О мировом опыте возрождения рек "Огонек" поговорил с директором Института водных проблем РАН Виктором Даниловым-Данильяном
Фото: ИТАР-ТАСС
— Сегодня антропогенная нагрузка на Волгу — одна из самых высоких по сравнению с другими водными экосистемами России. Есть ли аналоги подобного интенсивного использования водной системы в мире?
— Огромная нагрузка в свое время была на Рейн, который даже называли клоакой Европы. С середины 1970-х годов начала действовать программа по экологическому оздоровлению этой реки. Рейн протекает через Боденское озеро, расположенное между тремя государствами — Германией, Швейцарией и Австрией, его низовья - в Нидерландах, так что это был международный проект. К началу 1990-х годов программа была реализована практически в полном объеме. Конечно, вода в Рейне не стала безупречно чистой, но результат достигнут — сегодня она соответствует нормативам.
Другой показательный пример, хотя речь в данном случае не о реках,— Великие озера в Северной Америке, где было очень сильное загрязнение: концентрация вредных веществ — соединений фосфора и азота, смываемых с сельхозугодий,— была катастрофической. Программа по очистке этой озерно-речной системы также была принята в 1970-е. Вода там, конечно, не такая, какой была первоначально, но сейчас ее состояние вполне приемлемое. В обоих случаях принятые меры по восстановлению водной экосистемы оказались успешными.
— Какие именно меры были приняты?
— На Рейне прежде всего была создана система мониторинга загрязнения воды, конечно, не только на самой реке, но и на ее притоках. У меня была возможность наблюдать эту систему в работе: в середине 1990-х годов я побывал на нескольких станциях. В России не только тогда не было подобных станций, у нас их нет и сейчас, потому что с 2000-х годов система охраны окружающей среды в нашей стране только деградировала. Одновременно с созданием мониторинговой системы страны — участницы программы приняли целый пакет природоохранных законов. Причем в отличие от России, где принимаются аналогичные законы, но не делается почти ничего для их реализации, там были налажены административная, экономическая, судебная системы, чтобы обеспечить исполнение законодательства в области охраны окружающей среды, в том числе водных ресурсов.
В районе Великих озер в первую очередь был налажен контроль над использованием азотных и фосфорных удобрений. К тому же был организован контроль городских сбросов, потому что такие сбросы также несут огромное количество загрязняющих веществ, в том числе те же фосфор с азотом. Для очистки городских сбросов была построена система водоочистных сооружений, которая и сейчас является одной из лучших в мире.
— Как сегодня используются реки на Западе?
— Реки используются чрезвычайно активно. Вообще трудно найти другие природные объекты, которые бы, как реки, столь же многообразно использовались в экономике. Реки — это судоходные артерии. Грузооборот по ним, особенно по Рейну, Дунаю, очень велик. Это электроэнергия, которая вырабатывается гидроэлектростанциями. Конечно, в Европе сегодня никто не строит равнинных станций, но каждый раз, когда строительство ГЭС представляется экологически приемлемым, это осуществляют. Хотя таких возможностей уже почти нет. Реализация гидроэнергетического потенциала, например, во Франции составляет 96 процентов. В 16, скажем так, исходных странах ЕС (до его резкого пополнения) этот показатель везде за 80 процентов. Реки используются для орошения сельхозугодий, для обеспечения водой промышленных предприятий. Вопрос экологичности последних в Европе решен практически полностью. Там предприятия сидят на водооборотных системах, то есть они почти ничего не сбрасывают и очень мало забирают. Речная вода применяется для питьевого водоснабжения. Для Европы характерно стремление совместно использовать поверхностные и подземные воды для питья, таким образом обеспечивается высокая надежность водоснабжения населения.
— А у нас?
— Жители Москвы и Санкт-Петербурга пьют только поверхностную воду. Москвичи — волжскую: канал им. Москвы, который начинается от Иваньковского водохранилища, является основной артерией, снабжающей столицу питьевой водой. Это, конечно, рискованно, потому что подземные воды гораздо более надежно защищены от возможного загрязнения и с ними практически ничего не может случиться при правильной эксплуатации, они устойчивы к промышленным авариям. Подземная вода почти всегда чище, чем поверхностная. Москва и Санкт-Петербург не единственные российские города, которые пьют только поверхностную воду, но большинство других крупных городов используют подземные источники. Да, обеспечивать город подземной водой дорого. Понятно, что, когда есть хорошие источники поверхностных вод, это невыгодно, если принимать во внимание только экономические показатели, но безопасность мегаполиса экономической оценке не поддается.
— Какие меры по сохранению Волги, на ваш взгляд, нужно принять в ближайшее время?
— Современные технологии обеспечивают очистку воды разной степени загрязнения, другой вопрос — сколько это стоит. Очевидно, чем чище вода источника — тем дешевле. Как ни странно, забота о чистоте источника в конечном счете часто менее затратна, чем меры, которые требуются для водоподготовки. Очисткой, как правило, называют процедуру, применяемую к сточным водам. А воду, которую забирают для использования, подвергают водоподготовке.
На Волге необходимо навести экологический порядок, а для этого нужна программа мер, включающая строительство станций для очистки городских сбросов, борьбу с несанкционированными свалками и бесконтрольным бурением скважин для забора подземных вод, что нередко приводит к пересыханию рек. Нужен комплекс мер для восстановления рыбного хозяйства, в частности совершенствование рыбопропускных сооружений, чтобы плотины гидростанций как можно меньше препятствовали нересту рыб.
Во всем мире ведется экологическое строительство, происходит экологизация производства, жизни. Нас это пока мало затронуло. Россия так устроена, что общественное сознание в гораздо большей степени зависит от воздействий верхнего уровня, чем наоборот. Импульсы должны идти сверху, имитация таких импульсов наблюдается — решения принимаются, но не исполняются. Народ это прекрасно понимает, воспринимает это все как игру, как пиар. Поэтому некоторое время после того, как власть всерьез будет вынуждена заняться экологией, эта ее серьезность не будет восприниматься обществом. Потребуется время, чтобы общество поверило в эти намерения.