Вчера президент России Владимир Путин погрузился на дно Балтийского моря в батискафе, чтобы осмотреть затонувший в 1869 году парусно-винтовой фрегат "Олегъ". За время, проведенное на глубине, его позиция по вечным вопросам — реформе РАН и по транзитному пассажиру Эдварду Сноудену — не изменилась. С подробностями с борта судна "Александр Пушкин" в Балтийском море — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
От российского острова Гогланд до финской границы — 5 км. До Петербурга — 180 км. Россия и Финляндия делили его, кажется, сколько себя помнят. Сейчас остров наш (по всей видимости).
Это место могло быть (и даже было одно время) фешенебельным курортом (финским, конечно). Но стало российской военно-морской пограничной базой (и то и другое неудивительно, и было бы странно, если бы вышло наоборот).
Но главное — оно стало кладбищем затонувших в Балтийском море кораблей. Здесь многие люди многие годы искали, например, линейный корабль "Лефорт". А нашли его третьего мая этого года.
Гораздо раньше был обнаружен парусно-винтовой фрегат "Олегъ".
— "Олегъ",— рассказал руководитель подводных археологических работ национального центра подводных исследований Роман Прохоров,— затонул после ошибочных маневров. Его протаранил другой корабль. Погибло много людей. Эвакуировали только бортовые документы и судовую кассу. Вот теперь мы достаем с "Олега", из капитанского салона, много чего — видите, столовая посуда, фарфор братьев Корниловых, поставщиков Императорского двора.
Я посмотрел: хороший, конечно, фарфор, можно прямо сейчас на стол.
— Конечно,— соглашается Роман Прохоров,— эту посуду достаешь со дна, а она чистая, только грязь смыть.
Он говорит так, как будто моют они ее в посудомоечной машине.
Находка "Олега" в свое время стала огромным событием. В жизни искателя затонувших кораблей может быть одно такое событие — и этого достаточно, чтобы считать ее не напрасно прожитой.
Про то, как был найден "Лефорт", мне рассказал тот, кто его и обнаружил,— Константин Богданов, руководитель экспедиции "Поклон кораблям великой Победы". Случилось это так:
— Наша экспедиция искала вообще-то подводные лодки. Здесь лежат четыре или пять лодок. Мы хотели найти две, знали даже примерные координаты. Одну, С-9, и правда обнаружили. Третьего мая вышли искать вторую, а пограничники, которые накануне дали добро на поиски в интересующей нас зоне, вдруг сказали, что она закрыта. Ну ладно — решили, что мы в другом месте поищем. Часов пять ходили, потом оператор гидролокатора бокового обзора говорит: "Вижу какой-то объект!" Нырнули — "Лефорт"!
Парусный линейный "Лефорт" ушел на дно за несколько минут: был шторм, в сентябре на Балтийском море шел снег, не выжил ни один из 826 человек (военных моряков и их жен и детей).
Найти его мечтало огромное количество людей. Айвазовский написал картину "Гибель "Лефорта"". А повезло Константину Богданову:
— Корабль переходил с галса на галс, накренился — и его не стало. И главное, никто не выплыл! Мы ныряем и видим: накрыло человека мачтой, он под ней и лежит: скелет и сапоги. Мы решили, что неправильно там что-то трогать. Это братская могила. Прикоснешься к чему-то — рассыпается все в твоих руках.
— У ваших товарищей, которые нашли "Олега",— профессиональное оборудование, батискаф... и они не смогли найти. А вы как работаете?
— У нас,— он смеется,— два баллона за спину, нырнул — и пошли. Нам просто очень повезло.
— Холодно там, на 60 метрах в Балтийском море?
— В мае,— пожимает он плечами,— было плюс 2, в июне стало плюс 4. И это уже гораздо теплее! На самом деле ужасающе холодно! Работаешь какое-то время, потом поднимаешься на глубину 6 метров и висишь, греешься! И опять туда. Но прикольно!
— Как? — переспрашиваю я.
— Прикольно,— не так уверенно отвечает он.— В свободное от работы, в общем, время. Мы неделю назад сюда приехали, и вот в мае были неделю.
— А работаете кем в свободное от поисков время?
— Пиарщиком,— говорит он.— В "Транснефти".
Если бы все пиарщики хоть одну неделю в году занимались таким социально ответственным делом, цены бы не было этой профессии.
В этом году все исследования балтийского дна проходят под флагом Российского географического общества. Так что появление Владимира Путина на острове Гогланд нельзя было назвать случайным.
Константин Богданов рассказал президенту почти то же, что и мне, только короче. Впрочем, он мог и не спешить: было очевидно, что тайна затонувших кораблей беспокоит господина Путина по крайней мере не меньше, чем секреты Эда Сноудена.
Константин Богданов сказал, что очень хотелось бы получить финансирование еще по крайней мере на одну экспедицию:
— Хотим в конце сентября отпеть погибших моряков,— сказал господин Богданов президенту, и на это трудно было что-нибудь возразить.
— Там шторма же начинаются в сентябре,— сказал господин Путин.
— А мы просим благословения у Троице-Сергиевой Лавры, обычно везет,— нашел еще один аргумент Константин Богданов.
— Да, надо их проводить,— подтвердил и руководитель проекта Артур Чилингаров.
После этого он незаметно подтолкнул Романа Прохорова, чтобы тот тоже начинал говорить. Господин Прохоров тогда подробно рассказал про "Олега".
— Да, последний корабль был из такого класса,— продемонстрировал знание предмета господин Путин.
— Да,— кивнул Роман Прохоров,— Вы, наверное, немного почитали ... Так вот...
После нескольких минут беседы, из которых выяснилось, что "Олега" тоже не будут поднимать, а сделают его реплику, Владимир Путин вышел в море на катере. В девяти милях от берега его ждала мини подводная лодка "СИ-эксплорер-5". Недавно на судно "Александр Пушкин", где базируется подводная экспедиция, бизнесмен Геннадий Тимченко прислал еще один батискаф, трехместный. Предстояла экспедиция под воду. С некоторых пор любое погружение Владимира Путина сопровождается особо пристальным, можно сказать ажиотажным интересом (после того, как однажды он вынырнул с амфорами в руках).
Вместе с президентом в море на батискафе погрузились два пилота, отец и сын.
— По бую дрейфуют,— тревожно комментировал болтанку батискафа на воде Константин Богданов с борта "Александра Пушкина".— Еще же "Олегъ" надо найти. А он прямо под ними. Сейчас погружаться будут.
— Там вас не хватает,— сказал я Роману Прохорову.— Это ж ваш "Олегъ".
Он вздохнул. Ему и в самом деле хотелось, видимо, сейчас быть там.
— Я должен быть наверху,— невесело сказал господин Прохоров.— Я должен страховать. А если что случится? А тут только мои баллоны.
Батискаф медленно ушел под воду. Теперь нельзя было сказать, что президент с нами.
Никто теперь не знал, где он, кроме отца и сына да одного сотрудника службы безопасности. Притом что всех их только что поглотила пучина.
Что-то захотелось крикнуть: "Человек за бортом!"
Константин Богданов спросил Романа Прохорова:
— Думаешь, те, которые с нами шли сюда, не справятся, если что? Не подстрахуют?
— Один баллон на шестидесяти метрах? — горько усмехнулся Роман Прохоров.— Я бы не стал нырять.
Нырять не потребовалось. Через полчаса батискаф Владимира Путина всплыл.
Он вернулся в мир людей. Причем, как ни странно кому-то покажется, с пустыми руками.
Оказалось, его удивила работа аквалангистов и то, как они пролезают сквозь все щели в затонувшем "Олеге" и внезапно появляются перед батискафом. На него, по его словам, произвела впечатление сохранившаяся надпись "Олегъ". Он был там, на самом дне. Видимо, он теперь должен был пойти дальше, а куда дальше?
— Клады не собираетесь искать? — поинтересовался я у Владимира Путина.
— Нет, это без меня. Это пусть журналисты,— моментально среагировал он.
Все-таки что-то останется и журналистам.
Через 40 минут Владимир Путин был на суше. Здесь развернулись археологические раскопки (то есть все-таки искали клады).
Студенты и студентки, несмотря на то что живут на Гогланде без интернета, задавали президенту политические вопросы. Их преподавателя интересовала реформа РАН. Она хвалила избранного президента РАН господина Фортова и намекала, что лучше не надо бы трогать Академию наук-то.
— Академия никуда не девается,— сказал ей президент.— Так же, как и остальные академии. Когда Примаков (академик Евгений Примаков.— А. К.) сказал, что академия ликвидируется, мы этот пункт из проекта убрали и все! Это будет прямое финансирование и все! Для тех, кто работает в институтах, ничего не меняется.
Для тех, кто не работает в институтах, все-таки, видимо, меняется все. В этом и состоит реформа РАН.
То есть академики не зря так встрепенулись.
Студент третьего курса спросил, что будет с господином Сноуденом. Странно, что здесь, среди всей этой девственности, его волновал такой вопрос.
— Откуда я знаю? — господина Путина тоже, кажется, не волновал этот вопрос.— Это его жизнь, его судьба... Мы его не приглашали... Да он и не к нам летел... Американцы поднапугали другие страны, так что его никто принимать не хочет... Так что подарок этот нам... На Рождество Христово... Зависло все сейчас. Когда будет возможность, он переедет.
Первый раз после пресс-конференции господина Сноудена президент России озвучил свою позицию. Она не изменилась.
Хотя после того, как человек час назад прильнул к вечности, можно было бы чего угодно от него ожидать.