Выставка\Живопись
Фото: www.triptych-art.com
В киевской галерее "Триптих АРТ" Андрей Александрович-Дочевский представил живописный цикл "Стулья". О том, почему предметы мебели, изображенные художником, вызывают чувство дискомфорта, задумался АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ.
Имя Андрея Александровича-Дочевского более известно театралам, чем любителям живописи. Главный художник Национального театра им. Ивана Франко, заведующий кафедрой сценографии Национальной академии искусств и архитектуры, пятикратный лауреат премии "Киевская пектораль", он великолепно работает с пространством, зачастую аккумулируя в своей декорации концепцию спектакля. Достаточно вспомнить хотя бы "Перекрестные тропинки", "Братьев Карамазовых" и "Наталку Полтавку", оформленные им на родной сцене, или "Московиаду" в Молодом театре, чтобы убедиться в том, как серьезно умеет проникать художник и в суть литературного материала, и в проблематику жизни. Индивидуальный стиль, безупречный вкус, отменное чувство композиции и цвета отличают и живописные полотна мастера, которые он периодически демонстрирует на персональных и коллективных выставках.
В новой серии работ Андрея Александровича-Дочевского "Стулья" все эти качества также присутствуют, однако, пожалуй, именно нынешняя выставка в галерее "Триптих АРТ", как никакая другая, обнажает и театральные корни, и специфическое сценографическое видение художника. Все 11 представленных в экспозиции полотен написаны в 2012-2013 годах и объединены единой концепцией. Это изображения стульев, но их трудно воспринимать как неодушевленные предметы. Фактически перед нами — персонажи единого спектакля, каждый со своим характером и конкретной ролью в весьма узнаваемых сюжетах.
Сам художник не скрывает того, что стремился пластическими средствами рассказать о многих типичных в своей абсурдности, беспардонности или глупости ситуациях, возникающих в современном обществе. Стулья, по его мнению, выразительно концентрируют различные социальные смыслы. Все начинается с детства, когда ребенок часто использует стул как театральные подмостки. Поднимаясь на это возвышение, чтобы, например, продекламировать стихи, он старается обратить на себя внимание взрослых. Для них же стул часто служит чем-то вроде трона, а потому вполне может символизировать закон и власть. Наконец, стулья, считает художник, всегда находятся в неком диалоге с брошенными на них вещами.
Именно все эти аспекты отражены в представленной экспозиции. Например, на холсте "Курортная композиция N2" изображены перевернутый пластиковый стул с зацепившимся за его ножку платьем и валяющаяся рядом измятая пластиковая бутылка — случайные свидетельства какого-то торопливого летнего романа. На картинах "Юра" и "Юля" на спинках стульев висят тюремные роба и телогрейка, а на их сиденьях лежат соответственно очки и отрезанная коса. Тягостные политические ассоциации вызывает и полотно "Свобода слова", где стул оказывается в объятиях смирительной рубашки. И трудно не почувствовать горькую авторскую иронию в работе "Европейский выбор" — женские ноги в ботфортах обхватили металлический стул из бара, в центре которого непристойно зияет пасть распахнутого алого кошелька.
Социум испытывает человека, постоянно ставит его в ситуацию морального выбора, толкает людей на компромиссы и предательства. Но нет, по мнению художника, ситуации хуже, чем отсутствие альтернативы. Новый живописный цикл Андрея Александровича-Дочевского завершает картина "Где стул?!" — смятая человеческая фигурка, с бессильной надеждой протягивающая руки в темноту. Впрочем, этого несчастного персонажа можно принять и за актера, которому художник еще подарит какую-то роль.