Дворец плохих советов

Фестиваль современное искусство

Основной проект 55-й Венецианской биеннале — "Энциклопедический дворец" — курирует Массимилиано Джони, самый молодой (ему 39 лет) куратор в истории самой главной биеннале мира. Зато среди полутора сотен художников 30 стран, чьи работы выставлены в центральном павильоне Джардини и в Арсенале, много не то что немолодых, но даже давно почивших мастеров. Для биеннале, хоть она и старейшая, это весьма необычно. Из Венеции — АННА ТОЛСТОВА.

Работающий директором нью-йоркского Нового музея итальянец Массимилиано Джони вдохновился работой другого итальянца, уехавшего в Штаты на заработки. Речь о модели "Энциклопедического дворца" (Il Palazzo Enciclopedico) автомеханика по профессии и архитектора-философа по призванию Марино Аурити, которую куратор обнаружил в Американском музее народного искусства в Нью-Йорке. Трехметровый макет цилиндрического 136-этажного небоскреба в колоннадах, смахивающий на иофановский Дворец советов, привезли в Венецию и торжественно установили в первом зале Арсенала. По замыслу футуриста Аурити, предусмотрительно запатентованному им в 1955 году, этот универсальный музей высотой 700 м надлежало выстроить в Вашингтоне, чтобы в нем, как в копилке, хранились человеческие знания. Чудо-дворец задает два лейтмотива выставке, сыгранной виртуозно и ни разу не сбивающейся с заданного ритма.

Первый лейтмотив — коллекционирование: почти все художники, выбранные Джони, собирают и каталогизируют какие-то образы. Камни, звери, птицы, цветы, женщины, эротические фантазии, сны, блики света и тени. Всю жизнь, например, клеят бумажные домики, как австрийский страховой агент Петер Фриц, чье наследие, состоящие из 387 архитектурных моделей, обнаружили и осознали как факт искусства художник Оливер Крой и критик Оливер Эльсер. Для одних коллекционирование превратилось в жизненный проект, для других, концептуалистов, прежде всего стало основным приемом. Причем русские участники — фантазер-эротоман Евгений Козлов и неутомимый исследователь сексуального Николай Бахарев — кажется, успешно объединяют два подхода. Настоящий сюрприз биеннале — Синди Шерман: кто знал, что мастерица перевоплощений собирает фотоальбомы, изучая способы человеческой саморепрезентации, и это, видимо, из них, а не только из кино родом ее маскарад. Джони пригласил Синди Шерман поработать сокуратором, и она отдала целый зал в Арсенале диковинным коллекциям. От каталогов коллег-художников до собраний жутковатых вудуистских знамен с Гаити, вотивных скульптурок из папье-маше — ручек, ножек и головок, которые приносят в надежде на избавление от боли в Santuario di Romituzzo близь Сиены, или panos — носовых платков, разрисованных заключенными из тюрем южных штатов в лучших ацтекских традициях.

Второй лейтмотив, естественно связанный с первым,— это мании и навязчивые идеи, род болезни, что стоит практически за любой коллекцией. Выставка Джони чуть ли не наполовину из работ аутсайдеров в широком смысле слова. Диагнозы одних — скажем, аутиста Синити Савады, автора галереи прелестных терракотовых существ, возможно, демонов, которых ему удалось приручить и задобрить,— известны. О диагнозах других — скажем, фотографа Мортона Бартлетта, прославившегося post mortem своими куклами, выглядящими как живые дети и подростки,— можно догадываться. Впрочем, искусство и есть выпадение из норм, тем более современное, требующее выхода за границы и охотно вбирающие в себя все формы визуального воображения. Визионеры, мистики, оккультисты, сектанты, чудаки, парапсихологи, самопровозглашенные пророки — свод их откровений помещается в павильоне в Джардини, в первом зале которого под только что отреставрированным куполом с росписью Галилео Кини раскрыта "Красная книга", где Карл Густав Юнг посредством рисунков изложил свою личную космологию. Однако ни схематизированная вселенная великого психиатра Юнга, ни блейкоподобные фантазии легендарного сатаниста Кроули не производят такого сильного художественного впечатления, как нарисованные мелками на черных досках абстракции Рудольфа Штайнера — понятно, почему теософия имела столь невероятное интеллектуальное влияние на мир искусства.

Принято жаловаться, что крупные выставки, где много видео, невозможно посмотреть. Видео в "Энциклопедическом дворце" Джони немного, но при этом он абсолютно необозрим. Бесконечные иконостасы и библиотеки, святилища и панорамы, комиксы и альбомы, гербарии и бестиарии, кабинеты редкостей и кукольные домики — в этой грандиозной барочной кунсткамере, набитой всяческими куриозитетами, опробованы разные варианты представления коллекций, и тут так много любопытного и интересного, что публика непременно будет вознаграждена, хотя и не сможет посмотреть все. Посмотреть все, собрать все, составить всеобъемлющую энциклопедию человеческой мудрости — Джони высмеивает тщету претензий на универсальное знание и целостную картину мира сегодня, когда мы тонем в мутных потоках информации, а мир утратил подлинность и сам стал набором сомнительных картинок. Хватит каталогов и энциклопедий, словно бы говорит куратор, помещая в самом конце выставки инсталляцию минималиста Уолтера Де Марии "Экстаз Аполлона": не то лира, не то флейта в виде 20 лежащих рядком бронзовых колонн, в сущности, совершенно одинаковых.

Иллюстрацией кураторской концепции может служить видео "Передача" Харуна Фароки, описывающее некоторые способы человеческого восприятия всякого рода мемориалов. Там есть прекрасные кадры: люди приближаются к памятной стеле, видят мартиролог в сотню тысяч имен и, отчаявшись его прочитать, просто прикасаются к гранитной плите рукой. Лучшие медиа — это мы сами, захваченные образами, которые текут по нашим нервным каналам, утверждает Джони. И предлагает в век образов мира внешнего и поверхностного обратиться к образам мира внутреннего. Как сделали Петер Фишли и Давид Вайс в остроумнейшей инсталляции "Внезапно обозрение": 250 глиняных скульптурок-карикатур увековечивают посетившие художников мысли, оказывающиеся набором банальных мудростей, школьных знаний, общих мест и плоских шуток, так что этот паноптикум их индивидуального и внутреннего подходит буквально каждому.

Художники Фишли и Вайс чуть ли не единственные, кому позволено подняться над куратором Джони. Остальные коллекционеры и каталогизаторы в "Энциклопедическом дворце" необязательны и взаимозаменяемы, так что вместо мариниста и собирателя образов тьмы Тьерри Де Кордьера вполне мог бы появиться маринист и собиратель денежных заказов Иван Айвазовский. Это удивительный проект: враг энциклопедизма Джони сделал эффектный жест, составил принципиально неполную энциклопедию из множества забытых авангардистов, не признанных до недавнего времени самоучек и не известной никому молодежи, но ощущения, что нам открыли новые имена, имена художников будущего, не возникает. Прошлая Венецианская биеннале Биче Куригер, обруганная всеми подряд за заумность концепции, воплотившуюся в нестройности и скучности экспозиции, показывала, что десятка три выставленных тогда художников будут определять образ искусства в ближайшие десятилетия. "Энциклопедический дворец", развенчивающий образ мира, развенчал и образ искусства: искусства и художников здесь нет — есть только куратор-интеллектуал, автор изящной концепции и безупречно выстроенной выставки. Запомните имя главного художника нашего времени: его зовут Массимилиано Джони.