На чем зарабатывают бюрократы? Ответ простой: на всем. Всевозможные лицензии и справки проникли во все сферы российского бизнеса и даже обычной человеческой жизни и деятельности. Производство этой макулатуры создает специфические бюрократические рынки. На них крутятся сотни миллионов долларов. Я убедился в этом, изучив самый объемный бюрократический рынок — рынок сертификации товаров и услуг.
Сертификат — это бумажка, без которой в России нельзя производить, продавать и импортировать практически никакой товар, а также предоставлять услуги. Теоретически наличие такой бумажки гарантирует безопасность товара и услуги для потребителя и соответствие его многочисленным достаточно жестким "установленным нормам". На самом же деле бумажка ничего не гарантирует, что откровенно признают все участники этого специфического рынка. Самое интересное в сертификатах не гарантии, а деньги, которые приходится платить за них всем производителям и торговцам.
Народ-бумагоносец
Рынок сертификатов родился в 1993 году. Госстандарт России провел через Госдуму закон "О сертификации", который уполномочил его на составление перечня товаров, подлежащих обязательной сертификации на территории России, и выдачу лицензий фирмам, эту сертификацию производящим. Юридически кормушка была создана. Под нее уже была готова и структура — пирамида территориальных подразделений Госстандарта. Они и стали активно торговать новоявленной макулатурой.
Получение сертификата в России стоит от $100 (столько стоит сертифицировать, скажем, партию плавленых сырков) до нескольких десятков тысяч (за истребитель). Совокупный доход компаний, выдающих эти бумажки,— $120-150 млн в год.
В новой системе сразу стал действовать закон Паркинсона. Чуть ли не каждый год Госстандарт обновляет список товаров, подлежащих обязательной сертификации. И список растет как на дрожжах. Как признают сами чиновники Госстандарта, в среднем в России сертифицируется в шесть-семь раз больше товаров, чем в мире. Летом прошлого года была введена обязательная сертификация всей текстильной продукции. Такого нет нигде в мире. А с 1 октября вступает в силу новый расширенный список. В нем впервые будут фигурировать, к примеру, авторучки.
Но наиболее существенное отличие России от остального мира заключается в том, что у нас сертификации подлежит машиностроительное оборудование, которое непосредственно потребителей никак не касается. Как это водится у бюрократов, ситуация доведена до абсурда. Например, любой завод, который закупает импортную сборочную линию, должен получить на нее сертификат, иначе оборудование не пройдет таможню. Однако провести испытания этой линии невозможно до тех пор, пока она не собрана и не начала работать. Приходится "решать вопрос" отдельно. Председатель Госстандарта и три его зама имеют право своим письмом разрешить таможне пропустить товар без сертификата. Разумеется, для этого "собирают специальную комиссию", но суть чиновничьего бизнеса от этого не меняется.
В 1993-1995 годах страна боролась с этим абсурдом простым способом. На любой таможне висело объявление: "Сертификат за 20 минут". Это было явным нарушением всех правил, зато существенно облегчало жизнь. Если, например, вы везли партию плавленых сырков, то никто и не думал проводить лабораторные испытания "безопасности" закусывания ими — вам просто продавали нужную бумажку. Но сейчас "дикие" взятки крайне редки, причем не только на уровне рядовых сертификаторов, но и на самом верху. Недавно в рамках ядерной программы России с Ираном иранцы пытались расплатиться с нами сотней автобусов "Мерседес", которые делают на заводах, брошенных немцами после прихода к власти аятоллы Хомейни. Обычная сертификация автобусов очень дорога — нужно пригнать пару машин на полигон и разбить их вдребезги на испытаниях. Несколько месяцев иранцы бегали по разным кабинетам Москвы, готовые за $40-50 тыс. "решить вопрос". Но в Госстандарте никто не с ними связываться не стал, потому что, как объясняют чиновники, "мы этих иранцев совсем не знаем". В итоге автобусы ввезены не были.
Господа сертификаторы
Одним словом, рынок сертификационных услуг перестал быть "диким". Сегодня он строго поделен между несколькими компаниями (см. справку). Крупнейшая из них — "Ростест-Москва", контролирующая почти половину рынка. Кроме того, торговлей сертификатами занялись всевозможные НИИ, входящие в систему Госстандарта. Наконец в последние пару лет на рынке стали появляться и частные компании.
Конкуренция между компаниями осуществляется традиционными бюрократическими методами — они просто загоняют к себе клиентов и отбивают их у конкурентов. Взять, к примеру, "Ростест-Москву". Ее генеральный директор Борис Мигачев является членом коллегии Госстандарта и правительства Москвы. А его заместитель Татьяна Эстрина возглавляет московское территориальное управление Госнадзора — этот орган следит за соблюдением правил сертификации в торговле и сфере услуг. Инспекторы Госнадзора имеют право в любой момент закрыть любой магазин. Поэтому часто они "рекомендуют" торговцам сертифицировать товар именно в "Ростесте".
Впрочем, это мелочи. Основная конкуренция проходит на стадии принятия решений о том, кто будет сертифицировать какой товар. Например, один из крупных участников рынка сертификации швейцарская фирма Societe Generale de Surveillance A. S. (SGS) в прошлом году была лишена права сертифицировать в России сигареты. Теперь этим занимаются "Ростест" и ВНИИ канцерогенеза Минздрава России (медики тоже хотят есть) — у швейцарцев отобрали крупный кусок.
Об этих швейцарцах стоит рассказать подробнее. Вообще-то компании SGS 150 лет и она специализируется не на сертификатах, а на так называемых сервейерских услугах — ее специалисты удостоверяют качество и количество отправляемого груза. Эта услуга не имеет ничего общего с бесполезной сертификацией, она действительно нужна рынку. Например, предприниматель, отправляющий партию товара морем, хотел бы получить оплату в день отправки, а не через неделю, когда товар придет в порт назначения. Тут как раз и нужно свидетельство SGS. И стоит оно довольно дорого (в цене учитывается репутация фирмы). SGS имеет 240 отделений в разных странах, хорошо оснащенные лаборатории и может проверять качество любого товара.
В 1993 году SGS не предполагала выходить на российский рынок сертификации — его тогда и вовсе не было. Но высшие чиновники Госстандарта сами предложили компании сотрудничество. Официальное объяснение было таким: они не хотят, чтобы их обвиняли в "зажиме рынка и создании нетарифных барьеров" (впрочем, избежать упреков им все же не удалось: наша безумная система сертификации — одна из причин того, что Россию не принимают в ВТО). Как бы то ни было, в 1993 году Госстандарт завязал очень тесные отношения с SGS. Наши чиновники съездили в Швейцарию и еще несколько стран, обследовали шесть лабораторий SGS и выдали лицензии на работу всем 240 отделениям фирмы.
Получив "все права на Россию", швейцарцы развернули в мире большую рекламную кампанию. SGS сообщала, что является эксклюзивным сертификатором на Россию. И к ним повалили импортеры. Сертификат SGS стоил в среднем $1 тыс. Количество проданных компанией бумажек выросло с нескольких тысяч штук в 1994 году до более 40 тыс. штук в 1997-м, и сейчас компания зарабатывает более $40 млн в год. Это столько же, сколько она зарабатывает в России на своих традиционных услугах.
Товарищи гигиенисты
SGS — главный конкурент компании "Ростест-Москва". В разговоре со мной заместитель генерального директора компании Алексей Нестеренко возмущался тем, что "SGS получила необоснованные преференции". Однако все ограничивается словами. "Ростест" ничего не может поделать со швейцарцами. За последние годы их связи в Госстандарте настолько окрепли, что SGS не потопят никакие конкуренты (см. справку).
Бюрократические рынки растут не только вглубь (путем расширения списка подлежащих сертификации товаров), но и вширь — рынков становится все больше. Госстандарт был одним из пионеров бюрократического бизнеса в России. За ним потянулись другие. В 1994 году Санэпиднадзор пробил закон "О санитарной безопасности населения России", согласно которому получил право выдавать так называемые гигиенические сертификаты. Чем успешно и занимаются его территориальные подразделения. Эти сертификаты дешевле госстандартовских и стоят в среднем 50 рублей. Однако это тоже большой бизнес.
SGS сразу же повела наступление и на этом, новом фронте. Швейцарцы захотели оказывать клиентам полный набор услуг — продавать и госстандартовский сертификат, и гигиенический. И SGS стала завоевывать доверие Санэпиднадзора. Часть лабораторий швейцарской компании уже прошла аккредитацию в Санэпиднадзоре, и протоколы лабораторных испытаний SGS уже могут признаваться при выдаче гигиенических сертификатов.
Но работа пока не окончена. В распоряжение Ъ попал очень интересный документ — одно из рабочих предложений SGS Санэпиднадзору. Он называется "Схема взаимодействия с SGS в области гигиенической сертификации". В нем сказано: "Особо оговорить: получение номера в день подачи заявки". То есть SGS подтверждает свое желание выдавать клиентам гигиенические сертификаты, причем делать это очень оперативно — в день подачи заявок клиентами. Если ей это удастся, в области гигиенических сертификатов SGS окажется вне конкуренции.
Впрочем, даже шустрые швейцарцы не поспевают за творчеством российских чиновников. В 1997 году родился новый бюрократический рынок. Российские пожарные пробили закон "О пожарной безопасности", по которому получили право выдавать пожарные сертификаты. Центром этих услуг стал ЦНИИ пожарной безопасности, где теперь "испытывают" холодильники и прочую бытовую электронику. Пожарные сертификаты — это уже вершина бюрократического идиотизма: "нормы пожарной безопасности", придуманные пожарными, заложены в действующих нормах безопасности Госстандарта. И его сертификата вполне достаточно, чтобы пожарные не терзали холодильники в своих научно-исследовательских институтах. Но все это разговоры в пользу бедных. Чиновники к их числу не относятся.
ГЛЕБ ПЬЯНЫХ
---------------------------------------------------
В РОССИИ СЕРТИФИЦИРУЕТСЯ В ШЕСТЬ-СЕМЬ РАЗ БОЛЬШЕ ТОВАРОВ, ЧЕМ В ОСТАЛЬНОМ МИРЕ. НЕУДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ЕМКОСТЬ ЭТОГО СЕГМЕНТА БЮРОКРАТИЧЕСКОГО РЫНКА ОЦЕНИВАЕТСЯ В $120-150 МЛН В ГОД
РЫНОК СЕРТИФИКАЦИОННЫХ УСЛУГ РАСТЕТ В РОССИИ НЕ ТОЛЬКО ВГЛУБЬ, НО И ВШИРЬ. ПОМИМО ГОССТАНДАРТОВСКОГО СЕРТИФИКАТА В РОССИИ УЖЕ ПОЯВИЛИСЬ СЕРТИФИКАТЫ ГИГИЕНИЧЕСКИЕ И — ВЕРШИНА БЮРОКРАТИЧЕСКОГО ИДИОТИЗМА — ПОЖАРНЫЕ СЕРТИФИКАТЫ
-----------------------------------------------------
Кто есть кто на рынке услуг по сертификации в России (суммарная емкость рынка — $120-150 млн в год):
"Ростест-Москва" контролирует около половины рынка. Имеет 30 терминалов на таможенных складах в Москве;
Швейцарская фирма SGS получает около $40 млн в год, что составляет чуть меньше 30% рынка;
Компания "Тест-Петербург" получает 5% доходов на рынке сертификации и контролирует почти весь рынок Петербурга;
НИИ и территориальные подразделения Госстандарта — 4%;
Мелкие частные компании — около 10% рынка.
Попытка передела рынка сертификатов
В конце 1996 года начальник управления по защите от недобросовестной конкуренции Антимонопольного комитета России Виктор Петросюк затеял интригу на рынке сертификации. Когда-то он сам работал в Госстандарте, так что прекрасно знает эту кухню. И я грешным делом подумал, что в борьбе со своим бывшим ведомством Виктор Петросюк просто работает на какую-то из структур, действующих на рынке. Но сотрудники Госстандарта объяснили, что Петросюк — "просто неисправимый правдолюбец, и он ни на кого не работает".
Сам Виктор Петросюк говорит: "Я считаю систему сертификации прилипалой. Она сосет соки у производителей, увеличивает себестоимость и в конечном счете мешает им развиваться. Но это мое личное мнение. Причем я вовсе не собирался бороться со своим бывшим ведомством. Иначе я бы начал борьбу задолго до 1996 года. Но в 1996 году к нам обратилась ассоциация 'Сибирское соглашение' с жалобой на одну фирму, которая производит медицинское оборудование, торгует им, сертифицирует и зажимает конкурентов. Как сотрудник Антимонопольного комитета я был вынужден реагировать и добиваться соблюдения антимонопольного законодательства в системе сертификации".
Закон о сертификации (принятый еще в 1993 году) допускал к обязательной сертификации только некоммерческие организации. Но занимался ею кто попало. В 1997 году Антимонопольный комитет подал иск в арбитражный суд, выиграл тяжбу в нескольких инстанциях и обязал Госстандарт исключить из органов сертификации все организации, кроме некоммерческих. 19 августа 1997 года председатель Госстандарта издал приказ, которым лишил лицензии большинство участников этого рынка.
Но почти все лишенные лицензии учредили некоммерческие организации и занялись прежним бизнесом в тех же офисах и лабораториях. Неповоротливыми оказались лишь фирмы, близкие Госстандарту,— его НИИ, имеющие статус госпредприятий, поленились создать при себе что-нибудь некоммерческое. С трудностями столкнулась и фирма SGS, которой было трудно прикинуться некоммерческой в законопослушной Швейцарии.
Однако Госстандарт взял все эти структуры под свое покровительство. Он просто не отозвал у них лицензии и позволил работать по-прежнему в нарушение решения суда и своего собственного приказа. Это выяснилось в январе 1998 года, когда Антимонопольный комитет прислал проверку в Госстандарт и выяснил, что SGS и госстандартовские НИИ по-прежнему находятся в реестре органов сертификации и плодотворно трудятся на рынке. Причем даже после проверки все эти компании не были исключены из реестра.
Но Госстандарт не мог вечно покрывать свои структуры таким способом и решил защитить их по-крупному — добившись изменения закона. Сейчас сотрудники Госстандарта говорят, что не они были инициаторами поправок к закону о сертификации, а депутаты. Но на рассмотрении законопроекта в комитете Госдумы по промышленности зампредседателя Госстандарта Леонид Исаев прямо заявил, что инициатором поправок является Госстандарт.
Предложенные поправки просты: органом сертификации может быть любая организация, а не только некоммерческая. Чиновники Госстандарта грамотно выбрали депутатов для лоббирования своей затеи. Ими стал председатель комитета по промышленности Владимир Гусев и его заместитель Степан Сулакшин. Вообще-то Сулакшин близок не Госстандарту, а оборонной промышленности. Которой тоже надо сертифицировать продукцию. Оборонщики привыкли это делать через свои отраслевые НИИ, которые вдруг тоже оказались вне закона. Сулакшин решил помочь "сохранить НИИ и дать им немного подзаработать", узаконив их право на сертификацию. Об этом он прямо заявил на заседаниях в Думе.
Другие тонкости сертификационного бизнеса мало волновали депутатов. Они предоставили специалистам Антимонопольного комитета и Госстандарта выяснять отношения самим. В итоге профилирующее ведомство оказалось сильнее, а Антимонопольный комитет проиграл. Дума приняла поправки в трех чтениях, а месяц назад его подписал президент. Теперь SGS и другие коммерческие структуры присутствуют на рынке сертификации на законных основаниях.