"Фрэнсис Ха"
Героиня нового фильма Ноя Баумбаха всегда улыбается, изо всех сил старается быть коммуникабельной и свойской, но все как-то не складывается, не вытанцовывается. Кстати, Фрэнсис собирается стать танцовщицей, но с карьерой у нее выходит так же, как и с личной жизнью, то есть не очень. Эту несуразную девушку играет восходящая звезда Грета Гервиг, и она полноценный соавтор режиссера, даже сценарий они сочинили вместе. Здесь, наверное, нужно насплетничать, что с Баумбахом у нее роман, и "Фрэнсис Ха" — это их love story. Не в банальном смысле, не рассказ об отношениях, этот фильм вообще не рассказ — это портрет. Все, что происходит в жизни Фрэнсис, выхвачено из потока событий, у фильма вообще нет сюжета, то есть формальных начала, середины и конца. Баумбах лепит черно-белый оммаж своим любимым фильмам французской "новой волны", держит в голове раннего Годара, берет музыку из фильма Трюффо и цитирует Леоса Каракса. А выходит фильм--джазовая импровизация, фильм-импрессионизм, череда моментальных снимков любимой актрисы, которыми он любуется и хочет, чтобы любовались другие,— выходит кино как у Джона Кассаветиса с Джиной Роулендс, только без драмы, легкое и воздушное. "Мой фильм — вроде тех записей, что Пол Маккартни делал после The Beatles, сидя в подвале совсем один. Звук там вроде крутой, как обычно, но вместе с тем они очень интимные",— говорит режиссер. Но странным образом что-то очень личное, что он переносит на экран, легко принять за свое. И не то чтобы эта история была совсем бессистемной — с Фрэнсис что-то происходит, она меняется, но в фильме нет ни выводов, ни морали. Хотя тут присутствует фирменный хеппи-энд от Баумбаха, который Бен Стиллер, сыгравший у него в предыдущем фильме, охарактеризовал так: хеппи-энд по-баумбаховски — это когда главному герою в финале по крайней мере не становится хуже, чем было в начале. "Фрэнсис Ха" будет трудно не полюбить даже законченным скептикам. Баумбах не снимает великое кино, он делает нечто гораздо более важное — после его фильмов любому маленькому неудачнику понятно, что он такой не один, а это, как ни крути, великое утешение.