XXIII Международный кинофестиваль документальных, короткометражных игровых и анимационных фильмов "Послание к человеку", открывшийся 21 сентября в Петербурге, обещает пройти под знаком власти и насилия.
Свое послание к человеку Джошуа Оппенгеймер передал устами немолодых головорезов с острова Ява (на фото — кадр из фильма "Акт убийства")
Конечно, на фестивале кино, сочувствующее больным и одиноким или радующееся гармонии мира, преобладает количественно. Но лейтмотив фестивалей определяют ударные фильмы. В международном конкурсе — два таких.
"Акт убийства" Джошуа Оппенгеймера посвящен преданному забвению геноциду в Индонезии. В 1965 году, воспользовавшись мятежом, к которому зачем-то примкнул секретарь Компартии, армия отстранила президента Сукарно и за считанные недели вырезала от 500 тыс. до 2 млн коммунистов, китайцев и интеллигентов. Индонезийское кино до 1965 года теперь изучать нельзя: режиссеры убиты или провели 20 лет в лагерях, фильмы сожжены.
Оппенгеймер нашел уникальную категорию граждан, гордых участием в геноциде и готовых не только рассказывать о нем, но и красочно разыграть в лицах: это старые, но бодрые бандиты, без чьих мачете и дубинок армии не хватило бы патронов на всех "врагов нации".
Индонезия, а не Чили была первой страной, где резня предварила неолиберальные реформы. "Логово дьявола" Риана Хендрикса — о резне после реформ. Гражданские войны не в моде, их сменили криминальные. Одна из них идет в южноафриканских трущобах, которые ставят мировые рекорды по числу убийств. Хендрикс нашел в аду человечную, хотя и диковатую историю стареющего пахана-наркодилера, женившегося на молодой и обзаведшегося детьми, что, конечно, негативно сказалось на его работе и аморальных принципах.
Историческую глубину этим фильмам придает программа "Время диктатуры", конспект ХХ века. Монтаж киноматериалов свинцовых времен придает им новый смысл. Он собирает не портрет, но "Натюрморт" (Сузана де Соза Диас, 2005 год) державшегося 48 лет и рухнувшего за 24 часа португальского режима, гордившегося титулом тоталитарного, или "Автобиографию Николае Чаушеску" (Андрей Ужикэ, 2010 год). Наверное, самый потрясающий и абсурдный одновременно фильм программы — "Блондины" (2003) аргентинки Альбертины Карри. Режиссер приходит с актрисой, играющей саму себя, и съемочной группой в дом ее детства и расспрашивает соседей: а помнят ли они ее родителей? а они были блондины или брюнеты? а что с ними стало?
Да то же, что с 30 тысячами "пропавших без вести" на "грязной войне" 1970-х: Альбертине было четыре года, когда в 1977-м их схватил "эскадрон смерти". Отец был знаменитым социологом и эссеистом: по его книге "Исидоро Веласкес" Пабло Сир (он тоже потом "пропал") снял в 1972 году фильм. Мать — филолог. Оба — "офицеры" перонистского подполья.
Эта программа почти сливается с другой — "Память пленки. Вариации на тему холодной войны". От нее перекидывается мостик к чествованию классика "Леннаучфильма" Павла Клушанцева, чьи пионерские работы о космосе лихо использовали и Кубрик, и Спилберг. А "Планету бурь" (1962) Питер Богданович, досняв порцию бреда, перелопатил в "Путешествие на планету доисторических женщин" (1968).
Сюжет рифмуется с панорамой "Незаконченных фильмов". Здесь "Королева Келли" (1928), за которую Штрогейм получил голливудский волчий билет, и фильм о съемках Орсоном Уэллсом мифической "Другой стороны ветра". Фильм частично сгинул в огне иранской революции: Уэллс неосмотрительно брал деньги у шахской семьи. Здесь же и главки гиперфильмов, пожизненных проектов Дэвида Гэттена, Холлиса Фрэмптона и Лесли Торнтона. Они вроде бы ничьи не жертвы, а просто маньяки, но кино, как и диктатура,— это форма власти, а любой режиссер — диктатор.