Визит Михаила Касьянова во Франкфурт отличался от его переговоров в Париже. Если с Парижским клубом Касьянову договориться удалось, то Лондонский клуб окончательного решения еще не принял. И тем не менее в интервью корреспонденту "Коммерсанта" ИРИНЕ Ъ-ГРАНИК председатель правления Внешэкономбанка АНДРЕЙ КОСТИН, входивший в команду российских переговорщиков, доказывает, что банки-кредиторы оказались щедрее государств по отношению к России.
— Почему первый раунд переговоров с Лондонским клубом так быстро завершился? Были достигнуты какие-то результаты или нет?
— Сейчас пресса пишет, что переговоры чуть ли не безрезультатны. На самом деле это происходит от непонимания специфики переговоров с Лондонским клубом. В отличие от Парижского клуба никакое серьезное решение не может быть принято за один раунд переговоров. Члены Лондонского клуба должны по каждому решению получить согласие подавляющего большинства держателей долгов. Это требует определенного времени. Кроме того, на переговорах с Лондонским клубом российская делегация сразу взяла более высокую планку: речь шла о всеобъемлющем урегулировании, а не об отсрочке долга. Поэтому ожидать от августовской встречи каких-то конкретных решений никто не собирался и не планировал. Задача была — выяснить готовность Лондонского клуба принципиально поддержать идею всеобъемлющего урегулирования долга. И оказалось, что это так. Никто не ждал такого успеха.
— Вы опасались, что Лондонский клуб сразу будет настаивать на парижской схеме: сначала временная отсрочка, а всеобъемлющая реструктуризация потом?
— Да. Хотя это тоже было бы неплохим решением для российской стороны. В любом случае оно позволило бы нам выйти из состояния технического дефолта. Но для того, чтобы Россия могла начать реально возвращаться на финансовые рынки, этого недостаточно. В отношениях с западными банками нам требуется всеобъемлющее урегулирование, которое позволило бы вообще закрыть эту тему. Поэтому российская делегация именно так и ставила вопрос. И теперь надежды на такое урегулирование появились. В общем, для меня итоги этой встречи были если не неожиданностью, то, можно сказать, позитивным зарядом. Другое дело, что на сегодня это пока только первый этап. Еще не обсуждались конкретные цифры, параметры реструктуризации. Эта работа нам предстоит.
— Неужели все единогласно согласились с возможностью всеобъемлющего урегулирования долга?
— Конечно, мы не были уверены в том, что кредиторы дадут согласие на такой подход. Велика была вероятность, что большая часть выступит за иную схему: сначала подождать развития политических событий в России, то есть пока пройдут все выборы. А уж затем договариваться по долгам. Но в ходе дискуссии консультативный комитет Лондонского клуба согласился с тем, что интереснее, пожалуй, было бы всеобъемлющее решение. То есть урегулировать проблему сразу и надолго.
Окончательное же согласие будет зависеть от конкретных параметров, которые предложит российское правительство. Речь идет в том числе и об уменьшении общей суммы задолженности. Это может быть списание части основной суммы долга, процентов, корректировка сроков выплат и т. д. Но понятно, что ни один кредитор не сможет дать согласия по принципиальным схемам, пока он не поймет, о чем идет речь в стоимостном выражении. Нам показалось, что финансовые институты явно заинтересованы в том, чтобы задолженность России перед Лондонским клубом вышла из состояния технического дефолта. Так что шел конструктивный разговор. Замечания все были конструктивные. Мы обрисовали без цифр некие соображения, как процесс должен идти. После обсуждения они высказали свои рекомендации.
— Вы можете подробнее рассказать об этих предложениях?
— Не могу. Мы договорились: пока идет переговорный процесс — никаких комментариев. Тем более что позиции еще до конца не ясны. Но подчеркну: ни по одному нашему предложению, которое мы формулировали, мы не слышали "нет". Повторяю, важно было понять в принципе: есть ли готовность кредиторов идти на такой всеобъемлющий подход или мы должны ждать еще полтора-два года. И сегодня нам сказали: нет, ждать не надо, в сентябре привозите ваши предложения, мы готовы их рассматривать. Для России это все крайне важно. Мы уже к концу года можем достичь состояния, когда страна будет иметь посильный долг, который сможет обслуживать, и возможность экономически развиваться. Западным кредиторам это также выгодно — это повышает шансы на получение денег.
— Ну хорошо, а какие встречные предложения Лондонский клуб может сделать в сентябре?
— Они свои пожелания уже высказали. А нам важно убедить кредиторов, что объемы обслуживания долга, которые мы называем, реальные — не заниженные и не завышенные. Понимание того, что Россия действительно не в состоянии полностью обслуживать долги бывшего СССР, есть, но оно требует хорошего экономического обоснования — почему Россия может платить именно те суммы и не больше. Важно определить эти объемы. Второе, они заинтересованы в улучшении качества юридической проработки вопросов, чтобы у них были обязательства, по которым они реально получали бы платежи, имели серьезные юридические гарантии. В какой форме и как — это вопрос другой.
— А как же те кредиторы, кто едва не подал иски к российскому правительству? Они передумали?
— Я бы не сказал, что это проблема полностью исчезла. Она существует. Сложность в том, что сейчас в числе держателей советских долгов большое количество инвестиционных фондов, а у них совершенно другие подходы. По характеру бизнеса эти фонды более агрессивные. Они нацелены на быструю реализацию прибыли, фиксацию убытков.
— А какие действия российских властей могут вызвать ужесточение позиций Лондонского клуба? Уже есть прецедент невыплат по третьему траншу ОВВЗ; говорят, что могут возникнуть проблемы и дальше.
— Конечно, проблемы остаются. Однако после встречи в верхах "восьмерки" в Кельне никто больше не спрашивает, почему платите по еврооблигациям и не платите по советским долгам. Тем более что правительство демонстрирует максимально равные подходы ко всем кредиторам.
— Вы говорите, что еще предстоит четыре-пять раундов переговоров. Как вы считаете, действительно реально закончить к концу года?
— Я думаю, реально. Сейчас переговоры проще, чем в 1991-1997 годах. Тогда мы имели огромную техническую проблему выверки долга. Сейчас другая ситуация: закончена выверка, уже были выпущены новые инструменты. Поэтому чисто технических проблем не будет. Сейчас главное — определить финансовые параметры реструктуризации.