009 году господин Опалев выпустил приказ, запрещавший лесхозам торговать лесом напрямую, в обход головного офиса. Поэтому каждому из выступавших вчера в суде директоров лесхозов прокуроры задавали одни и те же вопросы: были ли свидетели знакомы с подсудимыми, имели ли их лесхозы дела с ВЛК, могли ли они сами устанавливать цены на свою продукцию (или же это делало руководство "Кировлеса" во главе с господином Опалевым) и считают ли они свое сотрудничество с ВЛК невыгодным. Свидетели сообщали суду, что с Алексеем Навальным большинство из них не знакомо, для ВЛК они продукцию отгружали, сами цены устанавливать не могли. В оценках эффективности сотрудничества с ВЛК директора расходились. Одни, как это было и на предыдущих заседаниях, вдруг забыли свои показания, данные в ходе следствия, и прокурорам приходилось их вновь зачитывать, чтобы напомнить, в чем именно была ущербность сотрудничества с ВЛК. Другие сами жаловались на то, что установленные на лесопродукцию цены действительно были занижены. Третьи говорили, что после кризиса 2008 года у них в принципе никто ничего не покупал, так что продать свой товар хоть кому-то уже было для них определенным успехом.
Подсудимые и их адвокаты в это же время, не оспаривая сам факт незначительного, по мнению защиты, сотрудничества ВЛК с лесхозами, доказывали суду, что ничего противоправного в этом не было, а следовательно, не было и хищения. "Вам приходилось когда-нибудь отгружать лес бесплатно?" — спрашивал господин Офицеров бывшего директора Котельнического лесхоза Игоря Киселева. "Бесплатно? Лес? ВЛК? Это парадоксально было бы!" — отвечал господин Киселев.
Бывший директор Подосиновского лесхоза Наталья Коретнюк показала, что в месяц ее лесхоз отгружал заказчикам по 15-20 вагонов, в то время как ВЛК за все время сотрудничества — лишь 5 вагонов. То есть доля ВЛК в общем обороте лесхоза, признала госпожа Коретнюк, была незначительной. При этом она заявила, что, по ее личному мнению, рассматриваемое уголовное дело исключительно политическое: "Посреднических компаний всегда было много, комбинаты работают только через посредников — это нормальная практика",— подчеркнула госпожа Коретнюк.
Бывший директор Вятскополянского лесхоза Алексей Асапов сообщил, что ВЛК была самым незначительным из примерно 50 клиентов его лесхоза и доля компании составляла около 1%. Самым обиженным на ВЛК оказался бывший директор Лебяжского лесхоза Петр Булатов: этой компании он продал два грузовика продукции по 22 кубометра каждый, за которые планировал получить 22 тыс. руб. До лесхоза дошли лишь 11 тыс. руб. Но куда делась вторая половина суммы — была ли она не выплачена ВЛК или осталась на счетах головного предприятия,— он уточнить не смог.
На следствии все директора показали, что считали сотрудничество их предприятий с ВЛК невыгодным. Но в суде выяснилось, что, поскольку договора ВЛК заключал с "Кировлесом", директора входивших в него лесхозов просто не представляют, о каких суммах и ценах идет речь. Один из немногих знающих лично Алексея Навального свидетелей, экс-директор Лузского лесхоза Алексей Белоглазов заявил в суде, что к сотрудничеству с ВЛК господин Навальный во время их встреч его не склонял и компания Петра Офицерова от всех остальных покупателей леса ничем не отличалась.
"Все свидетели подтвердили, что никто их не заставлял и не принуждал сотрудничать с ВЛК, так что я недоумеваю, почему дело до сих пор не возвращено в прокуратуру,— заявил господин Навальный после заседания суда.— Другое дело, что, если бы играли юридические факторы, суда бы изначально не было".