В минувший четверг были проведены обыски на квартире и госдаче отстраненного от должности генпрокурора России ЮРИЯ СКУРАТОВА. Сотрудники Генпрокуратуры, расследующие уголовное дело о злоупотреблении Скуратовым должностными полномочиями, от комментариев наотрез отказались. "Спросите об этом у Юрия Ильича",— заявил один из следователей. Корреспондент "Коммерсанта" ЛЕОНИД Ъ-БЕРРЕС, воспользовавшись этим советом, отправился в подмосковное Архангельское на дачу к опальному прокурору.
— Недавно Хамовнический суд принял решение о незаконности продления следствия по вашему делу. Вы не ожидали, что через несколько дней после этого к вам придут с обысками?
— Не ожидал. Я привык, что к судебной власти отношение должно быть более уважительное. Правда, строго говоря, юридически это решение еще не вступило в силу, так как прокуратура опротестовала его в Мосгорсуде. Формально следователи могли провести обыски. Но, с другой стороны, есть же все-таки судебное решение, дождитесь кассации, а потом действуйте так, как считаете нужным.
А теперь что? Если я в Мосгорсуде выиграю, то обыск никакого юридического значения иметь не будет — как и все другие процессуальные действия. А это работа на корзину. Наконец, надо руководствоваться и здравым смыслом. 2 апреля они возбудили дело, сразу бы и проводили обыски: все быстро изъять — логично. А когда прошло пять месяцев, бессмысленно искать "следы преступления", "орудия преступления".
И еще один момент, который подтверждает, что здесь замешана политика. Мы со следователем еще в прошлый четверг договорились, что выемки будут проведены в понедельник, 6 сентября.
— То есть вас предупреждали об обысках?
— В воскресенье я дал интервью НТВ, где достаточно откровенно прокомментировал ряд громких уголовных дел, в частности "Мабетекса". Видимо, сразу пошла команда. В понедельник мне позвонил следователь и попросил перенести выемку на более поздний срок. Розанов (Александр Розанов, заместитель генпрокурора.— Ъ) взял под козырек и санкционировал уже не выемку, а обыск. Налицо демонстрация силового давления, чтобы показать: будешь не так себя вести, то тогда возьмем под стражу.
— Участники обыска вели себя корректно?
— В части корректности претензий нет. Но вот что они изъяли — костюмы, старые видеокассеты. Ну какое имеет отношение к делу кассета, на которой запечатлено, как я с семьей отдыхаю в Бочарке? Я там катаюсь на водном мотоцикле, дочка катается. Бочарка — охраняемый объект, там нет посторонних. Или вот костюмы, которые я сразу оплатил управлению делами президента. Представляете, назначили экспертизу по этим костюмам. У меня впечатление, что следователи любой ценой создают иллюзию успешной работы. Потому что уголовное дело является единственным юридическим основанием для моего отстранения.
Кстати, в Генпрокуратуру из ГВП мое дело только недавно передали. Следователи его изучить еще толком не успели, а уже обыски. У меня нет никаких сомнений, что это чисто устрашающая акция, направленная на то, чтобы меня подавить, заставить замолчать. Они не могут допустить, чтобы я вышел на работу. Ведь я доведу расследование всех этих громких дел до конца.
— А почему в список объектов, где прошли обыски, помимо вашей квартиры в Новых Черемушках и госдачи включена квартира вашей тещи?
— Это у следователей надо спросить. Теща сдала свою прекрасную трехкомнатную квартиру в городе Улан-Удэ, подарила государству. В Подмосковье живет в простой неприватизированной квартире. Это так, для полноты картины.
— Что собираетесь делать?
— Посоветовавшись с адвокатами, я намерен обжаловать в суде производство этого обыска. Важно показать, что следственные действия осуществляются с грубыми нарушениями закона.
— Как вы думаете, что последует за обысками?
— Я для себя ничего не исключаю, в том числе и провокацию. Я вначале грешил только на ФСБ. Но сейчас у меня есть достоверные данные, что основную работу по инструктированию этих девиц провели работники РУБОПа. Именно они занимались самой грязной работой. А ФСБ была использована как крыша, но их подставили. Некоторые ребята из конторы, где я тоже работал, уже плюются.
Сейчас меня тотально контролируют. И вас тоже зафиксировали. Ведут разработки людей, которые со мной общаются. Запросы разного рода. Недавно РУБОП разослал в банки бумаги — хотят узнать, есть ли у меня счета. Хотя я им давно сказал, чтобы успокоились и не тратили время зря: у меня их нет ни в России, ни на Западе. Не верят, ищут. Но при чем здесь моя 74-летняя теща?