Дело об убийственной экономии

$209 млн выплатила американская компания Alpha Natural Resources за гибель 29 шахтеров из-за грубого нарушения техники безопасности. Техногенные катастрофы регулярно уносят человеческие жизни, причем за многими трагедиями стоит желание сэкономить. В прошлом это имело смысл, потому что уйти от ответственности за аварию не составляло труда. В наши дни гибель людей обходится бизнесу значительно дороже.

КИРИЛЛ НОВИКОВ

Пивное наводнение

Идея ответственности за преступную халатность возникла одновременно с зарождением юридической мысли. Еще в знаменитых законах царя Хаммурапи, появившихся в древней Месопотамии, было сказано: "Если человек... не укрепил свою плотину, и в его плотине образовалась брешь, и вода затопила поле соседей, то человек... должен возместить зерно, которое он погубил". Подобные нормы кочевали из кодекса в кодекс и вошли в обычаи большинства народов. И все же заставить виновника какой-нибудь техногенной катастрофы заплатить за свои ошибки во все времена было нелегко, особенно если виновник обладал деньгами или властью.

В Англии начала XIX века осудить виновника катастрофы было почти невозможно, поскольку судьи прежде всего искали в действиях обвиняемого наличие злого умысла. Если такового не находилось, не было и приговора. 16 октября 1814 года в Лондоне в погребе пивоварни Генри Мо лопнула бочка с пивом. Струя была настолько мощной, что разбила прочие бочки, и потоки темного пива с фирменной горчинкой хлынули на улицу. Сообщалось, что пивное наводнение разрушило два здания и стоило жизни семерым лондонцам. Здравый смысл подсказывал, что хорошие пивные бочки сами собой не лопаются и что хозяин пивоварни, скорее всего, решил сэкономить на таре, но суд признал катастрофу "божьим деянием" и закрыл дело.

Чтобы халатность сделалась по-настоящему наказуемой, потребовался небольшой судебный прецедент. В 1837 году фермер по фамилии Воган соорудил стог сена и накрыл его крышей, предохранявшей от солнечных лучей и возможного самовозгорания. Крышу Воган соорудил небрежно, о чем ему неоднократно говорили соседи, но он только отмахивался. В конце концов стог сгорел, а вместе с ним сгорели два здания на земле соседа. На суде Воган утверждал, что сделал все, что мог, но, поскольку природа не наделила его большим умом, этих усилий оказалось недостаточно. Суд решил, что глупость не является смягчающим обстоятельством и что даже дурак должен нести ответственность за свои поступки.

Во времена английской промышленной революции техногенные катастрофы происходили все чаще, но, если авария случалась без прямого вмешательства человека, осудить виновных было практически невозможно. Перемены начались в 1860 году. Предприниматель по фамилии Райлендс решил построить резервуар с водой и поручил это дело подрядчику, который соорудил объект аккурат над шахтой некоего Флетчера. В результате вода из резервуара просочилась в шахту, причинив ущерб на Ј937. Суд первой ступени отказал мистеру Флетчеру в компенсации, поскольку в действиях мистера Райлендса не было состава преступления, вред ведь причинил не он сам, а его вода. Однако в 1868 году Палата лордов решила, что собственник несет ответственность за любой ущерб, который может нанести окружающим его собственность. С тех пор взыскать компенсацию с виновника аварии стало гораздо проще, и все же слишком многие выходили сухими из воды.

В 1874 году в графстве Чешир на угольной шахте "Эстли Дип Пит" произошел взрыв, унесший жизни 54 шахтеров, включая детей, катавших вагонетки. На тот момент это была самая глубокая шахта в стране и, возможно, в мире. Все началось с небольшой аварии: в одном из тоннелей обрушился потолок, блокировав нескольких шахтеров. Команда спасателей пошла разбирать завал, не зная, что на месте обрушения скопилось большое количество рудничного газа. Рабочие использовали открытый огонь, что и стало причиной мощного взрыва. Правительственная комиссия, расследовавшая трагедию, пришла к выводу, что газ скопился из-за того, что на шахте плохо работала система вентиляции. Это была прямая вина управляющего шахты, что и было зафиксировано в отчете комиссии: "Мы пришли к выводу, что Элайджа Суэйн не имеет достаточной квалификации, чтобы управлять такой шахтой, как эта. Люди погибли из-за отсутствия хорошего управления". Однако никаких уголовных дел в отношении Суэйна или хозяина шахты мистера Эстли не было заведено. Хозяину не пришлось даже платить за похороны рабочих — расходы на себя взял шахтерский профсоюз. Впрочем, после трагедии британский парламент принял закон о безопасности шахт, после чего аварийность заметно снизилась.

По всей Европе существовала практика наказывать по результатам катастроф "стрелочников", в то время как крупные фирмы, их хозяева и менеджеры признавались невиновными. 22 октября 1895 года в Париже произошла одна из самых знаменитых и зрелищных катастроф XIX века. В четыре часа дня к платформе вокзала Монпарнас приблизился экспресс, шедший из Гранвиля. Поезд опаздывал, и машинист, стараясь наверстать упущенное время, вел состав со слишком большой скоростью. И все же скорость была недостаточно высокой, чтобы было невозможно затормозить. Когда машинист попытался остановить состав, тормоза фирмы Westinghouse вышли из строя. Оставался шанс, что кондуктор нажмет запасной тормоз, но он в этот момент отвлекся. В результате многотонный состав пробил ограждение и вылетел в большое вокзальное окно. Шесть человек, находившихся в поезде, получили ранения, на улице погибла женщина, продававшая газеты, а фотография паровоза, воткнувшегося в землю, обошла весь мир. Машинист был оштрафован на 50 франков, кондуктор — на 25 франков, а фирме Westinghouse никто даже не попытался предъявить претензии.

Адвокаты дьявола

В США техногенные катастрофы происходили не реже, чем в Европе, и наказать виновных было так же тяжело. Уже в XIX веке пострадавшие или их родственники подавали против виновников аварий гражданские иски с требованием компенсации. Проблема заключалась в том, что ответчики были в состоянии нанять хороших адвокатов, которые сводили на нет все усилия истцов. В начале ХХ века только половина рабочих, пострадавших на производстве и подавших иски против хозяев, смогли отсудить какую-либо компенсацию. Самые большие компенсации не превышали половины годового заработка пострадавшего. Если же фирме удавалось доказать, что рабочий сознавал степень риска или сам допустил какую-то оплошность, никаких выплат не было.

Адвокатские ухищрения помогали предпринимателям уйти от ответственности даже тогда, когда факты преступной халатности были налицо, а последствия катастрофы — просто чудовищны. В ноябре 1903 года в Чикаго открылся театр "Ирокез". Пресса окрестила его истинным храмом красоты, а хозяева уверяли почтеннейшую публику в том числе в абсолютной пожароустойчивости заведения. На деле все было не столь радужно. Театр изначально возводился с серьезными нарушениями правил пожарной безопасности. Строительная компания Fuller Construction выбивалась из графика из-за забастовок и работала в большой спешке. К тому же, стремясь сэкономить, компания нанимала неквалифицированных строителей. На крыше должны были располагаться механизмы, открывавшие в случае пожара вентиляционные окна, предназначенные для удаления дыма. Механизмы установлены не были, а вентиляционные окна были наглухо забиты гвоздями. Хозяева театра Дэвис и Пауэрс тоже стремились сэкономить. В театре не было ни огнетушителей, ни телефонов, чтобы вызвать пожарных, ни пожарного крана. Единственным средством пожаротушения был порошок "Килфайр", которым полагалось засыпать очаг возгорания. У "Килфайра" было одно преимущество — он был дешев — и один недостаток — он не тушил огонь.

Дэвис и Пауэрс не поскупились на асбестовый занавес, который должен был в случае пожара отделить зрительский зал от сцены и хозяйственных помещений. Занавес мог бы помочь, если бы действительно был асбестовым. На самом деле он был сделан из древесной пульпы, смешанной с асбестом, и был весьма горюч. В театре вообще было много дерева: стены, потолки, колонны — все было отделано деревянными панелями. Накануне открытия в "Ирокез" наведался капитан пожарной стражи и заявил главному пожарному театра, что здание представляет большую опасность. Главный пожарный ответил, что тут ничего нельзя поделать, ведь, если он доложит об этом руководству, его уволят. Капитан поспешил отрапортовать обо всем своему начальнику, но тот сказал, что в театре уже есть свой главный пожарный, вот пусть он за все и отвечает.

Трагедия произошла всего через несколько недель после открытия. 30 декабря 1903 года в "Ирокезе" давали водевиль "Синяя Борода". В зале, рассчитанном на 1724 посадочных места, собралось более 1900 человек, многие стояли в проходах. Было много женщин с детьми. В начале второго акта прожектор осветителя прожог занавес, и начался пожар. Рабочие сцены попытались опустить асбестовый занавес, но его заклинило. Один из пожарных выходов оказался закрыт железной решеткой. Зрители бросились к дверям, но оказалось, что большинство дверей — это замаскированные окна, в результате многие попадали из них на мостовую и разбились. Кордебалет с визгом умчался со сцены, и вскоре работники театра повалили наружу. В открытые окна и двери ворвался свежий воздух, и по залу прокатился огненный смерч. Те, кто не сгорел, столпились на двух узких лестницах, там началась давка. Через пятнадцать минут все было кончено. Официально погибшими было признано 605 человек, хотя многие тела были вывезены до начала подсчета, а значит, погибших было еще больше.

Общественность Чикаго негодовала и требовала сурового наказания виновных. Бизнесмен Артур Халл, потерявший жену и троих детей, заявил: "Все, что мне осталось,— заставить виновных дорого заплатить за свою беспечность. Арестованы какие-то плотники и рабочие сцены. Хористов бросают в тюрьму. Между тем, пока власти наказывают простых работяг, люди, ответственные за все это, спокойно разгуливают по улицам". Халл потребовал арестовать руководство театра, после чего Дэвис, Пауэрс и несколько менеджеров были задержаны. Однако ненадолго.

Дэвис и Пауэрс наняли Леви Майера — одного из самых ловких чикагских адвокатов. Майер устроил освобождение задержанных под залог, а затем начал всеми силами затягивать процесс. Расчет был на то, что со временем страсти улягутся, и дело можно будет спустить на тормозах. Так оно и вышло. Процесс растянулся на три года, и Майер за это время доказал, что между пренебрежением техникой безопасности в театре и гибелью людей нет прямой связи. В конце концов, никто не заставлял людей устраивать давку и выбрасываться из окон, так что зрители сами виноваты. Хозяева и менеджеры театра были оправданы, а осужден был только хозяин таверны, попавшийся на мародерстве. К тому времени театр уже был отреставрирован и работал под другим названием.

Похожим образом закончилось дело шахты "Баннер" в штате Алабама. 8 апреля 1911 года в шахте произошел взрыв, погубивший 128 человек. Большинство погибших были заключенными, которых администрация шахты брала в аренду у местных тюрем, и почти все они были чернокожими. Многие из осужденных попали в забой за то, что не смогли заплатить штраф за какое-то мелкое правонарушение. Многие полагали, что компания, владевшая шахтой, сэкономила на системе вентиляции, что и стало причиной трагедии. Родственники жертв засыпали компанию исками, но адвокаты знали, что делать. Процессы затягивались и постепенно перемещались в высшие инстанции, подальше от возмущенной Алабамы. В итоге только шесть исков были удовлетворены, а компенсации в каждом случае не превышали $2 тыс. Был и более весомый результат: после скандала вокруг аварии в Алабаме запретили продавать заключенных во временное рабство.

В начале ХХ века у пострадавших появилось мощное оружие, помогавшее взыскивать ущерб с нерадивых фирм,— коллективные иски, подаваемые от лица сразу нескольких человек. Отбиться от одного коллективного иска было сложнее, чем от нескольких обычных, поскольку группа истцов уже могла нанять хороших адвокатов и оплатить судебные издержки.

15 января 1919 года в Бостоне случилось рукотворное наводнение, напоминавшее упомянутый лондонский пивной потоп. На северной окраине города взорвалось хранилище мелассы, или черной патоки. Мелассу использовали для производства сладостей и алкоголя, так что она не считалась опасным веществом. Однако, когда темная пахучая жижа залила город, бостонцам пришлось не сладко. В черной патоке утонули 21 человек и несколько лошадей, 150 человек были ранены. Пострадавшие подали коллективный иск к компании USIA, которой принадлежало хранилище. Оказалось, что та относилась к хранению мелассы крайне легкомысленно. Достаточно сказать, что гигантская цистерна, в которой хранился продукт, во многих местах протекала. Ее даже выкрасили в темно-коричневый цвет, чтобы потеки мелассы не бросались в глаза. Дело явно складывалось в пользу коллективного истца, и компания согласилась выплатить компенсации в размере $600 тыс. (эквивалентно нынешним $10,7 млн).

Эхо войны

С развитием промышленности техногенных катастроф становилось все больше, а сами они приобретали все больший масштаб. К тому же ХХ век стал эпохой милитаризма — принес множество войн, в том числе две мировые. На заводах, военных складах, в портах, на железнодорожных станциях скапливались тонны опасных грузов, готовых взлететь на воздух при малейшей ошибке обслуживающего персонала. Случалось, что такие ошибки стоили очень дорого, но какое-то время виновных по-прежнему чаще миловали, чем казнили, поскольку власть не горела желанием наказывать саму себя.

6 декабря 1917 года, в разгар Первой мировой войны, в бухте канадского города Галифакс столкнулись два корабля. На французском транспорте "Монблан", груженном взрывчатыми веществами, возник пожар, погасить который не удалось. Капитан Эме Ле Медек и вся команда поспешили покинуть горящее судно. Вскоре "Монблан" взорвался, превратив в руины значительную часть города. Мощность взрыва составила 2,9 килотонны в тротиловом эквиваленте. Погибло около 2 тыс. человек, около 9 тыс. были ранены.

Капитан Ле Медек, лоцман Фрэнсис Макки и военный комендант гавани Эван Уайэтт предстали перед судом. Было ясно, что все они допустили ошибки, приведшие к роковому столкновению, но суд оправдал всех троих, поскольку никто не хотел более тщательного разбирательства. Дело пахло международным скандалом, поскольку французские власти, опасаясь немецких субмарин, сознательно использовали для перевозки взрывчатки самые ветхие суда, которые было не жалко потерять. Британские и канадские власти прекрасно об этом знали, но позволяли французам использовать Галифакс и другие порты.

В 1921 году эхо войны прогремело в Германии. На химическом заводе компании BASF в войну производили взрывчатые вещества и отравляющий газ фосген. Теперь же завод выпускал главным образом анилиновые красители и удобрения. 21 сентября в 7:32 завод взлетел на воздух. На месте взрыва осталась воронка глубиной 20 м, в соседнем городке Оппау было разрушено 80% домов, а грохот был слышан даже в Мюнхене, за 275 км. По официальным данным, погиб 561 человек, 7,5 тыс. остались без крова.

Глава BASF Карл Бош, выступая на траурной церемонии, сказал: "За этой катастрофой не стоит ни чья-то халатность, ни чья-то оплошность. Неведомые силы природы, которые мы пока не в силах объяснить, сегодня жестоко посмеялись над всеми нашими усилиями". На самом деле объяснить происшедшее было не так уж сложно. На предприятии хранились запасы сульфата и нитрата аммония, которые использовались в качестве удобрений, несмотря на свою взрывоопасность. Поскольку эти вещества, слежавшись, превращались в плотную массу, их приходилось дробить с помощью взрывчатки. Обычно для этого использовали черный порох, который не вызывал детонации, а в этот раз на нем решили сэкономить и использовали взрывчатку помощнее, положившись на немецкий "авось". Влажность, при которой хранили вещества, также решили понизить, думая, что так будет безопаснее, но вышло наоборот.

BASF, разумеется, постаралась загладить вину и приняла посильное участие в восстановлении Оппау, но никаких судебных разбирательств не было и никто из высокопоставленных менеджеров лично не был наказан. Бош имел слишком тесные связи в правительстве, так что в этом не было ничего удивительного. И все-таки в развитых странах со временем появились законы, позволяющие привлекать к ответственности государственные структуры, военных и тех, кто выполнял их заказы.

Утром 28 июля 1945 года американский бомбардировщик В-25 "Митчел" готовился к посадке в аэропорту Ньюарк недалеко от Нью-Йорка. По причине густого тумана диспетчер посадку запретил, однако подполковник Уильям Франклин Смит, сидевший за штурвалом, проигнорировал запрет, и через несколько минут бомбардировщик врезался в Эмпайр-Стейт-Билдинг между 78-м и 80-м этажами. По счастью, в самолете не было бомб, зато в нем хватало горючего, так что взрыв и пожар получились довольно мощные.

Погибло трое военных в самолете и одиннадцать гражданских, находившихся в небоскребе, но внимание современников было приковано к судьбе молодой лифтерши Бетти Лу Оливер, которая чудом осталась жива. Бетти пострадала от взрыва, и спасатели попытались спустить ее вниз на лифте. Однако тросы оказались повреждены, и лифт рухнул вниз с высоты 75-го этажа. Однако девушка не только пережила падение, но и всего через пять месяцев вернулась на работу.

Несмотря на небольшое количество жертв катастрофа вызвала грандиозный скандал. Во-первых, авария произошла на глазах у всего Нью-Йорка, так что замолчать ее было невозможно, во-вторых, пострадал небоскреб, считавшийся национальным символом Америки, и в-третьих, публике было кому сочувствовать, ведь судьба неуязвимой лифтерши никого не оставила равнодушной. Общественность требовала, чтобы государство отвечало за ошибки тех, кто ему служит. Правительство предложило пострадавшим и родственникам жертв компенсации. Многие взяли деньги, но некоторые предпочли подать коллективный иск против федерального правительства. Тут-то и выяснилось, что подать такой иск невозможно — правительство не могло быть ответчиком в такого рода делах. И тогда на помощь пострадавшим пришел Конгресс, который через восемь месяцев после катастрофы принял Федеральный акт о гражданских исках. Отныне американцы могли требовать компенсаций у собственного правительства и с тех пор неоднократно прибегали к этой возможности.

Новый закон прошел проверку на прочность уже в 1947 году, когда в США произошла катастрофа невиданного доселе масштаба. Все было, как в Галифаксе и Оппау: французский корабль, нитрат аммония, грубое нарушение техники безопасности и разрушенный город. 16 апреля 1947 года в бухте Тексас-Сити взорвался французский транспорт "Гранкам", на борту которого находились удобрения, отправлявшиеся в Европу в рамках американской послевоенной помощи. Опасный груз хранили в бумажных мешках, а рядом курили и бросали окурки грузчики и матросы, что и стало причиной несчастья. Соседний корабль, груженый такой же химией, тоже взорвался, а вместе с ним сдетонировали портовые склады. Погиб как минимум 581 человек, а город лежал в руинах.

Против правительства США были поданы сотни исков, большинство из них были объединены в один коллективный. Судебные баталии затянулись на много лет, но в конце концов более 1,3 тыс. человек получили компенсации на сумму около $17 млн. Так эпоха всеобщей безнаказанности подошла к концу, и Америка стала превращаться в страну, где можно отсудить компенсацию за слишком горячий кофе или слишком жирный гамбургер.

Цена экономии

Во второй половине ХХ века стало окончательно ясно, что возможность наказать виновных в техногенной катастрофе зависит от того, насколько власти готовы прислушиваться к общественному мнению. Когда в ноябре 1984 года в социалистической Чехословакии под обломками рухнувших корпусов фабрики MESIT погибло 18 рабочих, власти предпочли скрыть сам факт катастрофы. К западу от железного занавеса такой трюк к тому времени было уже невозможно провернуть. 19 июля 1985 года в северной Италии в долине реки Става прорвало сразу две плотины, державшие два горных водохранилища, одно над другим. Поток воды пополам с грязью понесся на деревню Става со скоростью 90 км/ч, сметая все на своем пути. Погибло 268 человек, ущерб составил €155 млн на нынешние деньги. Общественное негодование было настолько сильным, что власти не могли не прореагировать.

Расследование выявило вопиющие нарушения правил эксплуатации. Как оказалось, еще в 1975 году компания Fluormine провела обследование сооружений. Один из инженеров компании тогда сказал: "Трудно поверить, что они вообще еще держатся". Однако компания доложила муниципальным властям, что с плотинами все хорошо, и власти успокоились. Результаты расследования стали достоянием гласности, и виновных пришлось сурово наказать. Десять человек получили реальные сроки, несколько компаний было оштрафовано. Правительство автономной провинции Тренто также было признано виновным.

Иногда случается так, что без мощного общественного резонанса привлечь виновных к ответственности вообще невозможно. К примеру, точка в Бхопальской трагедии, унесшей жизни около 18 тыс. человек, была поставлена только в 2010 году после многолетнего давления со стороны общественных организаций. Как известно, 3 декабря 1984 года на заводе индийского филиала американской компании Union Carbide произошла утечка высокотоксичного газа, в результате чего сразу погибло около 3 тыс. человек, а еще 15 тыс. скончались в последующие годы. Меры безопасности на заводе в целях экономии почти не соблюдались, а часть защитного оборудования была демонтирована. Union Carbide выплатила пострадавшим $470 млн, но общественность требовала наказать виновных. Лишь через 25 лет после аварии суд приговорил Кешуба Махиндру, возглавлявшего в 1984 году индийский филиал Union Carbide, и еще нескольких менеджеров предприятия к двум годам тюремного заключения.

Даже сейчас менеджеры, ответственные за гибель людей, отправляются в тюрьму довольно редко. Чаще всего власти наказывают саму компанию, наложив на нее штраф. Так было после аварии 2007 года на шахте "Крэндалл-Каньон" в штате Юта. Компания Genwal Resources, как водится, экономила на мерах безопасности, пока шесть шахтеров не остались под завалами после обрушения. Трое спасателей, пытавшихся к ним пробиться, тоже погибли. Правительство США оштрафовало Genwal Resources на $1,34 млн за нарушение правил безопасности и еще на $300 тыс. за прочие нарушения, выявленные в ходе проверки. Фирма Agapito Associates, консультировавшая Genwal Resources по вопросам безопасности, но не проявившая должной принципиальности, была оштрафована на $220 тыс. Впрочем, Genwal Resources в конце концов добилась серьезного сокращения суммы штрафа и заплатила всего $949 тыс.

Чтобы угодить в тюрьму, современному западному менеджеру обычно нужно совершить нечто экстраординарное. 5 апреля 2010 года на шахте "Аппер Биг Бранч" в Западной Виргинии произошел взрыв, погубивший 29 шахтеров. Только двое людей, находившихся в тот день под землей, смогли выжить. Это была самая тяжелая авария на американских шахтах за последние 40 лет. Президент Обама сразу же заявил, что виновные будут найдены и примерно наказаны. Иначе он и не мог поступить, ведь в 2011 году должна была стартовать очередная предвыборная кампания, а общественность стала очень болезненно реагировать на попытки замять подобные дела.

Управление по безопасности шахт начало расследование, а менеджер компании Massey Energy Гэри Мей стал потихоньку прятать улики и вводить следствие в заблуждение. Мей фальсифицировал записи приборов и подговорил нескольких шахтеров дать ложные показания. И все же правда всплыла на поверхность. Оказалось, что руководство шахты пренебрегало элементарными мерами безопасности, и потому никто не заметил повышения концентрации метана в подземных галереях. Гэри Мей получил 21 месяц тюрьмы. Massey Energy была куплена компанией Alpha Natural Resources, которая в итоге выплатила небывалый штраф в размере $209 млн. Экономия явно вышла слишком дорогой.

Индустриальные катастрофы причинили огромный ущерб человечеству. Однако трагедии заставляли людей требовать от власти большей открытости, от хозяйствующих субъектов — большей ответственности, чтобы впредь не в меру рачительным менеджерам не приходило в голову экономить на технике безопасности. В результате политики становились сговорчивее, а система управления государством и бизнесом — прозрачнее. Тем самым взрывы, пожары, обрушения и затопления способствовали развитию современной демократии. Там же, где демократия не развивается, техногенные катастрофы происходят гораздо чаще.