Скандальный закон о волонтерстве внесен в Госдуму, но еще не принят. Тем временем сама стихия показывает, что при нормальном взаимодействии власти и добровольцев никакие лицензии на добрые дела не требуются.
Фото: Евгений Переверзев, Коммерсантъ / купить фото
Паводку в Амурской, Еврейской автономной областях и Хабаровском крае не видно конца, однако полпред президента в Дальневосточном федеральном округе уже оценил возможный ущерб в 30 млрд руб. От стихии пострадало свыше 100 тыс. человек, но сведений о погибших нет. Если потоп в Крымске стал неожиданностью для всех, то наводнение на Дальнем Востоке метеорологи предсказывали по обилию осадков за полмесяца до начала: сотрудники МЧС заранее составляли списки тех, кто готов эвакуироваться, сооружали дамбы, жители запасались провиантом.
При стихийных бедствиях, подобных дальневосточному паводку, на помощь пострадавшим приходят волонтеры. Это нормально. После урагана Катрина в Новый Орлеан съезжались тысячи американцев из разных штатов.
В одном только Хабаровском крае работает около 600 добровольцев. По словам Дмитрия Алешковского, московского блогера, который приехал в Благовещенск волонтером, для помощи пострадавшим в Амурской области волонтерами было собрано более 50 тонн гуманитарной помощи, оказана помощь жителям 22 населенных пунктов. В первые дни после начала паводка был создан сайт http://amur13.ru для сбора пожертвований, в его раскрутке участвовали звезды эстрады. "Гуманитарную помощь мы перевозим на "КамАЗах" МЧС. Местная власть и спасатели воспринимают нас как полноценных партнеров",— говорит Алешковский.
Вопрос в том, кого считать волонтером. Сегодня взять в руки мешок с гуманитарной помощью и доставить его пострадавшим может любой желающий. Но если на осенней сессии Госдумы будет принят закон о волонтерстве (как это и ожидается), то оно будет лицензироваться, а волонтеры не смогут работать в зоне ЧС без специального приглашения от органов власти и страховки. А, скажем, чтобы попасть в социальные учреждения (дома ветеранов, интернаты и т. п.), добровольцам по новому закону придется предварительно проходить диспансеризацию.
Наверное, это покажется правильным тем, кто работает преимущественно в кабинете. Но я знаю, что у спасателей "в поле" другая позиция: помощники лишними не бывают. Прошлым летом руководство МЧС уверяло СМИ, что у спасателей в Крымске достаточно амуниции и оборудования. Но я была там в качестве волонтера и помню, как рядовые спасатели просили в волонтерском штабе фонарики. И какая нам нужна была лицензия, чтобы помогать пострадавшим с уборкой в домах?
Еще лет семь назад — опять же по моему личному опыту — во многих больницах и интернатах медсестры смотрели на добровольцев с недоверием и просили никому не рассказывать о нехватке расходных материалов. Теперь волонтеров ждут и даже составляют списки того, в чем учреждение испытывает нужду. Удивительно, что добровольцы иногда превосходят профессионалов не только в качестве оснащения, но и в качестве работы. Два года назад "Деньги" были на тушении пожаров вместе с добровольными пожарными ("Свет в огне", N31 от 8 августа 2011 года). Я наблюдала, как сотрудники МЧС наспех поливали землю вокруг горящих деревьев. А добровольцы, изучившие вопрос, взрыхляли струей воды тлеющий торфяник, чтобы избежать повторного возгорания.
Чиновников, вероятно, пугает, что волонтеры могут обнаружить неповоротливость системы, иначе как объяснить намерение не допускать волонтеров в зоны ЧС без специального разрешения? В законопроекте есть даже пункт, что волонтер не имеет права разглашать информацию, полученную при осуществлении волонтерской деятельности.
Если движение не остановить, следует его возглавить — очевидно, что государство пытается взять волонтеров под контроль. Президент поддержал идею объявить 2014 год годом волонтера. Оценив нынешний опыт сотрудничества с добровольцами на Дальнем Востоке, власть могла бы заодно понять, что если закон о волонтерстве и нужен, то точно не в нынешнем его виде. При стихийном бедствии никого не волнует, есть ли у добровольцев приглашение.