"Библия полна историй о коррупции"

Фильм "Паранойя", вышедший на российские экраны,— о преследовании и мании преследования. Но Харрисона Форда, сыгравшего в этом фильме воротилу бизнеса, не столько волнует тотальный контроль, сводящим с ума главного героя, сколько судьба Америки, которая упустила свои шансы на будущее. Об этом он и говорил "Огоньку"

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Чем старше становится Харрисон Форд, тем очевиднее, каким колоссальным актерским потенциалом он обладает

Фото: Reuters / REUTERS/Mario Anzuoni

Как-то так получается, что все голливудские фильмы, о которых можно сказать что-то серьезное (а это большая редкость), весьма мрачны по содержанию и тону.

Какие времена — такие и фильмы! Новый американский фильм "Паранойя" — не самое выдающееся произведение экрана, но, как умеет, говорит о важном.

Одной из острых тем современной политической дискуссии является оборотная сторона глобализации как смеси жадности и обмана. По сюжету картины два самых могущественных технологических миллиардера мира (их играют Харрисон Форд и Гэри Олдман) являются бывшими друзьями и коллегами, а ныне непримиримыми конкурентами на рынке высоких технологий.

Между ними оказывается молодой и амбициозный компьютерщик Адам Кассиди (Лиам Хемсуорт), которого с помощью шантажа и материальных приманок превращают в мастера промышленного шпионажа. К тому моменту, когда Адам начинает понимать, что его жизнь в опасности, он зашел слишком далеко и знает слишком много, чтобы просто унести ноги.

Его запоздалая паранойя вполне оправдана, так как зритель раньше, чем герой, видит, что Адам стал объектом тотальной слежки — как физической, так и электронной. За его действиями следят одновременно и магнаты-конкуренты, и ФБР, которое хочет с помощью шпиона-неофита подловить зарвавшихся предпринимателей, идущих на нарушение закона ради обогащения.

Как известно, информация — самое опасное оружие. Об этом книга Джозефа Финдера "Паранойя", которая стала бестселлером и легла в основу сценария картины. Книга и фильм пытаются ответить на один из самых беспокойных вопросов нашей современности. А именно — как получилось, что корпорации вышли из-под контроля?

Где проходит та красная черта, которая разделяет простое коллекционирование электронных данных и старомодно банальную, но технически оснащенную слежку за людьми? Почему боссы корпораций, которые собирательно представлены в фильме Фордом и Олдманом, начинают считать, что для них закон, очень даже благоприятствующий сильным мира сего в условиях либеральной экономики, совсем не писан? И как получилось, что у мультинациональных корпораций богатств и, соответственно, политического влияния и власти нередко больше, чем у суверенных государств.

По словам режиссера-австралийца Роберта Лукетича, его также привлекла еще одна идея, содержащаяся в книге Финдера: "Это очень современная история, которая близка новому поколению, выросшему на переломе столетий. Они чувствуют, что у них украли их мечту".

Режиссеру вторит автор книги Финдер: "Сценарий фильма — своего рода заявление поколения. Тебе двадцать с лишним, ты вступаешь в мир труда и видишь, как рушатся все его устои. Отсюда проистекает отчуждение, которое ощущают многие молодые, когда сталкиваются с коррупцией, с корпоративными "играми", ставшими сегодня частью картины мира".

И, конечно, режиссера не могла не взволновать тема слежки за людьми: "Адам живет в мире, где правит сбор данных, где человек — это следы, которые он оставляет и о которых он даже не подозревает. Никогда в истории мир не мог знать так много о каждом из нас".

Картина довольно точно схватывает это ощущение паранойи современной жизни — с камерами на каждом углу, с корпорациями и государствами, копающимися в нашем "грязном белье". Когда то, что было личным, тайным, интимным, без колебаний выкладывается на YouTube, Facebook или Twitter. И мы это делаем сами. Или за нас стараются какие-то доброхоты.

Фильм в какой-то мере также отражает одержимость мирового мещанина жизнью миллиардеров, олигархов или как там еще их называть. Образы, созданные Фордом и Олдманом, в какой-то мере отвечают представлением масс — их миллиардеры эксцентричны, жадны до власти и не считают себя ответственными перед законом.

Если Николас Уайатт Олдмана однозначный негодяй, то Форд создает персонаж Джока Годдарда более разносторонним. Во всяком случае, Годдарду ничто человеческое не чуждо, но именно поэтому он даже более опасен. Это тем интереснее, что невольно начинаешь испытывать к нему симпатию, которая, конечно, испаряется, когда становятся ясны истинные мотивы этого "хозяина жизни". Может, здесь стоит убрать кавычки?

Харрисон Форд привычно ассоциируется у нас с его "торговой маркой" — Индианой Джонсом. Но чем старше становится актер, тем очевиднее его колоссальный и нерастраченный актерский потенциал. Парадоксально, что он наиболее хорош в "возрастных", скорее характерных, чем ведущих ролях. Образ миллиардера Годдарда в "Паранойе" тому подтверждение.

— Вы, Харрисон, суперзвезда. Вроде как объект "социального" шпионажа — за вами следят папарацци, любопытствующие обыватели. А электронному наблюдению, экономическому шпионажу не подвергались?

— Нет! Отвечу коротко: слежке с помощью компьютеров и интернета не подвергался, потому что не особо ими пользуюсь.

Конечно, компьютеры полезны для сбора информации. Но проблема с такой информацией в том, что она не пройдет испытания на правдивость по фактам. До черта анонимной информации, никто не знает, как она собирается. Этакая интеллектуальная демократия. Я не сторонник такой демократии! Я люблю настоящую журналистику, я люблю читать книги и тому подобное. Но я не верю тому, что получаю через интернет. Но в удобстве ему не откажешь.

— В фильме вы играете человека, который в моральном отношении, скажем мягко, неоднозначен. По большей части вы играли положительных героев. Каково вам было стать антигероем?

— Для меня большое удовольствие играть разнообразные роли и при этом не нести ответственность за весь фильм. Я выбрал этот фильм, потому что почувствовал: это возможность сыграть персонаж, который мне был бы интересен. А может, и для зрителей. Ну, это также дает деньги на хлеб, на бензин для моего самолета.

— Вы встречали в жизни людей, сходных с вашим Годдардом?

— Я знаю достаточно много таких людей, чтобы собрать роль, взяв кусочек от одного, кусочек от другого. Лысую голову я украл у одного сукиного сына. Сложил этих своих знакомых вместе и получился мой "парень". Я считаю его интересным характером. Приятно было не быть Харрисоном Фордом!

— Сегодня корпоративная коррупция стала одной из отличительных черт и болезней современной Америки. Ваш фильм как раз об этом говорит...

— Какая коррупция? Вы шутите... Нет, мир бизнеса контролируется малой группой людей. С определенными интересами. Окруженный завесой невидимости. Бизнес по своей природе оппортунистичен. И если нет морали, то возникает коррупция. Но коррупция есть на всех уровнях нашей жизни. На определенном этапе американской истории считалось, что профсоюзы станут инструментом социальной справедливости, что они сбалансируют власть бизнеса и помогут трудящемуся человеку. И вот пожалуйста, профсоюзы стали таким же бизнесом, как и сам бизнес. Понимаете, общество создано для коррекции поведения его членов, для поддержания ценностей этого общества. Я не думаю, что бизнес коррумпирован больше, чем любой другой сегмент общества. Коррупция процветает, поэтому нужно искать место для моральных ценностей, воспевать их, использовать во благо.

Сама Библия полна историй о коррупции и нехватке моральных ценностей. Возьмите Шекспира. Все, что он написал,— о нашей жизни, о борьбе добра со злом. Его произведения — прямое руководство для читателя, они заставляют нас хоть немного задуматься. Поэтому мне интересно принимать участие в такого рода проектах, обретать через них направление движения.

— Говоря о коррупции вообще... Она ведь всеобщий феномен. Корпорации покупают политиков, кое-где даже президентов. Пресловутый один процент населения Земли против остальных 99 процентов. В свете этого каким вам видится будущее?

— Раньше механизм общества работал на создание возможностей. Человек мог любую ситуацию повернуть в удобную для него сторону, дети имели возможность получить образование, у этих детей были виды на будущее. Не надо было прикладывать сверхусилия, чтобы почувствовать, что живешь успешной жизнью. Чего нет сегодня, это возможностей для среднего класса. В стране нет производства и тех социальных возможностей, которое оно давало. Америка позволила остальному миру производить для нас то, что мы сами прекрасно делали. Это очень осложнило экономическую реальность. Не обязательно видеть в этом полный крах, в том числе и морали, но все очень сложно. Я понимаю, что есть проблема, но не могу дать ответ, как ее решать. И самое главное: ужасно, что нет работы для людей.

Из прошлой депрессии мы вышли, создав "корпус общественных работ". Не знаю, как в вашей стране, но наша вышла из депрессии путем работы!

— Кино тоже не в последнюю очередь бизнес. Как бы вы оценили положение этого вида бизнеса?

— У кинобизнеса вряд ли есть хорошее будущее. Дело не только в экономике, но и в нашей культуре, в нашем образе жизни. Мы уже не стремимся к совместному переживанию, а ведь когда-то кино имело культурное влияние, создавало эффект единения общества.

Мне бы хотелось, чтобы люди шли в кино, чтобы стать эмоционально ближе к другим людям, понять их, раскрыться самим, почувствовать, что же происходит вокруг них. Да, там и сям появляются хорошие фильмы, но бизнес-модель для кинематографа стала все менее предсказуемой. Стоимость производства фильмов очень высока. Конечно, можно сослаться на цикличность, которая всегда есть в бизнесе, но куда все пойдет, мне неведомо. Мне бизнес как таковой не интересен. Меня интересуют мои роли.

— Деньги для вас важны?

— Деньги важны для тех, у кого их нет.

— Но вы же не отрицаете, что существует культ денег. О чем и ваш фильм...

— Не только об этом. Не столько о деньгах, сколько о власти и о сведении счетов. Должен вам сказать, что я знаю много людей, которые очень богаты, но используют свое богатство на благие цели. Проблема с деньгами в том, что, вопреки теории trickle down (чем богаче верхи, тем более перепадет низам.— "О"), такой экономики на самом деле не существует. Деньги не циркулируют, не идут сверху вниз, а только возносятся наверх.

Есть еще одна проблема — это связь бизнеса с государством. Наш долг как граждан выбирать во власть людей, которые представляют наши интересы и работают над созданием условий для того, чтобы общество было более справедливым и достойным. Думаю, что мы пренебрегли нашим гражданским долгом, состоящим в том, чтобы построить страну, в которой нам самим хотелось бы жить.

— В этой связи поделитесь, пожалуйста, своими мыслями по поводу истории со Сноуденом. Некоторые считают его предателем, некоторые — настоящим гражданином...

— Ничего себе вопросик актеру, который дает интервью, чтобы получше продать свой фильм! Ну, ладно... Во-первых, все нужно упростить до самого важного компонента, о котором я только что говорил. Мы должны знать и отвечать за то, что правительство делает от нашего имени и не уведомляет нас. Так что граждане требуют большей ответственности и прозрачности от нашего правительства. Просто так не получится, что правительство станет более ответственным и отзывчивым к нашим проблемам и нуждам.

Нужна ли вся эта информация о нас, чтобы защитить нас от людей, которые хотят нас уничтожить? Не знаю. Знаю зато, что какой-то парень на военном объекте в Китае или Иране может нарушить энергоснабжение в Соединенных Штатах. И это создаст куда больший бедлам, чем сильнейший взрыв в Чикаго. Все потому, что мы слишком зависим от техники. Я не достаточно умен, чтобы дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. Но у меня есть моральные принципы. Они тоже годятся для того, чтобы искать и находить ответы. Я думаю, что Дэниэл Элсберг хорошо послужил своей стране, обнародовав "Документы Пентагона". (Публикация этих документов способствовала скорейшему окончанию войны во Вьетнаме.— "О".) Но мне не ясны мотивации Бредли Мэннинга (рядовой американской армии, находящийся под судом за намеренную утечку секретной информации и передачу их Джулиану Ассанжу.— "О") и Эдварда Сноудена. История рассудит.

Сергей Рахлин, Лос-Анджелес