Фестиваль театр
Фото: Виктор Дмитриев
Фото: Виктор Дмитриев
В Екатеринбурге состоялся XII Всероссийский театральный фестиваль "Реальный театр". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Несмотря на "подростковый" порядковый номер, "Реальный театр" — он проводится раз в два года — остается старейшим из действующих театральных фестивалей в России: многие из его сверстников, родившихся в конце 1980-х — начале 1990-х, по разным причинам почили, а более богатые и знаменитые столичные фестивали моложе этого, появившегося по инициативе местного ТЮЗа в полуголодном позднесоветском Свердловске. Между тем и в столичных профессиональных кругах у "Реального театра" репутация очень хорошая — прежде всего, как у профессионального форума, который неизменно открывает новые имена и на котором ведут содержательный разговор о современном театре, а о "подарках" демократическим кругам публики думают не в первую и даже не во вторую очередь. Наград здесь нет, зато по унаследованной от тех же советских времен практике критики после спектаклей устраивают долгие обсуждения.
Не на многих фестивалях, к примеру, можно показать спектакль-диптих Анатолия Праудина (когда-то, кстати, его спектакли стали откровениями этого фестиваля) "Брехт против Станиславского" — не то театрализованный урок для начинающих, разъясняющий ключевые положения театральных методик двух великих режиссеров, не то лабораторное исследование с участием актеров. Сегодня, когда "системы" в чистом виде уже не существуют, учебный по форме спектакль словно еще раз проверяет их основные положения, местами иронически доводя постулаты великих до абсурда, но иногда вдруг действительно открывая, как изложенный в книжке канон чудесным образом способен помочь актеру переделать себя в персонажа.
Дополнительной иллюстрацией к уроку Праудина мог бы стать "Вербатим проект о Екатеринбурге", подготовленный под руководством режиссера Дамира Салимзянова силами артистов бессменного организатора и центра "Реального театра" — Екатеринбургского ТЮЗа. По Брехту или по Станиславскому лучше играть на сцене подсмотренных и подслушанных в реальности горожан — вопрос не праздный. Так или иначе, но открываться городу, пережившему за последние годы стремительную "дубаизацию", фестивалю все равно приходится. Особенно сейчас, когда тюзовское здание находится на реконструкции и играть приходится на чужих площадках. Правда, и в таком деликатном деле, как удовлетворение культурных потребностей горожан, фестиваль смог остаться на отличном уровне: привезли московского "Доброго человека из Сезуана" в постановке Юрия Бутусова (Театр имени Пушкина) и "Врага народа" Льва Додина (Малый драматический театр).
Петербургский "Враг народа" ("Ъ" подробно писал о спектакле 15 февраля) выигрышно вписался в накаленную политическую ситуацию — его показывали накануне выборов мэра Екатеринбурга. Поначалу зал просто вежливо покашливал, понимая, что театр к ним приехал всемирно известный и академический. Но потом словно прорвало, и пьеса Ибсена о конфликте "несистемного" правдолюбца с коррумпированной городской элитой дальше шла под довольный смех и аплодисменты зала. Чем свободнее была реакция публики, тем мрачнее (как показали итоги выборов, не напрасно) становились сидевшие в центральном ряду городские чиновники. Хотя и победителю выборов, окажись он в этом зрительном зале, следовало бы не радоваться, а сомневаться: графичный, строгий, безупречно расчисленный спектакль Льва Додина на самом деле проникнут глубоким пессимизмом и разочарованием как в обществе и в одиночном протесте, так и в человеческой породе вообще.
Новосибирскому "Онегину" ждать, пока зрительный зал начнет живо реагировать, долго не приходится — бурные эмоции возникают сразу же: под простыню к главному герою прыгает полуголая девушка, после чего сцена оглашается сладострастными стонами. В спектакле Тимофея Кулябина, поставленном в театре "Красный факел", есть много такого, от чего пуристы-пушкинолюбы должны получить удар. Зато ценителям постановочного искусства есть от чего получить удовольствие: плотный режиссерский текст спектакля не дает ни на минуту отвлечься от истории Евгения Онегина, не откомментированной или "перетрактованной", но словно пересозданной в сегодняшних эмоциональных кодах. А текст романа Пушкина, бесстрастно звучащий в записи поверх спектакля, словно эхолот, все время проверяет и фиксирует дистанцию с оригиналом. И эта живая, пульсирующая "кардиограмма" превращается в интереснейший документ не только реального театра, но и всей культурной реальности.