Всю неделю украинцы следят за событиями в пгт Врадиевка Николаевской области, где была изнасилована и избита местная жительница, 29-летняя Ирина Крашкова. За эти дни от исполнения обязанностей были отстранены высокопоставленные представители МВД и прокуратуры, а дело взял под личный контроль президент Виктор Янукович. Оппозиция считает, что этого мало, и требует отставки главы МВД Виталия Захарченко и главы Николаевской облгосадминистрации Николая Круглова, а также предлагает "разогнать райотдел милиции во Врадиевке". О том, что о властях думают в самом поселке, и о новых подробностях случившегося — в специальном репортаже АРТЕМА СКОРОПАДСКОГО.
Фото: Украинское фото
Ненужная известность
На выезде из Первомайска — ближайшего к Врадиевке районного центра — на заборе возле автозаправочной станции оранжевыми буквами буквально в человеческий рост кто-то уже успел написать "Смерть мусорам!" и "Врадиевка — мы с тобой!".
О событиях в небольшом поселке, название которого до истории с изнасилованием 29-летней продавщицы Ирины Крашковой большинство жителей страны не знали, в районе говорят все. История сама по себе страшная — пьяные милиционеры ночью затащили в машину девушку, изнасиловали, избили до полусмерти и выбросили в лесу, рассчитывая на то, что она умрет. Девушка выжила, дошла — или, как рассказывают местные жители, даже доползла — до ближайшего села. Там Ирине Крашковой вызвали скорую помощь. Перед тем как потерять сознание, она успела назвать три имени — двух сотрудников Врадиевского районного отдела милиции лейтенанта Дмитрия Полищука и капитана Евгения Дрыжака, а также таксиста Сергея Рябиненко, который им помогал. Информация стремительно разошлась по поселку, Рябиненко и Полищук были арестованы. Дрыжака врадиевские милиционеры трогать не стали. Местные уверены — не только потому, что он капитан, но и потому, что он оказался крестником начальника УМВД в Николаевской области Валентина Парсенюка. Возможно, задержи его милиционеры в первые часы после того, как к ним поступила информация о его возможной причастности к преступлению, и не было бы никакого бунта. Жители Врадиевки не митинговали бы под зданием РОВД, а потом не разгромили бы его, выломав ворота, двери и закидав райотдел бутылками с зажигательной смесью. И не стреляли бы милиционеры в воздух, пытаясь отогнать разбушевавшихся врадиевцев, а потом не прятались бы в ужасе от них же в подвале отделения до прибытия из Николаева бойцов спецподразделения "Беркут".
"Спасибо богу, что девочка выжила"
Чтобы оказаться в самом известном поселке страны, надо добраться до Первомайска, потом купить билет до ближайшей деревни и после идти пешком около 5 км — автобус в саму Врадиевку ходит буквально пару раз в день. Я ловлю машину — это красные "Жигули" с прицепом, буквально перекошенным от старости.
— Во Врадиевку? Да там война, на х.. оно тебе нужно? — недоверчиво спрашивает водитель, но соглашается довезти до поселка. Бесплатно.
На самом деле водитель преувеличивает — никакой войны в поселке уже нет, наоборот, там все спокойно. Но это не значит, что о случившемся забыли.
О событиях во Врадиевке, произошедших в ночь с понедельника на вторник, напоминает только здание РОВД с выбитыми стеклами в окнах, закрытых кое-где милицейскими щитами, которые "Беркут" использует во время акций протеста, или просто полиэтиленом. Двери РОВД до сих пор не отмыли — на них копоть и кровь. В остальном в поселке все спокойно, хотя тема для обсуждения только одна — изнасилование Ирины Крашковой и все, что произошло потом.
Людмила — продавщица магазина, в котором работала Ирина, к журналистам из Киева уже привыкла — после инцидента она дала несколько десятков интервью и отвечает вполне уверенно.
— Ирина порядочная девушка, воспитывала ребенка, работала в магазине, а что у нее было с ее гражданским мужем — это их дело,— рассказывает Людмила. Здесь все про всех знают. И знают, что можно говорить, а что — нет. Например, мужа Ирины в поселке мало кто готов обсуждать открыто, так как все говорят, что Ирина с ним разошлась, он работает за границей, а они с мамой воспитывают 11-летнего сына Дмитрия.
Семья живет в двухкомнатном доме, хотя территория вокруг дома большая, просто рук не хватает ею заняться. В одной комнате живет Ирина, в другой — ее сын с бабушкой. Мать Ирины, Мария Кирилловна, все время плачет, бессвязно говорит про бога и держит в руках фотографию дочери:
— Спасибо богу, что девочка выжила, но им уже не выжить,— говорит она. "Им" — это она про насильников. Каких-то других слов от нее добиться сложно.
Дима, наоборот, спокоен. Он деловито готовит еду для гусей, бегающих по большому двору. Помимо гусей, в хозяйстве три собаки, две свиньи и около 30 кур. Птицы бегают вокруг него, когда он показывает мне во дворе дома таз с водой, в котором замочены вещи — свитер и брюки со следами крови. Именно эту одежду дали Ирине Крашковой жители соседнего поселка, куда она вышла после изнасилования.
— Отстираю и отнесу той женщине, которая их маме дала,— говорит Дмитрий, показывая мокрый свитер с блеклыми красными пятнами. "Та женщина" — это жительница соседнего поселка Сырово Светлана Чубко, которая первая увидела изнасилованную Ирину, когда она выбралась из леса.
— Голая, прикрывается лопухами, вся в крови, говорит невнятно и держит туфли в руках. Говорит, я их всех знаю, и называет те фамилии,— рассказывает мне Светлана.
Следующим, кого она увидела и кто был связан с изнасилованием, оказался тот самый капитан Евгений Дрыжак. Он приехал в Сырово на следующий день, когда информация об инциденте уже пошла гулять по поселку. Приехал не один, а с другими милиционерами, и под видом расследования расспрашивал, в том числе и Светлану Чубко, о том, что успела рассказать Ирина Крашкова. По словам капитана — избитая.
— Он раньше был нашим участковым, я его знаю. Он приехал вместе с нарядом и сказал, что в поселке избили девушку, спрашивал, кто что видел. Я честно рассказала все, кроме того, что я знаю — он сам и есть насильник и убийца,— рассказывает Светлана на пороге своего дома. Живет она в нескольких сотнях метров от старой мельницы, возле которой и нашли изнасилованную девушку.
"Мы спокойно бы разошлись, если бы не Дрыжак"
Фамилии местных милиционеров Полищука и Дрыжака, а также местного егеря и таксиста Рябиненко известны всему поселку.
— Мы вышли протестовать и спокойно бы разошлись, если бы не Дрыжак, который пьяный высунулся со второго этажа ментовки и начал орать: "Какого хера вы тут собрались?! Ну, мы и показали, какого хера,— рассказывает Виталик, так он предпочитает себя называть. С этим молодым парнем мы не спеша пьем разливное пиво по 5 грн за пол-литра, сидя в открытом кафе, расположенном совсем рядом с РОВД.
Виталик рассказывает, что в поселке давно говорили про другое преступление милиционеров — изнасилование 15-летней девушки в 2011 году, которую потом нашли в озере. По его словам, во Врадиевке практически все знали о том, что именно милиционеры были причастны к тому убийству.
— Знали — да, но молчали. А что делать? Начнешь выеб.....ся — подкинут траву, патроны или обрез,— рассуждает Виталик.
Причастность милиционеров к убийству 15-летней девушки не доказана, но местным жителям этого и не надо — градус ненависти к сотрудникам милиции откровенно зашкаливает.
— Это хреново, что мы им летом стекла побили, надо было зимой, чтобы они там совсем офигели,— усмехаясь, говорит друг Виталика Коля. Выражение "стекла побили" ему явно нравится, и он, словно пробуя на вкус, повторяет его несколько раз.
О том, насколько сильна ненависть к милиционерам, можно понять и по поведению отца подозреваемого в изнасиловании Ирины Крашковой лейтенанта Дмитрия Полищука — Александра. Он долго не открывает дверь своего дома, потом подозрительно смотрит на меня из-за ограды и только после этого отрывисто говорит буквально несколько слов:
— Все происходящее является правовым беспределом, а Янукович и Пшонка взяли на себя роль судей, хотя они не имеют на это права,— говорит Александр, затравленно глядя на меня.
Среди жителей поселка ходят самые фантастические слухи о творящихся у них преступлениях. Продавщица одного из магазинов рассказывает, что после убийства в 2011 году во Врадиевку приезжала съемочная группа программы "Битва экстрасенсов", и участники программы предсказали, что через два года произойдет похожее убийство, и его виновниками будут именно те, кто убил 15-летнюю девочку.
— Группа действительно была, но ничего такого они не говорили. Это уже местные фантазируют,— улыбается школьница Таня, которая в свое время встречалась с телевизионщиками.
"Я понимаю, что были эмоции, было справедливое недовольство"
В целом поселок живет своей жизнью. В четверг утром, когда был назначен очередной митинг протеста, параллельно с ним открылась и ярмарка — просто она работает именно по четвергам. Рядом с разгромленным зданием РОВД мирно стоят палатки, где продают мясо, колбасу и овощи. Местные жители отдыхают. Те, кто пришел не за покупками, а высказать все, что думает о милиции и власти, идут на площадь, как на праздник: мужчины — в белых рубашках, женщины — в нарядной одежде, с собой берут и детей. К райотделу некоторые едут даже на гужевом транспорте — мимо меня проехала немолодая пара, правя двумя лошадьми, запряженными в повозку. Повозку и лошадей они оставляют возле мебельного магазина напротив РОВД и присоединяются к митингу.
— А как началась Колиивщина? Выпил — и поднял на вилы пана или жида,— усмехается тот же Виталик. Он, несмотря на жару, уже выпил с утра и успел поменять джинсы и футболку на спортивный костюм — говорит, что готовится к новой драке. Но драки нет — перед участниками митинга выступает заместитель министра внутренних дел Виктор Дубовик. Заезжая перед Врадиевкой в Николаев, он заявлял журналистам: "Люди не должны бояться ходить по улицам. У нас достаточно сил и средств, чтобы обеспечить спокойствие и порядок". Однако оказавшись перед этими самыми людьми, чье спокойствие должна обеспечивать милиция, заместитель министра выглядит испуганным. Врадиевцам он сообщает, что никого из тех, кто пытался взять штурмом райотдел милиции, арестовывать не будут.
— Я понимаю, что были эмоции, было справедливое недовольство,— говорит господин Дубовик, но его никто не слушает, и генерал-майору приходится уйти в здание РОВД, на котором вывесили красно-черный повстанческий флаг. В спину ему кричат "Ганьба!".
— Попробовали бы хоть кого-то арестовать — мы бы сюда пришли уже не с бутылками и камнями, а с обрезами, и вот прямо тут бы и вешали,— говорит мне один из местных жителей, кивая головой на ближайший фонарь.