Принцип Поллианны

За свою столетнюю историю "Поллианне" пришлось пережить не одно превращение. Элинор Портер писала ее как притчу для христианского журнала Christian Herald: роман с продолжением, классическая история о бедной сиротке, растопившая не одно черствое сердце. Но по канону и в соответствии со строгой протестантской моралью времени Поллианне полагалось демонстрировать послушание и смирение, а та, наоборот, хлопает себе дверьми, лазает по крышам и больше всего хочет "жить": "Когда я говорю "жить", тетя Полли, я имею в виду, что я могу делать то, что хочется. Ну, там, играть на улице, читать про себя, лазить по скалам, болтать с Нэнси или со старым мистером Томом в саду или узнавать все, что можно, о домах и обо всем другом на этих просто потрясающих улицах, по которым я вчера проехала. Вот, что я называю "жить", тетя Полли. А просто дышать, это совсем не то". Иными словами, несмотря на общую мелодраматичную схематичность сюжета, в котором все с готовностью перевоспитываются и падают друг другу в объятья, Поллианна — живая девочка. И ее нехитрая "игра в радость", согласно которой даже в самых печальных событиях можно найти повод для благодарности судьбе — следствие этого желания принять жизнь во всей ее полноте. Возможно, поэтому эта "игра" стала краеугольным камнем американской популярной философии ХХ века.

В принципе, "Поллианна" — наряду с "Таинственным садом" Фрэнсис Элизы Бернетт, "Хайди" Йоханны Спири и "Маленькими женщинами" Луизы Мэй Олкотт — принадлежит к тому разряду книг западного детского канона, в которых на разный лад разыгрывается ситуация божественного просветления и смирения. Дикарка Хайди открывает для себя Божье слово — и помогает инвалиду Кларе начать ходить. Злая маленькая Мэри в "Таинственном саде" находит свет и становится доброй, и все маленькие женщины, от скромной Маргарет до хулиганки Джо, буквально источают святость. Всех их объединяет протестантская идея смирения перед долгом. Смирение в протестантизме, как известно, возвращается монетой, и богатство становится признаком добродетели. Так и в "Поллианне" — нет сомнений в том, что и богатая тетя Полли, и мистер Пендлтон чрезвычайно добродетельны. Может быть, даже слишком. Если уж в книге и есть один недобродетельный персонаж, то это нищенка, очевидно, подрабатывающая проституцией. Но единственная сказанная Поллианной настоящая бестактность — это восклицание: "Тетя Полли, вы, наверное, ужасно рады, что вы так богаты!" Согласно этике протестантизма, богатым быть можно, а вот радоваться этому — нельзя. Так что поллианнину проповедь можно считать вполне революционной.

Вообще, трудно вспомнить детскую книгу, в такой невероятной степени обращенную к взрослым. Здесь ведь даже нет детей, кроме самой Поллианны и второстепенного мальчика-сироты, которого надо усыновить для завершения картины всеобщего просветления. Свой месседж Поллианна раз за разом доносит взрослым: своей милой, но слегка осухарившейся тете, непрестанно жалующейся на жизнь больной миссис Сноу, заблудшему пастору. Суть "игры в радость" в том, чтобы во всем видеть радостное для всех. Скажем, если тебе в подарок вместо куклы достались костыли, то можно радоваться, что они тебе не нужны, но нельзя — что они нужны кому-то другому. Оптимизм Поллианны осознанный и является — как и должно быть в христианстве — результатом тяжелой ежедневной работы. Но очень скоро взрослые все испортили, превратив ее в символ оптимизма бездумного.

Словарь Merriam-Webster определяет "поллианну" как нарицательное, "человека, которого отличают неумеренный оптимизм и вера в хорошее". "Я не Поллианна",— говорит Джон Маккейн прежде, чем нарисовать будущее Америки в черных красках. Уже через пару лет после выхода книги в The New Yorker появилась карикатура: сбитая автомобилем девочка восклицает: "Я так рада, что это лимузин!" В 1978 году психологи Матлин и Станг открыли "принцип Поллианны", согласно которому люди охотнее воспринимают приятную информацию, чем неприятную. Психологи выявляют целую группу людей, склонных к "поллианнизму" — той самой широкой улыбке американского пригорода, которая, оставаясь предметом издевательств, точно так же остается краеугольным камнем американского массового самосознания.

Тот самый принцип "позитивного отношения" и притягивания подобного, как в какой-нибудь "Тайне" Ронды Берн и миллионе подобных сэлф-хелпов, как раз впервые встречается в "Поллианне", где формула счастья выглядит так: "Ибо если вы во всем ищете зло и ждете его, будьте спокойны: вы его получите. Ожидая же и отыскивая добро, вы обретете его". В "Поллианне" эти слова после разговора с девочкой вычитывает в христианском журнале пастор, но уже в диснеевской экранизации 1960 года (режиссер Дэвид Свифт) их вложили в уста президенту Линкольну, и президентскую цитату Поллианна, не снимая, носит в доставшемся ей от отца медальоне. Интересно, что, хотя сам Дисней относился к книге с типичной для своего времени толикой презрения ("история про девочку, которая оптимистична до невыносимости"), именно в его студии впервые прочувствовали ее глубокую американскую природу. К христианской сказке здесь не просто приплели американских президентов — кульминацией истории становится почти языческий благотворительный базар, на котором Поллианна выходит завернутая в американский флаг и тоненьким голосочком вытягивает: "Америка, Америка".

И если уже в 60-е режиссер Свифт догадался вывести Поллианну за рамки христианского контекста и сделать символом всего американского, то сейчас она им является уже по праву. Без нее не было бы ни "Форреста Гампа" с его "мама всегда говорила мне, что жизнь — как коробка шоколадных конфет", ни позитивной психологии Михая Чиксентмихайи. Мы открываем интернет и видим сотни "Поллианн" — это имя выбирают себе благотворительные организации, психологические курсы и агентства по разводу, считающее, что "главное — это позитивное отношение". Сказать, что американская культура в полной мере ощущает родство, было бы все равно неверно — юбилей скромно отметили только в "родном" городе Поллианны Литтлтоне, где пестрая толпа, переодевшись в костюмы начала века, громко распевала радостную песню: "Как мы рады, как мы рады! Радуйтесь! Слышна ли наша радость в Массачусетсе? Радуйтесь!!! Давайте докричим это до Вашингтона! Радуйтесь!!! Вот теперь отлично".

Лиза Биргер