Жизнь прекрасна, братец мой
Автор: Назым Хикмет
Издатель: Лимбус Пресс
Турецкий поэт, прозаик, коммунист и диссидент Назым Хикмет был популярен в СССР чуть ли не больше, чем на родине. Здесь он три раза женился, умер, написал кучу вещей и издавался огромными тиражами, превратившись постепенно в одного из неразличимых фигурантов бабушкиных книжных полок. Последние десятилетия Хикметом мало кто интересовался, но сейчас на русский внезапно перевели его последний, написанный за год до смерти автобиографический роман "Жизнь прекрасна, братец мой". То, что эту книгу советские попечители хикметова наследия предпочли не заметить, вполне объяснимо. Вроде бы искренний роман о революционной страсти, постепенном обретении и осознании коммунистических идеалов, но совсем без оглядки, полностью для себя — так, что лирика оказывается гораздо важнее не только политики, но и веры. Сюжет простой: подпольщик-коммунист и художник Ахмед (альтер эго автора) тайком приезжает в городок Измир и прячется от полиции в доме своего друга Измаила. Там, запертый в четырех стенах, он вспоминает весь свой революционный путь — в Турции и в Москве, где он учился, а также готовится к новому бегству — обратно в СССР, к свершенной революции и любимой девушке Аннушке. В целом "Жизнь прекрасна" — немного усыпительное, несмотря на бодрую тему, мозаичное повествование, но иногда читать его очень любопытно — главным образом, именно из-за как-то окончательно осознанной перед смертью бездомности автора, его неполной принадлежности и родной Турции, и советскому миру.
Частный человек. Л. Я. Гинзбург в конце 1920-х — начале 1930-х годов
Автор: Станислав Савицкий
Издатель: Издательство Европейского университета
Этот процесс начался еще в конце 80-х, но в последние 10 лет стал очевидным. Лидия Гинзбург из интересного филолога, тонкого мемуариста, знакомицы и ученицы великих и учительницы многих, жительницы маргиналий превратилась в одну из центральных интеллектуальных фигур русской культуры XX века, гениального наблюдателя, сравнимого с Шаламовым или Н. Я. Мандельштам. "Частный человек" петербургского филолога и искусствоведа Станислава Савицкого — первая книга, написанная о Гинзбург. Сюжет здесь во многом — именно генезис тех особенных жанров, в которых она стала писателем: записных книжек, мемуарных "повествований". Но одновременно это — рассказ о попытке сложного человека найти себе социальное применение в мире, требующем от любого полезности, участия в общем труде, и об открытии того факта, что абсолютно частное существование тоже может быть формой напряженной социальности. Вдобавок в книге впервые с 1932 года опубликована забавнейшая история "Агентство Пинкертона", сделанная Гинзбург вместе с художником Львом Канторовичем для журнала "Еж" — попытка "правильного" рассказа про борьбу капиталистических ищеек и рабочего движения в Америке.
Гадюшник. Ленинградская писательская организация: избранные стенограммы с комментариями
Автор: М. Н. Золотоносов
Издатель: НЛО
Еще одна книга об истории ленинградской литературы может читаться как антитеза истории Гинзбург. Здесь — никакого частного, одно общее — но зато в самом омерзительном его изводе. Громадный том филолога и культуролога Михаила Золотоносова не совсем историческое исследование, но и не сборник документов. Скорее это — величественный монтаж, необъятное покрывало гнусностей разного калибра. Материалы здесь — собственно стенограммы ленинградского отделения Союза писателей СССР. Золотоносов собрал эти удивительные, часто звучащие как диалоги из абсурдистских пьес, тексты, откомментировал (но не перегружая дополнительной информацией) и соединил в сложную структуру, организованную вокруг нескольких крупных скандалов, потрясавших организацию в 40-е — 60-е годы. Калибр скандалов — самый разный: от травли Пастернака до многостраничного разбирательства дела о подсдаче писателем Мирошниченко части дачи в Комарово. Несмотря на множество комичных моментов и почти детективных историй, "Гадюшник", конечно, очень тяжелое чтение. Но если следить за современной литературной жизнью (да и не только литературной), замечаешь, что жанр публичного доноса на коллег возрождается из сталинского пепла на глазах. Так что сквозь призму новейших тенденций российской интеллектуальной жизни "Гадюшник" смотрится не неподъемным историческим разысканием, но книжкой вполне актуальной.