В свете несущественных событий
Игорь Гулин о фильме "К чуду" Терренса Малика
В прокат выходит драма Терренса Малика "К чуду" с Беном Аффлеком и Ольгой Куриленко в главных ролях.
Среди главных американских режиссеров, а он существует именно в такой роли, у Терренса Малика репутация самого медлительного. До недавнего времени казалось, что средняя скорость его творчества — один величественный фильм в десятилетие и ничего здесь поменяться не может. Однако, приближаясь к своему семидесятилетию, режиссер внезапно изменил темп. Через год после "Древа жизни", многим казавшегося его окончательным, главным высказыванием, он выпускает "К чуду" (у нас оно выходит с легким запозданием), а сейчас снимает еще целых два фильма одновременно. Возможно, для восприятия новой маликовской картины это ускорение оказалось фактором затруднительным. Зрители и критики будто бы устали и от обсуждений и переживаний "Древа жизни". "К чуду", слишком похожее на него и по манере повествования, выглядит уже необязательным бонусом. При этом на фоне грандиозного до несуразности "Древа" более скромный "К чуду" кажется фильмом гораздо тоньше, нежнее и умнее.
Сюжет здесь предельно прост. Американец Нил (Бен Аффлек) привозит домой в Оклахому свою возлюбленную — француженку украинского происхождения Марину (Ольга Куриленко) и ее десятилетнюю дочь Татьяну. У Марины и Нила вроде бы идеальный роман, но через некоторое время отношения расклеиваются. Она уезжает обратно в Париж, он остается и вскоре заводит новую связь — с рыжеволосой печальной красавицей Джейн (Рейчел Макадамс). С ней тоже ничего не получается. Тоскующая во Франции Марина решает вернуться — уже одна. Они с Нилом женятся и начинают мучительную борьбу — скорее не друг с другом, а каждый сам с собой. Оба разрываются между желанием быть вместе с невозможностью отдать себя другом человеку. Впрочем, достоверно можно сказать это только о Марине. Нил — непривычный для Малика нерефлексирующий герой, у которого нет не только взглядов на мироздание, но и вообще желания говорить (за весь фильм он едва ли произносит пару фраз). В том же городе живет отец Куинтана (Хавьер Бардем) — идеальный католический священник, переживающий кризис веры. Его жажда вновь найти Бога кажется отражением, или, скорее, сгущением попыток остальных героев найти любовь.
Все это происходит на фоне колосящихся, как у Эндрю Уайета, полей, восхитительных деревьев, печальных и умных животных и прочей типичной маликовской красоты. Мироздание, как всегда у режиссера, здесь еще один герой, со своей историей. Но, в отличие от более повествовательного, несмотря на всю его прерывистость, "Древа", историю мира Малик тут не рассказывает. Как не рассказывает и истории Нила, Марины, Джейн и отца Куинтаны. Скорее фильм будто возникает внутри этих историй — так что можно ощутить их плоть. То есть, конечно, не плоть, а свет. Но эта главная материя всех фильмов Малика тут как-то особенно плотна.
В середине фильма есть сцена, в которой герой Бардема и харизматический церковный уборщик трогают витражи, пытаясь ощутить свет на ощупь. Такими витражами кажутся и сами маликовские герои. Идущий с небес божественный свет должен высветить рисунок их жизни, сделать его из бездушного стекла прекрасным сюжетом. Этот сюжет не обязательно благочестив и оптимистичен, даже скорее нет. Но он, безусловно, наполнен любовью, неким особенным открытым Маликом нервным счастьем, радостной вселенской обеспокоенностью. В этом особенном чувстве "К чуду" ближе всего к главному его фильму — "Дням жатвы" 1979 года. Да, здесь (как и в "Древе жизни") невыносимо много высоких слов и от объятий рябит в глазах, но все это стоит покорно принять — ради трепета.
В прокате с 6 июня