Фестиваль опера
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Фото: Ruth Walz/salzburgerfestspiele.at
Оперная программа нынешнего Зальцбургского фестиваля открылась произведением не Вагнера, не Верди и не Моцарта, а английского ветерана-авангардиста Харрисона Бертуисла. Его оперу "Гавейн" поставили на сцене Скального манежа режиссер Алвис Херманис и дирижер Инго Метцмахер. Из Зальцбурга — СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.
Мотивы фестивального руководства, кажется, легко понять. В прошлом году этот же тандем Инго Метцмахера, патентованного специалиста по музыке ХХ века, и Алвиса Херманиса, в оперной режиссуре на тот момент вовсе новичка, выпустил в Зальцбурге "Солдат" Бернда Алоиса Циммермана. Тот спектакль застенчиво приберегли до последних дней фестиваля, но получили в результате эпохальную постановку и главное событие прошлогоднего зальцбургского лета. Эффект слишком заманчивый, чтобы не попытаться его повторить.
На самом деле "Гавейн" Бертуисла появился в производственных планах Зальцбургского фестиваля вовсе не два-три-четыре года назад, как полагалось бы при нормальном течении дел, а сильно позднее. Едва приступив к своим обязанностям, теперешний зальцбургский интендант Александр Перейра решил каждый год давать на фестивале мировую премьеру и заказал пяти известным современным композиторам новые оперы. Первым в списке авторов оказался Дьердь Куртаг. Было понятно, что к лету-2012 он не поспеет, и тогда Инго Метцмахер предложил пока что поставить "Солдат" Циммермана — и он же предложил позвать в постановщики Алвиса Херманиса. Но прошлой осенью стало очевидно, что композитор не успевает снова, и маэстро Метцмахер опять предложил вариант экстренной замены, на сей раз в виде оперы Бертуисла. Перейра уже собрался уходить со своего поста, однако все продолжают надеяться, что Дьердь Куртаг, которому меж тем сравнялось 87, все-таки закончит свою первую оперу (в качестве либретто, по слухам, взят "Конец игры" Сэмюэла Беккета).
С другой стороны, музыка 79-летнего Бертуисла в предложенный контекст, обозначенный именами Циммермана и Куртага, вписывается вполне закономерным образом. Его "Гавейн", резко своеобычная оперная адаптация знаменитого средневекового романа "Гавейн и Зеленый рыцарь", был написан по заказу "Ковент-Гардена" 12 лет назад; тамошняя постановка после нашумевшей премьеры несколько раз возобновлялась, но за пределами Англии оперу не ставили еще никогда. Во-первых, непомерные масштабы: при взгляде на оркестровую яму Скального манежа живо вспоминались прошлогодние "Солдаты" — опять исполинский оркестр, опять две дополнительные платформы для музыкантов по бокам. Во-вторых, на редкость трудная драматургия, вопреки средневековому нарративу, линейному и в пересказе где-то темному, где-то порядком наивному.
Действие начинается рождественским праздником при дворе короля Артура, который удручен тем, что никаких былинных чудес доблести его рыцари более не совершают. Является таинственный Зеленый рыцарь, надменно предлагающий любому из Артуровых смельчаков отрубить ему, Зеленому рыцарю, голову. Вызов принимает сэр Гавейн, но Зеленый рыцарь, приставив отрубленную голову на место, сообщает паладину, что теперь через год и один день с головой предстоит расстаться самому Гавейну. Отправившись на поиски загадочного супостата, Гавейн попадает в замок лорда Бертилака де Одесера, где стойко сопротивляется авансам жены хозяина, но все-таки немножко владельца замка обманывает: по очередному уговору он должен был бы ему отдать все полученное за день, но оставляет себе подаренный леди де Одесер магический защитный пояс, рассудив, что в схватке с Зеленым рыцарем пояс пригодится. Зеленый рыцарь и впрямь щадит Гавейна — но пояс тут ни при чем: обнаруживается, что мистическим персонажем был лорд Бертилак, которого заколдовала фея Моргана с целью насолить Артуровым рыцарям. Гавейн возвращается ко двору, но тяготится торжественной встречей, поскольку знает, что героической победы с его стороны не было, а вот трусость, тщеславие и ложь — были.
Уже у самого Бертуисла все это никакой балладой из рыцарских времен не выглядит: атональные кульминации, одна яростнее другой, идут в партитуре практически кряду, смятение, уязвимость и моральная слабость Гавейна выписаны экспрессионистскими, а отнюдь не готическими штрихами, вдобавок вместо бойкой story композитор старается создать ощущение скорее уж некоего ритуала, в котором все время повторяются фразы, жесты, ситуации и целые эпизоды (явление Зеленого рыцаря в первом акте, к примеру, разыгрывается два раза подряд).
В постановке Алвиса Херманиса никаких рыцарей и королей нет и подавно. Действие "Солдат" режиссер перенес из конца XVIII века в военные 1910-е; "Гавейн" оборачивается мрачным футурологическим прогнозом — в 2021 году, сообщают титры (а также видеопроекция с кадрами стихийных бедствий), Земля перенесла страшную экологическую катастрофу, человечество почти уничтожено, и предоставленная самой себе Природа неспешно гложет останки Цивилизации. Двор прикованного к инвалидной коляске Артура (Джеффри Ллойд-Робертс) — скопище жалких, одичавших уродов, ютящихся посреди каких-то индустриальных руин, ну а Зеленый рыцарь, монстр, с головы до пят покрытый зелеными ростками, изображает, понятно, мстящую за многотысячелетнее унижение природу.
Это отчаянно тяжелый спектакль, с первых тактов погруженный в редкостную для оперной сцены атмосферу густого, утробного кошмара — почти сразу же зрителю показывают, например, сцену каннибализма, и зрелище людей и собак, растаскивающих, возясь в грязи, окровавленные внутренности, по своему жуткому натурализму для Зальцбурга в некотором смысле рекорд. Дикости Херманис хочет противопоставить некую умиротворяющую фигуру и находит ее, опять вопреки всем ожиданиям публики, в знаковой арт-персоне ХХ века — Йозефе Бойсе. Гавейн (баритон Кристофер Малтман) мало того что наряжен под Бойса (жилетка с карманами, шляпа — все узнаваемо), но еще и буквально воспроизводит на сцене самые хрестоматийные бойсовские акции: "Я люблю Америку, и Америка любит меня", "Как объяснить картину мертвому зайцу", "Стая". Ход мысли понятен, учитывая воззрения Бойса на отношения цивилизации и природы и его влияние на современное экологическое сознание. Но работает не совсем продуктивно — в контексте спектакля перформансы Бойса утрачивают всякую назидательность, превращаясь в еще одну серию пугающе абсурдных, как плохой сон, нюансов. Тем более что мессианские старания Гавейна оборачиваются фиаско, и в финале он показывает на гигантский портрет настоящего Бойса, повторяя свое "I'm not that hero", прежде чем его, совсем как Гренуя в "Парфюмере" Зюскинда, растерзают "рыцари круглого стола".
К музыкальной части не подкопаешься, и равно впечатляют что идеальная точность, с которой маэстро Метцмахер правит оркестровым легионом (на сей раз задействован симфонический оркестр радио ORF, играющий под стать коллегам из Венской филармонии), что выносливость и яркость задействованных голосов (Моргана — сопрано Лора Айкин, Леди Одесер — меццо Дженнифер Джонстон, Бертилак/Зеленый рыцарь — прославленный бас Джон Томлинсон, певший еще на премьере "Гавейна" в 1991-м). Но и работа Алвиса Херманиса, в конце концов, воспринимается на удивление музыкальной и в частностях, и в общем, и даже саму беспросветную апокалиптику режиссер явно слышит в свирепой музыке Бертуисла, а не навязывает ей произвольно. Итог менее убедителен, чем в случае "Солдат", но остальные режиссеры Зальцбурга-2013 все равно в непростом положении: по сравнению с таким театром редко какая среднестатистическая оперная постановка не покажется сладкой водицей.