В четверг вечером из Лондона в Москву вернулся председатель Внешэкономбанка АНДРЕЙ КОСТИН, возглавлявший российскую делегацию на переговорах с Лондонским клубом кредиторов. В интервью обозревателю "Коммерсанта" ПЕТРУ Ъ-РУШАЙЛО он признал, что переговоры осложнились из-за скандала с Bank of New York.
— Что обсуждалось в Лондоне?
— Это был очередной раунд переговоров, запланированный. Общая оценка: встреча прошла успешно. За сутки до этого раунда мы получили предложения Лондонского клуба. Приехав в Лондон, мы сформулировали свои контрпредложения. В целом мы считаем, что позиции сторон сблизились.
— Повлияли ли на ход переговоров политические события в России, в частности война на Северном Кавказе?
— Нет.
— А скандал вокруг Bank of New York?
— Безусловно. И очень негативно, прежде всего на общую атмосферу переговоров. Я считаю, что все, что происходит сейчас в западных странах, в том числе в США,— это истерия, какие-то проявления маккартизма, который, видимо, Америке не чужд. Российская власть должна занять более жесткую позицию по этому вопросу, иначе стране может быть нанесен огромный ущерб.
— Еще до вашего отъезда ходили разговоры, что кредиторы готовы списать нам 50% долга. Это так?
— Если бы они предложили 50-процентное списание, это было бы хорошей основой для взаимной договоренности. Однако пока, к сожалению, такого предложения не поступало.
— Тем не менее вы утверждаете, что кредиторы пошли нам навстречу. В чем конкретно это выразилось?
— Детали я раскрывать не имею права. Но могу сказать, что мы на сегодня достаточно четко определили общий формат договоренности и позиции, по которым еще надо договариваться. Сейчас работа перешла в следующую фазу — разговор по цифрам.
— Что это за цифры, о каких параметрах идет речь?
— Это размер списания долга, процентные ставки по новым инструментам и срок их погашения — то есть та рассрочка, на которую идет Лондонский клуб. В этих рамках очень много разных подпунктов, потому что есть еще вопросы просроченной задолженности и прочее. Но в принципе перечисленные три группы вопросов — основные.
— Россия дала согласие переоформить задолженность из бумаг ВЭБа в евробонды?
— Нет. Хотя кредиторы настаивают на этом. Мы на сегодняшний день позитивного ответа не дали, но сказали, что готовы рассматривать этот вопрос.
— Что же тогда было согласовано?
— В Лондоне пока не было ничего согласовано, и не будет согласовано, я думаю, в ближайшие несколько раундов. По каждому из основных пунктов идет некое сближение позиций. Но оно еще не достигло такого уровня, когда можно сказать, что мы увидели уже выход на какие-то окончательные согласованные решения. Более того, я вынужден признать, что на сегодня расхождения достаточно серьезные и они определяются двумя базовыми вещами. У нас проблема — просто-напросто отсутствуют деньги на обслуживание внешнего долга. А у кредиторов сегодня, при плохом рынке, тоже есть ограничения, связанные с тем, что для них важна рыночная стоимость нового инструмента. И пока нащупать те цифры, которые устроили бы обе стороны, нам не удается.
— Если рассматривать только рыночную стоимость новых бумаг по отношению к стоимости старого долга, сколько нам готовы списать? В чем расходятся позиции сторон?
— Этот показатель является базовым параметром для кредиторов, но не для нас. Наша аргументация сводится к тому, что нельзя все сводить к приведенной стоимости долга. В частности, потому, что она колеблется в зависимости от рынка. Вот ничего вроде бы не изменилось в ситуации ни в России, ни в наших возможностях оплачивать долг, но произошли колебания рынка, которые порой бог знает с чем связаны, и приведенная стоимость сразу начинает меняться. Поэтому на этой базе нам очень трудно договариваться. Мы считаем, что выгода для кредиторов состоит в том, что они вместо дефолтной по существу бумаги получают новый инструмент. Не будем говорить, какой конкретно, но с улучшенными юридическими, правовыми параметрами, и в силу уже этого такой инструмент может быть более привлекательным для кредиторов. Кроме того, таким образом ситуация в России улучшается, и это само по себе может привести к увеличению стоимости этих бумаг.
— Так все-таки будет списание долга или нет?
— Может, списание и важно для нас как чисто моральный или политический элемент. Но, скажем, уровень процентных ставок на ближайшие пять лет не менее важный параметр. Ведь это как раз те "живые" деньги, которые Россия заплатит в течение пяти лет. Поэтому мы настаиваем на комплексном рассмотрении проблемы долга. Мы не хотим, чтобы через несколько лет пришлось снова садиться за стол переговоров. Мы хотим найти такую формулу, чтобы она была посильна для России. Поэтому мы говорим не только о ближайших платежах, но и обсуждаем объем других платежей, в частности в 2008 году, на который приходится пик выплат по еврооблигациям, и т. д.
— То есть непосредственно пока обсуждается только график платежей?
— Обсуждается все. Однако главное на сегодня, безусловно, финансовые условия сделки. Остальные вопросы пока не являются приоритетными.
— Вы сказали, что обсуждается все. Тогда расскажите, какого типа бумаги планируется выпустить взамен текущих обязательств России перед Лондонским клубом. Будут это купонные бумаги или дисконтные?
— Этот вопрос пока находится в стадии дискуссии. То есть нет еще четкого понимания, какие это будут бумаги и будут ли они вообще вписываться в рамки устоявшихся на рынке инструментов. В конце концов, почему рынок не может создавать некие новые инструменты? Все-таки мы ведем речь об очень крупной, серьезной реструктуризации внешнего долга большой страны. Я думаю, что правильный подход заключается в следующем: мы сначала определяем финансовые параметры сделки, а потом смотрим, какими инструментами мы эти финансовые параметры обеспечиваем. Можно ли это сделать с помощью одной бумаги — либо же двух бумаг? Какие это бумаги — купонные, бескупонные и т. д. Это вопрос следующей стадии переговоров.
— Когда вы планируете завершить переговоры?
— Сейчас график такой: достичь договоренности по финансовым вопросам до конца 1999 года. А в начале следующего завершить техническое оформление этих договоренностей — уже в виде конкретных бумаг, чтобы к концу первого квартала 2000 года эти инструменты уже оказались на рынке.