"Политически гибкие и морально всеядные"

Социологи констатируют: во власть рвется новое поколение политиков. Что его отличает и что можно от него ожидать?

Сегодня в авторах самых скандальных "охранительных" законов сплошь молодые "государственные деятели". Ключевые проповедники "консервативных ценностей" — они же. Активность этой подрастающей политической поросли чрезвычайно высока, и вопрос "кто эти люди?" возникает сам собой. О качестве новой элиты "Огонек" поговорил с Александром Дукой, завсектором социологии власти и гражданского общества Социологического института РАН.

— С середины 2000-х российская элита обновляется неохотно, однако в последнее время — с рождением ОНФ и бурным законотворчеством Думы — стали появляться юные "говорящие головы", претендующие на роль идеологов режима. Откуда взялись эти молодые кадры: яровые, железняки, ниловы?..

— Никакой продуманной и внятной схемы рекрутирования людей в российскую политическую элиту не существует. Набор тем не менее необходим хотя бы потому, что часть номенклатуры требует замещения в силу возраста. А значит, у нас постоянно возникает проблема с кадровым резервом, о ней говорил Медведев, никуда не делась она и при Путине. Власть настаивает, что ей нужны хорошие люди и квалифицированные специалисты, а их почему-то нет.

Это все старая история, так еще до 1917 года было. Маслов, начальник канцелярии Николая II, вспоминал в своих "Дневниках", как царь жаловался ему на Вильгельма II: тот якобы посоветовал российскому самодержцу держать при себе блокнотик, чтобы отмечать в нем встретившихся людей, которым можно доверить ответственные должности. Николай II грустно парировал, что Вильгельму-то хорошо, у него, наверное, весь блокнотик заполнен, а в России и министерские портфели некому поручить.

Однако парадоксальным образом все наши жалобщики от власти сами виноваты в своих проблемах, более того, заинтересованы в таком положении вещей. Поэтому ситуация не меняется веками. Когда замечают, что в России действует отрицательный отбор во власть, имеют в виду именно это. Государство прикладывает титанические усилия для того, чтобы не допустить продвижение по социальной лестнице нежелательных групп населения, и устраивает для всех ценз на лояльность, в разные эпохи понимаемую по-разному. Некоторое время назад можно было говорить, что во власть приходят только те, кто уже располагает изрядными материальными ресурсами, верит в вертикаль и стабильность, а также имеет тесные личные связи с другими представителями элиты. Сегодня список допущенных несколько расширился — в связи с появлением ОНФ. Теперь обласканы те, из кого можно лепить все, что угодно. Сообразительные и идеологически всеядные люди: на них теперь возник устойчивый спрос.

— Если есть спрос, то с предложением проблем не возникает?

— Уже давно замечено социологами, что поколение, выросшее в 90-е годы, отличается повышенным цинизмом. Уж таковы были условия их взросления: эти ребята фактически пережили опасность голода и полного обнищания, а значит, очень хорошо понимают ценность денег и удобств. Наконец, сейчас, инкорпорируясь во власть, они сталкиваются со средой, деградировавшей последние несколько десятилетий. Точно так же, как ростки гражданского общества, имевшиеся даже в СССР, планомерно уничтожались в России на фоне экономической разрухи, усталости от потрясений и наступления "консервативного синдрома", так и элита становилась все более и более узкосмотрящей, частнособственнической и коррумпированной. Если кто-то из старших представителей элиты, может быть, еще помнит о политическом идеализме 90-х годов (пусть даже критикуя и проклиная его сейчас), то младшим вспоминать нечего: все, что они видели в политике,— это плохо прикрытый эгоизм и желание втихую делить ресурсы. Соответственно, новые лица во власти не строят иллюзий и прекрасно понимают, где и зачем они находятся. Вот уж кого в провластной элите нет — так это идеалистов и искренних борцов за чистоту веры. Любой аффект, демонстрируемый с трибун, имеет свою цену.

— Показательно, что такие циничные правила игры не вызывают протеста, а наоборот, становятся едва ли не кодексом поведения...

— Здесь действует правило волн: политическая смена, воспитывавшаяся в тяжелые времена революций, когда главное — это выжить и как-то вскарабкаться по шаткой социальной лестнице, в целом мыслит цинично-консервативно. Не только обществу хочется выдохнуть и тихо попользоваться достигнутым (отсюда массовый запрос на стабильность), но и тем, кто претендует на управление этим обществом, а значит — на доступ к массе ресурсов. Практически невероятно, чтобы на такой выжженной земле, какой была Россия после 90-х, возникло что-то иное и новые лица не были бы циниками. А вот следующая волна, если ей случится взрослеть в относительно более благоприятных условиях, может продемонстрировать и более сознательное и ответственное поведение. Связь межу социально-экономическим состоянием страны и политическим поведением элит настолько устойчива, что обнаруживалась в массе кросс-культурных исследований. Пока, вопреки всем нашим надеждам, волны "сознательных и ответственных" политиков в России нет, как нет и голоса гражданского общества. Имеется голос толпы, иногда вполне образованной и здравомыслящей, но все равно толпы, а не общества. Поэтому сейчас мы находимся в неприятной исторической ситуации — и с точки зрения социальных настроений, и с точки зрения качества элит.

— То есть надежды стоит связывать только с далеким будущим, в котором что-то изменится?

— Что что-то изменится — это вообще-то не догма, если мы будем падать дальше — к архаической экономике и социальной структуре,— никто не знает, каким может оказаться следующий элитарный призыв. Не исключено, что когорта циников, которые из соображений сиюминутной выгоды и личных интересов торгуют шовинистической риторикой, закрепится надолго. На качестве элит властный политический тренд четко отражается — он подталкивает к выбору нравственно сомнительных путей, поскольку требует проявлять не себя, а проявлять в себе желания начальства. Пока признаков скорой смены этого тренда на более современную форму правления не просматривается, более того, повсеместно заметен откат назад: на Северном Кавказе, в некоторых регионах Поволжья и юго-востока страны это особенно заметно.

— Правильно ли я понимаю, что те же "силовики", сформировавшие нашу элиту после 2000-х, отличались большей идеологической внятностью, чем новые провластные? У этих набор ценностей совсем не просматривается?

— "Силовики" — это очень общее и отчасти фантомное понятие для обозначения тех, кто сегодня в России имеет наибольший политический вес. Вообще-то сегодня это не столько бывшие офицеры разных служб, сколько хозяйствующие субъекты. Эти люди и во власть пришли, уже будучи носителями и выразителями взглядов крупного капитала, во всяком случае, контроль за ресурсами и деньгами занимал их в первую очередь. Хотя, конечно, если не какой-то корпоративный или этический кодекс, то общий стиль поведения у них имелся. Он решает далеко не все, однако создает впечатление монолитности этой группы. Новое поколение и по составу, и по прошлому, и по пути во власть разношерстнее и сложнее — соответственно, охарактеризовать его одним словом не получится.

— Понятно, что отличия есть, но какого рода?

— Главное, на мой взгляд,— это повышенная мобильность и всеядность: многие из тех, кто сегодня осели в ОНФ или на думских трибунах, успели сменить несколько партий и сфер деятельности. Многие из них — выходцы из далеких регионов, а у нас уж так повелось, что географические перемещения часто связаны с социальными и моральными смещениями. Даже простые люди, перебираясь на новое место жительства, склонны оставлять мораль "дома", чтобы успешнее устроиться. Для регионального политика, которого берут в Москву, эта проблема еще актуальнее. Местные его уже не контролируют, перед благодетелями хочется выслужиться — и получаются удивительно гибкие люди, циники-релятивисты, которые даже циниками себя не считают, ведь поступают как все. Их особенность в том, что у них нет никакой базы под ногами: элиты у нас сами по себе, общество само по себе. Зато с такой политической гибкостью им удобно вписываться в любые свободные кресла и места при власти, заполняя собой все пространство. Пока они не вошли в свою полную силу, мы еще толком не видели этих политиков в действии. А когда увидим — не исключено, что начнем пересматривать представления о границах дозволенного в российских элитах.

Беседовала Ольга Филина