Девять лет назад террористы захватили школу N1 в североосетинском городе Беслане. "Власть" выясняла, как сегодня живут бывшие заложники.
По мнению заложников, расследование бесланской трагедии специально затягивается, чтобы не давать ответов на больные вопросы
Фото: AP
Недалеко от Большого Кавказского хребта, прямо на Транскавказской магистрали, которая когда-то связывала Северный Кавказ с Южным, а после войны 2008 года превратилась в тупик, стоит монастырь. Аланский Богоявленский женский монастырь — единственный в Северной Осетии. Построен в начале нулевых годов на пустом месте, а когда-то, до 1918 года, здесь был другой монастырь, Покровский. Последняя обитательница дореволюционной обители умерла в 1982-м. "Когда мы пришли сюда в 2004 году, здесь ничего не было,— рассказывает настоятельница игуменья Нонна (Багаева).— Ни ограды, ни места, где жить. Огромным трудом нам удалось превратить этот заброшенный угол в то, что здесь сейчас".
Сейчас здесь, за каменной оградой, целый комплекс небольших зданий: храм, монашеские кельи, дом для паломников, реабилитационный центр. Этот центр — единственный на Кавказе, да и в России. Он принимает детей, пострадавших в войнах и конфликтах. А строили его в 2005 году для детей, побывавших в заложниках в бесланской школе N1. После войны в Южной Осетии августа 2008-го здесь начали принимать детей оттуда. Директор реабилитационного центра монахиня Георгия (Бестаева) говорит, что за восемь лет реабилитацию здесь получили более 3 тыс. детей.
В центре часами могут рассказывать истории детей, которые пережили три страшных дня в бесланской школе. Они боялись выйти из дома, боялись разговаривать с незнакомыми людьми, кричали по ночам, замыкались в себе или становились агрессивными. Такие девочки, как Мария, приезжают сюда почти каждый год. Мария после теракта не разлучалась с матерью ни на минуту. Ее не могли отправить в школу — у ребенка начиналась истерика. Ее первый самостоятельный, без мамы, выезд состоялся именно сюда, в реабилитационный центр. Когда Мария находится в монастыре, мать звонит ей по много раз в течение дня — это необходимо, чтобы ребенок чувствовал себя нужным и защищенным, ведь трагедия до сих пор не забыта.
Монахиня Георгия рассказывает, что центр уже много лет работает по современным европейским методикам и до 2008 года его деятельность финансировалась немецкими филантропами. Теперь центр финансируется на пожертвования верующих и частично из бюджета местных органов власти. Бывает, что денег не хватает, говорят в монастыре, но начало очередного реабилитационного курса еще ни разу не отложили: если центр не сможет принимать детей, больше им нигде не окажут необходимой помощи. Спустя девять лет после бесланской трагедии бывшие заложники говорят, что так и не получили необходимой психологической помощи.
В этом году реабилитационный центр монастыря оказался на грани закрытия: в паре метров от здания начались работы по добыче мергеля для будущего цементного завода, который планируют строить на территории Алагирского района. Пока добыча не ведется, строители роют карьер. Уже несколько месяцев местные жители протестуют против строительства завода. "Угроза от цементного завода не меньше той, в которой пострадали мы, просто здесь она более растянута по времени,— считает активистка комитета "Матери Беслана" Марина Пак.— Я знаю, что можно и нужно с этим бороться".
В центре скандала — Уральская горно-металлургическая кампания (УГМК), владеющая заводом "Электроцинк" во Владикавказе. Этот завод уже много лет вызывает протесты экологов и общественных движений, утверждающих, что его влияние на экологию города разрушительно. Теперь УГМК добралась и до реабилитационного центра. "Нам придется закрыть наш детский центр, если планы УГМК все же будут реализованы,— говорит монахиня Георгия,— никто не хочет, чтобы его ребенок жил в зоне экологического неблагополучия". Впрочем, настоятельница считает, что карьер для добычи мергеля и цементный завод сильно ударят и по всему монастырю. "Сегодня это экологически чистое место, сюда приезжают семьи с детьми, а что будет завтра, мы не знаем,— говорит игуменья Нонна.— Странно, что это происходит сейчас, когда повсюду так много говорят об угрозе отделения Кавказа. Православие на Кавказе — один из скрепляющих страну факторов, но сегодня его меняют на мергелевую породу".
В Министерстве промышленности Северной Осетии уверяют, что все производство — от добычи мергеля до изготовления конечного продукта — на заводе будет экологически безопасным и что "никто не против общественного контроля". Однако активисты-экологи апеллируют к громким скандалам вокруг "Электроцинка", на которые ни руководство компании, ни власти не реагируют. Напомним, что за последние годы на заводе происходили сбои, выбросы в воздух приводили к недопустимо высокой концентрации вредных веществ, однако предприятие до сих пор не закрыто. В монастыре убеждены, что общественный контроль там, где крупные компании отстаивают свои интересы,— это буря в стакане воды и никакого эффекта от него не будет.
Заместитель директора холдинга УГМК Сергей Ерыпалов заявил "Власти", что ему неизвестно о протестных акциях в Алагире. Отвечать на вопросы о том, насколько экологически чистым будет производство на цементном заводе, он отказался, посоветовав "направить в его адрес вопросы в письменном виде". На строительство цементного завода возле монастыря УГМК планирует потратить 11,5 млрд руб. В год завод будет выпускать 1,5 млн тонн цемента.
О том, что бывшим заложникам Беслана и их родственникам до сих пор необходима психологическая помощь, в Беслане говорят многие. Но к властям с этим не обращаются: то ли привыкли, то ли уже не верят, что им помогут.
При этом премьер-министр Северной Осетии Сергей Такоев утверждает, что местные власти работают "в тесном контакте с активом пострадавших и ни один свой шаг, касающийся последствий теракта, не делают без консультаций с ними". По его словам, за последнее время не было ни одного обращения к властям с просьбой о помощи в операции или лечении. "Если такие обращения поступают, мы всегда идем навстречу,— говорит премьер.— В Северной Осетии есть негласное правило для всех без исключения чиновников: для пострадавших в теракте делается все и в первую очередь, это даже не обсуждается".
В этом году власти республики реализуют программу по обеспечению жильем всех пострадавших, которая была принята после встречи "Матерей Беслана" с Дмитрием Медведевым в 2011 году. По словам Такоева, деньги на это выделены федеральным центром и "все пострадавшие будут обеспечены жилплощадью". Кроме того, каждый год несколько десятков человек из числа бывших заложников выезжают на отдых за границу.
Но есть проблемы, которые беспокоят и бывших заложников, и местную власть. В следующем году, по словам Такоева, закрывается программа, по которой все школьники, бывшие в заложниках, имеют возможность внеконкурсного поступления в любой вуз на территории России. Пока бесланским детям нигде не отказывали (за двумя исключениями), но в следующем году это может стать острой проблемой. После теракта прошло девять лет, и те, кто тогда пошел в первый или второй класс, как раз через год будут поступать в вузы. Вторая беда — безработица. Выпускники даже престижных вузов часто не могут найти работу в Северной Осетии. Такоев говорит, что пока властям удается убеждать предпринимателей брать на работу бывших заложников, но в комитете "Матери Беслана" считают, что это не вполне эффективный метод. Здесь уверены, что нужны какие-то государственные программы поддержки и трудоустройства бывших заложников.
Наконец, самая главная и до сих пор болезненная для бесланцев тема — расследование теракта 2004 года, которое до сих пор не завершено (см. интервью с председателем комитета "Матери Беслана" Сусанной Дудиевой на сайте "Власти"). В комитете говорят, что бывшие заложники и их родственники уже много лет ждут завершения следствия и ответов на вопросы, почему в школе погибло столько людей, почему взорвались бомбы в спортивном зале, почему спасательная операция не была организована должным образом. Но следствие, по их мнению, намеренно затягивается, чтобы не давать ответов на "больные вопросы".
Премьер Сергей Такоев оказался одним из тех, кого лично коснулось расследование бесланского теракта. Следственная группа тогдашнего заместителя генпрокурора Владимира Колесникова, которая приехала в Северную Осетию после встречи "Матерей Беслана" с Владимиром Путиным, пришла к выводу, что теракт оказался возможным лишь потому, что отряд милиции, охранявший административную границу с Ингушетией, оказался расформирован. По мнению Колесникова, сэкономленные на этом средства были направлены на финансирование футбольного клуба "Алания". Требования объективного расследования со стороны "Матерей Беслана" игнорировались, а поддерживавший их глава администрации президента Северной Осетии Сергей Такоев был посажен под домашний арест после того, как заявил газете "Коммерсантъ", что обвинения Колесникова безосновательны. Суд впоследствии не нашел в действиях Такоева состава преступления и полностью его оправдал. "Дело было даже не во мне — просто Владимир Колесников как-то заявил: "Я сделаю так, что вам будет не до Беслана"",— вспоминает Такоев. Отвечая на вопросы о том, как следствие продвигается сейчас и когда оно может быть завершено, североосетинский премьер лишь пожимает плечами: "Пострадавшие сами говорили, что хотят честного расследования не потому, что желают чьей-то крови, а для того, чтобы такое больше не повторилось, чтобы в стране была создана система эффективного реагирования на подобные вызовы. Но с каждым годом надежды на то, что ответы на вопросы пострадавших появятся, все меньше и меньше".